Дорога Славы - Роберт Хайнлайн

Уже после погрузки на корабль, следующий на Ганимед, мне стало ясно, что жизнь в колонии вовсе не так захватывающа и романтична, как это казалось с Земли. Вместо трех кораблей, которые доставили всех нас на “Мейфлауэр”, тут был только один-единственный челнок “Джиттербаг”, который прибыл на “Мейфлауэр” в грузовом помещении “Бифроста”. Он мог взять за один раз девяносто пассажиров, и это означало, что ему предстоит сделать довольно много рейсов.

Мне повезло. Я должен был ждать в невесомости всего три дня. Но и за эти три дня я потерял девять фунтов веса.

Во время ожидания я помогал выволакивать груз, который должен был перевезти “Джиттербаг”. В конце концов настала наша очередь и мы забрались в “Джиттербаг”.

Это было ужасно. Палубы там были не больше полок — около метра высотой. Стояла ужасная вонь, хотя не стоило большого труда очистить помещение. Не было никаких отдельных кресел. Нас просто плечом к плечу запаковали в длинные маты, или, точнее сказать, с головы до ног.

Сказать, что здесь распоряжался капитан, было бы неточно, потому что им была старуха с глазами хищного зверя, которую звали кэп Хетти. Она ревела и кричала нам, чтобы мы поторопились. Потом она стартовала, даже не поинтересовавшись, пристегнулись ли мы.

К счастью, это продолжалось недолго. Она так резко набрала скорость, что я впервые за все свое путешествие потерял сознание. Потом мы в течение примерно двадцати минут летели по инерции. В конце концов она резко затормозила и совершила посадку с чудовищным толчком, Кэп Хетти заорала:

— Вон, наружу, вы, сони! Мы уже на месте!

В “Джиттербаге” был чистый кислород, а не гелиево-кислородная смесь, как в “Мейфлауэре”. У нас было давление десять фунтов на квадратный сантиметр. Теперь кэп Хетти снизила давление до трех фунтов — что соответствовало количеству кислорода на Ганимеде. Конечно, можно было жить и при трех фунтах; на Земле было не больше. Там кислорода было всего двадцать пять процентов, как и здесь. Остальное здесь, конечно, составлял азот. Но внезапное изменение давления заставило нас всех- зевать. Мы не задохнулись, но у нас возникло чувство, что это вот-вот произойдет.

Когда мы спустились на поверхность Ганимеда, мы почувствовали себя жалкими, и у Пегги из носа пошла кровь. Здесь не было лифта. Мы должны были спускаться по веревочной лестнице. И было холодно!

Шел снег. Буран ревел вокруг корабля и сотрясал веревочную лестницу — маленьких детей пришлось привязывать к себе и спускаться вместе с ними. Слой снега на почве достигал двадцати сантиметров — кроме того места, где его растопили тормозные дюзы “Джиттербага”. Я едва мог видеть, потому что ветер забивал мне лицо снегом, но какой-то мужчина схватил меня за плечо, развернул и проревел:

— Иди дальше! Иди дальше! Сюда, вдоль корабля!

Я пошел в указанном направлении. Второй мужчина., мурлыкая какую-то песню, принял меня. Я увидел слабо натоптанную тропинку в снегу. Передо мной в хлопьях снега исчезла пара человек, и я побежал вслед за ними, в основном для того, чтобы согреться. До защитного дома было примерно полмили, и дорога была ужасно холодной. Мы были легко одеты. Я продрог до костей, и мои ноги были мокрыми и ледяными, когда мы наконец достигли укрытия.

Защитный дом был огромным ангароподобным строением, и внутри него было не особенно тепло, потому что двери большей частью были открыты. Внутри него толпились люди — некоторые в корабельной одежде, другие в одежде колонистов Ганимеда. Колонистов нельзя было не узнать: они были бородатыми, и у некоторых из них даже были длинные волосы. Я решил, что этому не стоит подражать. Я всегда буду чисто выбрит, так же, как Джордж.

Я осмотрелся, пытаясь обнаружить Джорджа и K°. В конце концов, я обнаружил их: Молли сидела на одном из узлов и держала на коленях Пегги. Нос Пег перестал кровоточить, но лицо ее было маской из крови, слез и грязи. У нее был очень жалкий вид.

Джордж мрачно смотрел на них, как в первый день путешествия, когда он был вынужден отказаться от своей трубки. Я подошел и сказал:

— Привет всем.

Джордж поднял взгляд и, улыбнувшись, ответил:

— Как хорошо, Билл, что ты уже здесь. Как у тебя дела?

— Ты спрашиваешь это у меня? Сверхъестественная путаница!

