Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

— Ты дура совсем? Ну, зачем ты поехала?

— Прости. Я не могла иначе, Фео, ты же понимаешь.

— Нет, ты меня подставила, — обвинял он меня за дело. — Знаешь, у нас столько всего из-за тебя накроется сейчас. Я зол.

— Я понимаю. Но я не могла иначе. Не могла, — мои переживания управляли мною, не голова. — А вдруг…

— Человек просто подвернул ногу, с кем не бывает, — злился он на моё беспутство. — А у нас контракт.

Это слово я ненавидела больше всего. Мы должны были столько всего им, друг другу — контракты стали нашим путеводителем по жизни.

— Так давай расторгнем?

— Это не так просто, — отрезал он. — Короче, сделаем объявление, что у тебя пневмония.

— Не надо накликать беду, — была я против такой лжи. Неужели он не понимает, что нельзя такие вещи произносить? Врать про болезни — хуже не придумаешь.

— Ты первая стала играть против правил. Не светись особо. И помни, я жду тебя.

Он сбросил, оставив меня наедине с чувством вины и целым аэропортом. Я не стала заказывать такси, а поехала с одним из тех, что парковались у входа. Выглядела я и правда круто, хоть и уставшая после длинной дороги, перелёт в десять часов особенно изматывал. И таксист, разглядев бирки на моём чемоданчике, сам для себя решил, что я американка, решившая посетить их захолустье.

— I’m Vasya, — представился он ломаном английском, а я не стала его мучить.

— Лена.

Может и зря, ведь всю дорогу он стал выспрашивать меня про жизнь заграницей, особенно, как туда уехать на ПМЖ. Посоветовать я мало что могла, а когда сказала, что учусь там петь, то растеряла всякий авторитет. Но был и плюс от наших разговоров, за ними я не заметила, как мы домчали до больницы сквозь новогодние пробки, адрес которой мне скинул папа. Город пах мандаринами, ёлкой и счастьем. Я была очень счастлива здесь, эти воспоминания, задвинутые в недолгосрочный ящик, вновь всплыли, смешиваясь со снегопадом.

Наверное, наш город настолько мал, что я снова встретила Пичугина Владлена Митрофановича, того травматолога, который снимал мне фальш-гипс. Он был дежурным врачом в эту волшебную ночь и пожаловался, что ни минуты покоя.

— Ого, полгода как ни царапины на ней, — удивился старый знакомый, признав изменившуюся меня без проблем. Мне бы такую память на лица.

— Я в этот раз к Охренчику Артёму, что с ним?

— Муж твой, помню-помню. Лежит у нас, хотели привязывать к кровати, — седовласый врач выглядел устало, и изматывали его именно такие пациенты.

— Он… в порядке? Зачем его привязывать? — фантазия рисовала страшные картины.

— Чтобы не убежал, — попытался успокоить меня врач, угощая мандарином, — буйный больно.

— Буйно-помешанный, — прошептала я под нос, а Владлен Митрофанович утвердительно кивнул.

— Но жив пока.

— Как… пока… — сердце забыло, что ему надо стучать, а лёгкие о том, чтобы дышать. Мир остановился.

— Ой, иди-ка ты сама к нему, — зевнул он, и оставил меня у двери в палату — тяжелобольных он встречал десятками на дню и переживать из-за каждого не мог себе позволить. — Авось и не помрёт. Мы своё дело сделали. А сейчас у нас Новый год. С Новым годом, с новым счастьем!

Приёмный покой был щедро украшен мишурой и серебристыми дождиками. Имелась даже ель в разноцветных гирляндах. Но атмосфера праздника меня не захватила, лишь всколыхнув детские воспоминания, когда праздник был настоящим.

Моя рука зависла над дверью для стука, но я осознала, что стучать бессмысленно, и с замершим сердцем вошла в палату, которая была рассчитана на одного. Он лежал на кушетке, стоявшей посреди комнаты, рядом стояла система. Артём был бледен как бумага, что было хорошо заметно в прикроватном свете. Перебинтованная нога была подвешена. Он спал, и я кинулась его будить, сжимая руку:

— Артём, Тёма, я здесь. Как ты? — трясла его я, но он не просыпался. — Тёма, твою мать…

В комнату на шум вошла медсестра:

— Мы его таблетками накачали, чтобы не буянил, до утра не проснётся.

