Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

— Видимо, нет, — гортанно рычу я, взяв под контроль голос, и сглатываю, — почему вы так заинтересованы в моей смерти, Хозяин? — Я язвительно ухмыляюсь. — Боитесь?

— Привык держать все под контролем.

— Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Мне не нужна моя сила. Забирайте!

— Ты убила так много хороших ведьм, дорогая, — на выдохе протягивает Люцифер и в мои глаза смотрит пронзительно. — Ты уже доставила мне неприятности. Мой следующий вопрос тебе, Ариадна. Как ты выжила?

Я нервно хмыкаю и отрезаю:

— Меня спасла Норин.

— Неправда.

— Я не вру, она…

— Исцелила тебя, когда ты очнулась. Но моя прекрасная Норин не воскрешает людей.

— Вы ошибаетесь.

Внезапно Люцифер резко подается вперед, оперевшись ладонями об окровавленный стол, и скалится прямо напротив моего носа. Отстраняюсь, испуганно прищуриваюсь, а он шепчет дьявольским и ледяным шепотом, который проникает мне под кожу и заставляет дрожать от холода:

— Я никогда не ошибаюсь. — Его красные глаза сжигают. Лицо так близко, что я вдруг оказываюсь в плену опасной красоты демона. Он вытягивает руку, прокатывает пальцами по моей щеке, оставляя красные разводы, а затем кривит бледноватые губы. — Досадно, ты могла бы стать жемчужиной моей коллекции, Ариадна Монфор-л'Амори. Но ты, впрочем, как и все люди, испугалась себя и своих желаний. Предпочла смерть. Ведь проще умереть, чем признать, кто ты… — Дьявол скалится, а я застываю от ужаса. — Тебе понравилось. Тебе доставляло удовольствие то, что ты делала, но ты боишься признаться себе в этом. В том, что ты похожа на нас намного больше, чем могла бы предположить.

— Я совсем на вас не похожа.

Неожиданно лицо вспыхивает от колющей боли! И по лбу прокатывается невидимое лезвие, глубоко и безжалостно прорезающее кожу. Кровь единым пластом катится вниз на глаза, и я оказываюсь в кромешной темноте, взвывая и судорожно растопырив пальцы.

— Врешь, — растягивая губы в зверином оскале, шипит Люцифер и прижимается лбом к моему лбу, и кровавые полосы неторопливо скатываются по нашим лицам, а карминово-рубиновые глаза заставляют меня глядеть в них даже сквозь алую пелену. Тело трясет. Не могу дышать. Приоткрываю губы, и кровь заливается в рот. — Ты выжила. Почему?

— Не знаю, — хриплю я, кашляя и запинаясь, — я не знаю!

— Ты опять врешь, дорогая, зачем ты это делаешь?

Шипящий голос Дьявола проникает мне в голову и отдается таким звоном, что виски вспыхивают от адской боли, и я вскрикиваю, зажмурившись так крепко, что сводит лицо.

— Хватит, остановитесь! — Прошу я, а звон в моей голове преображается и становится криком, истошным и сдавленным. Он принадлежит маме. Она верещит от боли, а я нервно и судорожно тарабаню ногами по полу, пытаясь вырваться из этой клетки. — Хватит!

Теперь кричит не мама. Я слышу голоса тетушек. О ни зовут меня и вопят, а я просто стискиваю зубы, содрогаясь от их скрипа. Зачем он это делает? Я не знаю, как я выжила, я понятия не имею! Меня спасала тетя Норин, только она могла вернуть меня.

— Если ты не хочешь давать ответ на вопрос, ты мне больше не нужна, Ари, — шепчет мне на ухо Люцифер, а я внезапно чувствую, как стул рядом со мной подпрыгивает. Мэтт пытается подвинуться ближе, сделать хоть что-то. Но он, как и все, скован и связан силой, что таится в глубине дьявольской души, если она вообще существует.

Дьявол поднимается из-за стола, неспешно переставляет ноги и оказывается за моей спиной. Его пальцы стягивают заколку с моих волос, и они каскадом падают на дрожащие плечи. Он нехотя перебирает их, поглаживает, а затем приближается и прикасается губами к моей макушке. Я сижу с широко распахнутыми глазами и часто дышу, понятия не имея, что делать и что меня ждет. Неужели это конец? Неужели сегодня я умру?

— Прекрасная, — науськивает он, будто отец мне на ухо, — смертельно прекрасная. Ты не представляешь, как несправедлив мир, за который борешься. Человечностью обладают отнюдь не люди, а монстры, потому что сожалеют о содеянном. Люди же наслаждаются, и им нет никакого дела до твоих терзаний, моя дорогая. Ты можешь каждый день спасать их и их души, но они не скажут спасибо. Они не умеют. На земле кроются демоны. Не в аду.

Его пальцы плавно скатываются по моим волосам и неожиданно смыкаются вокруг моего горла. Впиваюсь ногтями в ручки стула и растерянно смотрю на Джейсона, по лицу которого скатываются толстые струи пота. Он сопротивляется, но тщетно. Вены клокочут и пульсируют на его висках, шее, и он прожигает меня невероятно беззащитным взглядом, на который, как я думала, он не способен. Он ведь всегда знает, что делать. Всегда.

— Последний вопрос, Ариадна, — протягивает Люцифер. — Ты боишься смерти?

Хэрри сипло дышит, по лицу Бетани скатываются ледяные слезы. А с губ тети Мэри срывается всхлип, который она тут же заглушает, сжав челюсти. И я вдруг вспоминаю про Ноа Морта. По телу проносится теплая волна, возникнувшая, словно из воздуха. Она меня укрывает, спасает от лютого ужаса, и я вдруг думаю, что не боюсь Смерти. Он мой отец.

— Смерти пусть боятся те, кто остается жить… — Едва слышно сообщаю я и поднимаю взгляд на Люцифера. — А мертвым быть не страшно.

Красные глаза сверкают в тусклом свете, и Дьявол поводит плечами.

— Как скажешь.

Его рука взмахивает, а я отворачиваюсь. Хочу смотреть на близких. Ветер врывается в открытое окно, подбрасывает толстые занавески, и я стараюсь успокоиться, чтобы унять разбушевавшуюся погоду в Астерии. Но трудно взять под контроль мысли, чувства, когда понимаешь, что через пару мгновений тебя не будет в живых.

Мэтт в очередной раз подпрыгивает на стуле, Бет зажмуривается. Я хочу посмотреть на друзей, но не успеваю. Из-за стола внезапно порывисто поднимается Норин, испустив такой громкий вздох, что содрогаются стены! Она расправляет плечи, хватается руками за талию и вздрагивает, словно стряхивая с себя остатки принуждения.

— Научилась бороться со мной, дорогая, — нежным голосом протягивает Люцифер и в следующую минуту оказывается рядом с тетушкой, ласково приобняв ее за плечи. Она не думает отстраняться, стоит неподвижно, а он властно поправляет ее спутавшиеся угольно-черные волосы, — ты так устала, Норин, ты приложила много усилий, чтобы залечить раны всем, кто дорог Ариадне, но не дорог тебе. Ты заслужила отдых.

Я ошеломленно застываю, понятия не имея, что происходит, а Норин неожиданно на меня переводит уставший взгляд, и я считываю ее мысли, не умея проникать в голову. Так и слышу, как внутри все взрывается от безумной, ноющей злости, и я широко распахиваю глаза и подаюсь вперед, и внезапно думаю о том, что история повторяется.