Летающие колдуны - Ларри Нивен

И тут я услышал слово «дуэль». Женщины, кажется, тоже услышали его. Они разинули рты и отпрянули от мужчин. Тогда я протиснулся к центру толпы.

— А, Лэнт, — сказал один из собравшихся. — Ты слышал? Говорят, здесь будет дуэль.

— Здесь? — усомнился я. — Ты видел руны, написанные на гнезде Шуги?

— Нет, но…

— Тогда почему ты решил, что здесь будет дуэль?

— Красный волшебник! — вдруг выпалил пастух. — Красный волшебник!

— Чепуха! Ни один красный волшебник не может иметь той силы, какую ты описываешь. Что же ты не подождал и не выяснил что-либо более определенное, прежде чем распространять глупые слухи, которые пугают женщин и детей!

— Мы все хорошо знаем Шугу. Как только он обнаружит, что в здешних местах появился новый волшебник, он…

— Ага! Ты хочешь сказать, что Шуга еще ничего не знает? Мужчина был в замешательстве.

Я повысил голос:

— Кто-нибудь сообщил Шуге?! Молчание.

— Ни один не подумал! Ясно. Так вот, мой долг — не дать Шуге поступить опрометчиво.

С этими словами я заторопился к гнезду волшебника.

Гнездо волшебника вполне отвечало колдовским требованиям — сморщенная уродливая тыква, свисающая с дерева-великана далеко за пределами деревни. Гильдия Советников не подпускала волшебника ближе, опасаясь его постоянных экспериментов с новыми заклинаниями.

Шугу я застал собирающим свой походный ранец. По его беспокойным движениям я понял, что он встревожен. И тут же встревожился сам: я случайно увидел, что он положил в ранец теринель, украшенный резьбой по кости. Последний раз он применял его, когда накладывал проклятие красных зудящих нарывов на Хэмлита Неудачу, жителя деревушки Неуспех. А еще я заметил, что он уложил поверх теринеля.

— Я уверен — это противоречит правилам Гильдии, — вздрогнув, сказал я.

Шуга взглянул на меня так, что я сжался от страха в ожидании проклинающего заклинания. Я напрочь забыл, что защитные амулеты, которые носил, сделаны Шугой и, что их магия угаснет только с приходом голубых рассветов.

— Ты! — резко заявил он. — Что ты знаешь о магии? Ты, называющий себя моим другом! Даже из вежливости ты не сообщил мне о появлении нового колдуна.

— Я сам узнал о нем всего несколько минут назад. Возможно, он прибыл только сегодня.

— Прибыл сегодня? И сразу начал разбрасывать красный огонь? Не сообщив о себе местным богам? А предварительные местные заклинания, связанные с приливами, и их побочные эффекты? Смешно! Лэнт, ты идиот! Почему надоедаешь мне?

— Потому что ты — идиот, не признающий дипломатии! — ответил я, ощетинившись. Я был одним из немногих жителей деревни, которые, ощетинившись на Шугу, оставались в живых. — Если бы я позволил тебе, вооружившись, идти на гору всякий раз, когда ты чувствуешь себя обиженным, ты бы ввязывался в дуэли так же часто, как встает голубое солнце.

Шуга посмотрел на меня, и по выражению его лица я понял, что мои замечания достигли цели.

— Я рад, что ты разглядел во мне дипломата, — сказал я и позволил себе расслабиться. — Наши способности должны взаимно дополнять друг друга, Шуга. Чтобы наши старания увенчались успехом, надо относиться друг к другу с уважением. Только таким образом мы сможем защитить нашу деревню.

— У тебя слишком бойкий язык, — нахмурился Шуга. — Когда-нибудь я превращу его в кислую дыню.

Он имел право быть раздраженным. Я спросил:

— Ты готов? Я скажу Орбуру, чтобы он приготовил два велосипеда.

— Самонадеянный ты, — пробормотал Шуга, но я уже понял, что он втайне благодарен мне за эту мысль.

2

Мы нашли нового волшебника около пирамиды Маск-Вотца, ветряного бога. От пирамиды к крутому каньону тянулся широкий и плоский, покрытый травой холм с небольшим склоном к югу. Новый волшебник захватил этот холм, разместив на нем свои приспособления, и занимался тем, что бормотал заклинание одному из них.

Шуга и я остановились на почтительном расстоянии и наблюдали. Ростом незнакомец был чуть выше меня и значительно выше Шуги. Его кожа была светлее нашей и не имела волос, за исключением единственного участка черной шерсти на верхней части черепа.

К тому же, у него на носу разместилось странное устройство. Очевидно, это были линзы из кварца в костяной рамке, через которые незнакомец мог смотреть.

Черты его лица были странными и тревожащими, а кости, казалось, имели необычные пропорции. Определенно, ни одно нормальное существо не обладало таким животом. Его вид вызвал у меня тошнотворное чувство, и я предположил, что кто-то из его предков был нечеловеком.

По традиции волшебники носили диковинную одежду, чтобы выделить себя из общей массы. Костюм незнакомца представлял собой одно сплошное одеяние, закрывающее большую часть тела. Даже Шуга не отказался бы от такого фасона: капюшон, отброшенный назад, обшлага, высоко поднятые на рейтузах, высокие кожаные сапоги, а над сердцем золотой значок. Вся одежда была выткана точно по форме тела. Тело охватывал широкий пояс, к которому были прикреплены три-четыре колдовских приспособления.

Рядом с ним стояли на трех ногах крупные механизмы из прекрасно обработанного металла. Похоже, что незнакомец рассматривал в один из приборов священную пирамиду Маск-Вотца, бога ветров. Бормоча что-то себе под нос, пришелец регулировал прибор. Видимо, это было длинное и усложненное заклинание, хотя ни Шуга, ни я не могли понять, в чем заключается его смысл.

Иногда ему приходилось обращаться к своему гнезду, большому и черному, правильной яйцеобразной формы, сидящему на краю пастбища. Вокруг не было деревьев, достаточно высоких, чтобы подвесить гнездо, и он посадил его широким концом прямо на землю. Это было, конечно, рискованно. Однако яйцо выглядело очень прочным, и в нем можно было не бояться хищников. Такого гнезда мне видеть не приходилось.

Незнакомец не замечал нас, и беспокойный Шуга вертелся от нетерпения. Но когда Шуга чуть не прервал его, незнакомец выпрямился и коснулся своего механизма. Устройство откликнулось, швырнув через каньон, прямо на пирамиду Маск-Вотца красный огонь!

Я думал, Шугу охватит ярость. Сию же минуту… Боги погоды достаточно упрямы, и Шуга потратил три долгих лунных периода, стараясь умилостивить Маск-Вотца в предвидении следующего сезона ураганов. И вот теперь незнакомец разрушил одно из его самых тщательных заклинаний.

Красный, опаляющий глаза, яркий и узкий, прямой, точно горизонт в океане, этот огонь протянулся через каньон и, казалось, вылетал снова. Я боялся, что он никогда не прекратится.