Она мне рассказала, что этот клоун всего-то потянул связки.

Я всегда ругала Егора, что кроссовки — это летняя обувь, он не слушал, считая, что в моде я не смыслю, и считая себя сверхчеловеком, всю зиму ходил без шапки, без тёплых штанов под джинсами и в лёгких кедах, а Артём считал точно так же, как и мой брат. Может я и не разбиралась в моде, что было правдой, мне и сейчас гардероб подбирают, зато я смыслила в том, как быть здоровым. Напялил свои дурацкие кроссовки, вот и поскользнулся в тёмном переулке. В результате вывих стопы и сильное растяжение. А ещё голым затылком об лёд приложился, получив лёгкое сотрясение.

Но ему не хотелось валяться в постели, и он решил сбежать на соревнования, только далеко не убежал, поскользнулся на мокром полу, и ногу окончательно сломал. Постельный режим на две недели. Обычно травматологи так не зверствуют, но зная какая Артёмка юла, для него условия были специальными.

Поблагодарив медсестру за обстоятельный рассказ, я успокоилась, и придвинув кресло, долго сидела рядом с ним, рассказывала спящему парню, как мне живётся, чем я занимаюсь, как скучаю иногда по нему. Я разглядывала его красивое лицо, которое ничуть не изменилось за полгода, разве что морщинка на лбу стала отчётливее, но это была такая мелочь, которая играла в его пользу — она добавляла его профилю мужественности.

Зная, что он под действием успокоительного, я без страха трогала лицо подёрнутое лёгкой небритостью. Гладила его костяшками пальцев по щекам и не могла отвести взгляда от длинных подрагивающих ресниц. Если бы он был котом, то мурлыкал. Если бы я была кошкой, то свернулась рогаликом на его мерно поднимающейся и опускающейся груди.

За окном валил крупными хлопьями снег, укрывая город пуховым одеялом. Люди сходили с ума, взрывали петарды и пускали в небо салюты, водили хороводы вокруг нарядной ёлки и загадывали желания под бой курантов.

А потом я уснула, удобно пристроив голову на его ладони, и не видя, как стрелки перевалили за полночь, знаменуя начало нового года. Я планировала уйти до того, как он проснётся, потому что не знала, что сказать проснувшемуся Артёму. Но уставшая, я очнулась лишь когда медперсонал пришёл на осмотр и обнаружил меня пускающую слюни на их пациента.

— С новым годом! — орали они, но крепкий лоб накачанного успокоительным парня, было не пробудить.

Он крепко спал, а я спряталась за шторой и попросила их не выдавать, когда он очнётся. Они увезли его на каталке на процедуры. Я загляделась на телефон, который полнился от входящих сообщений. Вчера меня поздравляли с днём рождения, сегодня с Новым годом. Я по глупости открыла некоторые и всегда обязательная, стала отвечать, потеряв счёт времени, я упустила момент, когда они привезли его обратно. К счастью, он всё ещё спал. Хотя это странно. Какие процедуры делают спящим?

Они вышли, повесив его загипсованную конечность обратно, за чем я проследила, и задержав свой взгляд на его лице напоследок, я поправила выбившееся одеяло, пожелала шёпотом ему счастья в новом и во всех дальнейших годах, и последовала следом.

— Погоди, — донеслось из-за спины. — Ты просто так уйдёшь после ночи, проведённой вместе?

Если бы существовал топ тупых фраз, сказанных девушке на утро, эта была бы на верхней строчке. Если бы имелся топ шикарнейших мужских голосов, этот был бы победителем. Я обомлела, но не хотела показать вида. Сердце готово было выскочить из груди.

— Здравствуй, с Новым годом, — обернулась я и поймала изучающий взгляд голубых глаз. — Я пойду.

Низкое зимнее солнце первого в этом году рассвета тёплым оранжевым пледом стелилось по стенам и мебели, отогревая в своих несмелых лучах замёрзшие сердца.

— Нет, — это было не отчаяние в голосе, но просьба. — Останься.

— У меня другая жизнь, Артём. Я лишь пришла тебя проведать.

— В свой день рождения? — проявил он знание. — В новогоднюю ночь?

— Признаюсь, я переживала, — не стала я таить правду. — А потом уснула.