Барабаны осени. Удачный ход - Диана Гэблдон

Брианна после той ночи ни разу не заговорила с Джейми Фрезером. И он тоже с ней не разговаривал. Ни слова после того финального момента, когда, в ярости и страхе, она выкрикнула ему в лицо: «Мой отец никогда не сказал бы ничего подобного!»

Она до сих пор видела, каким стало его лицо, когда она бросила ему эти последние слова; ей хотелось бы забыть, но не получалось… Он молча повернулся и вышел из хижины. Ян встал и так же молча вышел следом за Джейми; ни один из них не вернулся той ночью.

А ее мать осталась с ней, утешая, уговаривая, гладя по голове и бормоча всяческие утешительные слова, в то время как Брианна то снова начинала ругаться, то рыдала. Но даже тогда, когда Клэр держала голову Брианны на своих коленях и вытирала лицо дочери влажным полотенцем, Брианна чувствовала, что часть души Клэр стремится к тому человеку, желает последовать за ним, желает утешить его. И за это тоже Брианна проклинала Фрезера…

Голова у нее отчаянно болела от постоянных усилий сохранять каменное выражение лица. Она не осмеливалась расслабить хотя бы одну-единственную мышцу возле глаз или на подбородке, пока они не уедут; уж слишком легко было ей взорваться.

Но она не взрывалась, ни разу после той ночи. А тогда… она наконец взяла себя в руки, заверила мать, что теперь все в порядке и настояла, чтобы Клэр легла в постель. А сама просидела до рассвета, ее глаза горели от ярости и от дыма очага, и она смотрела на портрет Роджера, лежавший перед ней на столе.

Он вернулся на рассвете, вошел и окликнул ее мать, даже не посмотрев на Брианну. Они о чем-то негромко поговорили во дворе, и Джейми тут же отправил Клэр в дом, собирать вещи Брианны. Лицо Клэр выглядело испуганным и встревоженным, глаза провалились от страдания…

Джейми привез Брианну сюда, к подножию гор, в Речную Излучину. Она хотела отправиться с ними, хотела немедленно ехать на поиски Роджера, не теряя ни минуты… Но никто не обращал внимания на ее протесты и требования — ни Джейми, ни ее мать.

Был уже конец декабря, горы укрылись плотным снежным покровом. Брианна была беременна уже почти четыре месяца; ее недавно еще плоский живот начал уже заметно округляться. Никто не мог предсказать, как долго продлится путешествие по горам, и Брианна, хотя и неохотно, была вынуждена признать, что едва ли ей захочется родить где-нибудь в горном ущелье. Брианна могла бы еще заставить мать изменить мнение, но не тогда, когда к упорству Клэр добавилось его упрямство.

Брианна на мгновение прижалась лбом к холодному мрамору склепа; день был дождливый и совсем не теплый, но она чувствовала, что лицо у нее не просто горячее, а еще и слегка распухло, как будто у нее вот-вот должна была начаться лихорадка.

Она не переставала слышать Джейми, видеть его перед собой. Его лицо, искаженное гневом, с заострившимися чертами, похожее на маску дьявола. Его голос, хриплый от гнева и презрения, упрекающий ее — упрекающий ее! — в том, что он потерял свою чертову честь…

— Твоя честь? — недоверчиво переспросила Брианна. — Твоя честь? Из-за твоих долбаных представлений о чести как раз и случилось все это дерьмо!

— Не смей говорить со мной таким языком! Хотя, если ты говоришь об этом долбаном…

— Я говорю о том, о чем хочу говорить, чтоб тебе… — заорала она и грохнула кулаком по столу, заставив задребезжать тарелки.

И она говорила. И он тоже. Ее мать пыталась раз или два остановить их… где-то на краю памяти Брианны мелькнули встревоженные золотистые глаза Клэр… но ни один из них не обратил на нее ни малейшего внимания, они были слишком поглощены взаимной ненавистью, они рассвирепели, как дикие звери…

Мать как-то говорила Брианне, что у нее шотландский характер, — медленно разгорается, зато долго горит. Теперь Брианна знала, откуда это у нее, но от знания легче не становилось.

Брианна положила на мрамор скрещенные ладони и опустила на них голову, вдохнув исходивший от перчаток слабый запах влажной овечьей шерсти.

Он напомнил ей о свитерах ручной вязки, которые так любил носить ее отец… ее настоящий отец, подумала она, снова отстраняясь от реальности.

— Зачем, зачем только ты умер? — прошептала Брианна в ладони. — Ох, зачем?

Если бы Фрэнк Рэндалл не умер, ничего этого просто не могло бы случиться. Они с Клэр по-прежнему жили бы там, в своем доме в Бостоне… семья и жизнь Брианны были бы в полном порядке…

Но ее отец умер, а его место занял какой-то сумасшедший незнакомец; человек, у которого было лицо Брианны, но который совершенно ее не понимал, человек, который отобрал у нее дом и семью, и, не удовлетворившись этим, отнял еще и любовь и защиту, оставив ее без малейшего проблеска надежды в этом странном, жестоком краю.

Брианна поплотнее закуталась в шаль, вздрогнув от холодного ветра, забравшегося под свободную блузу. Надо было надеть плащ. Но она поцеловала на прощанье бледную как снег мать и вышла из дома, и поспешила через увядший сад, так и не посмотрев в его сторону. Она будет ждать здесь, пока не удостоверится, что они уехали, — даже если замерзнет за это время до полусмерти.

По кирпичной дорожке прозвучали чьи-то шаги, и Брианна застыла, боясь обернуться. Может быть, это кто-нибудь из слуг, а то и сама Джокаста, явившаяся, чтобы уговорить Брианну вернуться в дом…

Но шаги были слишком размашистыми и слишком тяжелыми, они могли принадлежать только мужчине. Брианна крепко зажмурилась и стиснула зубы. Она не обернется, она ни за что не обернется…

— Брианна… — негромко окликнул Джейми, остановившись в нескольких шагах за ее спиной. Она не ответила, она не шелохнулась.

Он коротко фыркнул — то ли от нетерпения, то ли от гнева?

— Я должен кое-что тебе сказать.

— Так говори, — бросила она, и даже эти слова оцарапали ей горло, словно она проглотила нечто с острыми шипами.

Снова заморосил дождь; капли падали на мрамор перед ее лицом, растекаясь блестящими крошечными лужицами, и Брианна чувствовала, как тоненькие ледяные струйки пробираются сквозь ее волосы к самой коже головы.

— Я верну его домой, верну тебе, — все так же негромко произнес Джейми Фрезер. — Или никогда не вернусь сам!

Она так и не смогла заставить себя оглянуться. Позади нее раздался тихий звук, словно что-то тихонько стукнуло по кирпичам, а потом она услышала его удаляющиеся шаги. Перед ее полными слез глазами капли дождя на мраморных розах набухали и начинали скатываться вниз. Когда Брианна наконец повернулась и посмотрела назад, на кирпичной дорожке никого не было. А у своих ног она увидела сложенный лист бумаги, придавленный камешком, влажный от дождя. Брианна подняла его и зажала в руке, боясь развернуть.