Он взглянул на меня еще мрачнее и сказал:

— Это все скоро уладится.

На этом наш разговор был закончен. Один из колонистов с сапогами, запорошенными снегом, и густой бородой остановился около нас и свистнул в два пальца.

— Тише! — проревел он. — Мне нужны двенадцать молодых и сильных мужчин и подростков, чтобы выгрузить багаж, — он осмотрел нас и указал: — Вы… и вы… и вы…

Джордж был девятым, а я десятым.

Молли хотела запротестовать. Я думал, что Джордж тоже запротестует, но он ничего не сказал. Он только объяснил:

— Оставайся тут, Молли. Я думаю, мы должны сделать это. Идем, Билл.

Мы снова вышли наружу, на холод.

Снаружи стоял открытый грузовик, и мы забрались в него; потом грузовик поехал назад, к посадочному полю. Папа позаботился о том, чтобы меня направили внутрь “Джиттербага” и мне не пришлось работать снаружи. Но благодаря этому я еще раз испытал на себе острый язычок кэпа Хетти. Она всем была недовольна. По ее мнению, мы работали слишком медленно. Но, в конце концов, мы выгрузили весь свой багаж. Когда я покинул корабль, багаж был уже погружен на грузовик. Возвращаясь, мы снова продрогли до костей.

Молли и Пегги на прежнем месте не оказалось. Огромное помещение было почти пустым, и нам приказали пройти через внутреннюю дверь в другое помещение. Я увидел, что Джордж обеспокоен отсутствием Молли.

В следующем здании мы обнаружили огромную стрелу с надписью: “Мужчины и мальчики — направо, а женщины и девочки — налево”. Джордж повернул именно налево. Но он не сделал и десяти шагов, как на пути у него оказалась женщина со строгим выражением лица. На ней была одежда колонистов.

— В другом направлении, — твердо сказала она. — Здесь женская спальня.

— Да, я знаю, — ответил папа. — Но я ищу свою жену.

— Вы ее можете увидеть после ужина.

— Я хочу увидеть ее сейчас.

— В настоящее время я не могу найти определенного человека в такой толпе. Вам придется подождать.

— Но… — пара женщин протиснулась мимо нас и прошла в спальное помещение. Папа остановил одну из них, узнав ее: — Миссис Арчибальд!

Она обернулась.

— О, мистер Лермер. Что вы здесь делаете?

— Миссис Арчибальд, — настойчиво попросил папа, — вы можете найти Молли и сказать ей, что я буду ждать ее здесь, снаружи?

— Ну, конечно, мистер Лермер, я постараюсь сделать это.

— Большое спасибо, миссис Арчибальд.

— Я охотно помогу вам, — она ушла, а мы стали ждать, не обращая внимания на строгую привратницу. Через некоторое время вышла Молли, но Пегги с ней не было. Казалось, что папа не видел ее целый месяц.

— Я не знаю, что мне делать, дорогой, — сказала она. — Я должна была уйти туда и как можно лучше устроить Пегги. Я знала, что потом ты разыщешь меня.

— А где теперь Пегги?

— Я уложила ее в постель.

Мы вернулись назад, в главный зал. Там находился письменный стол с надписью: “Обслуживание переселенцев: информация”. Вокруг него вилась длинная очередь желающих получить эту информацию. Мы встали в ее конец.

— Как дела у Пегги? — спросил папа.

— Я боюсь, что она простудится.

Папа сказал:

— Надо надеяться… ага, надеюсь… апчхи!

— Ты тоже простыл, — прокурорским тоном произнесла Молли.

— Я никогда не простужаюсь! — возразил папа и протер глаза. — Это всего лишь рефлекс.

— Гмм, — только и ответила Молли.

Мы стояли на маленькой галерее. Двое парней моего возраста или старше меня стояли у перил и наблюдали за нами. Они были из колонистов и старались отрастить бороды, но это им еще не удавалось.

Один из них повернулся к другому:

— Рэйф, посмотри, кого это нам сюда прислали?

— Печально, — произнес другой.

Первый указал большим пальцем на меня и продолжил:

— Посмотри-ка на него. Можно держать пари, что он будет художником.

Второй задумчиво уставился на меня.

— Это меня не касается. Не замерз ли он?

— Тебе это должно быть безразлично, — ответил первый.

Я повернулся к ним спиной, и они оба рассмеялись. Я ненавижу людей, которые ведут себя так вызывающе.

10. ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

Мистер Сэндерс стоял перед нами. Он жаловался на погоду. Он говорил, что стыдно высаживать людей на такой холод, как это сделали с нами. Он был в нашей группе по разгрузке, но не слишком утруждал себя работой.

Человек, сидевший за письменным столом, пожал плечами.