Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Епископша показала фотографическую группу двадцати одного епискона. Что за лица — почтенные, строгие, одушевленные своим служением!

И это в захолустной Церкви, в Австралии, столько епископов, не говоря уже о других членах клира! Весь свет обнимает Епископальная Церковь. Какая это громадная сила! И как бы хотелось, чтобы поскорее исправила она свои недочеты и повреждения и сделалась безраздельною Христовой Церковью. Но как может больной вылечиться сам, особенно тот больной, который почти не сознает своей болезни? Кто ему поставит диагноз? Кто разъяснит, что он болен? Православная Церковь должна то сделать для Английской Епископальной. Но врач готов ли к сему? Что мы и где мы? Нигде, кроме России, и там сто Епископов на всю Православную Церковь! Винить ли за это нас? Наша история виною сему. Не пришло еще время наше; не развились еще мы. Будет и наша очередь громко говорить миру слово истинного Христова Евангелия…

12/25 октября 1900. Четверг.

Моисей Минато, катихизатор Курильских христиан на Сикотане, описывает доброе христианское усердие их; неопустительно бывают при богослужениях и ведут себя, как подобает добрым христианам. Всех их теперь, с детьми, шестьдесят один человек. Пишет, что старшина их, Яков Сторожев, скоро прибудет вместе с начальником острова в Токио, просит принять его.

Матфей Юкава, катихизатор в Накацу, извещает, что бывший католический катихизатор Иоанн Окада продолжает изучать православное учение; сделается ли православным — еще сказать нельзя; ныне он на шесть частей православный, на четыре еще католик. Рассказывает Окада, что, когда жил в Токио, несколько раз был в нашем Соборе и молился, чтобы Япония сделалась католическою, а вот теперь сам отказывается от католичества. «Не Промысл ли Божий это о нем?» — недоумевает Окада сам о себе.

Исак Масуда, причетник и учитель церковного пения в Оосака, просит взять его оттуда; его делают козлом отпущения: на него сваливают причину всех ссор и дрязг в Церкви. Отвечено: пусть служит, не обращая внимания на дрязги; вместо него послать туда некого.

13/26 октября 1900. Пятница.

О. Симеон Мии прислал шесть смет от шести подрядчиков на постройку храма и перестройку японских зданий. Самая дешевая от подрядчика (наиболее хвалимого в Кёото) Оониси: 9.499 ен; другие четыре выше 11.000, шестая выше 14.000. Архитектор и о. Мии хотят поручить Оониси; я послал свое согласие на это. Смета Оониси значительно дешевле даже предварительных соображений архитектора. Дай Бог, чтобы все обошлось благополучно!

О. Петр Ямагаки из Хакодате пишет, что исполнит мое распоряжение — перейдет в Мориока. Но пишет, что долги у него есть, — просит для покрытия их подарить ему находящиеся у него школьные деньги: 49 ен 55 сен. Ответил я, что исполню его просьбу, но с условием, чтобы вперед никогда не заводил долгов; просит он еще оставить его мать и младшего брата, служащего учителем гимнастики в одной из хакодатских школ, жить в ныне занимаемом ими домике на миссийском месте; отвечено: пусть живут — Из 90 ен кладбищенских денег, бывших у него на руках, 45 ен 61 сен, пишет он, употреблены на ремонты кладбища, по совету с хакодатским русским консулом. Об остальных 44 ен 39 сен спрашивает: куда их? Я ответил: пусть пришлет мне или же передаст там русскому консулу, а мне пришлет его расписку.

В Токио теперь происходит митинг протестантских миссионеров; до пятисот их собралось для того — японских хозяев и китайских гостей (которых теперь, по случаю гонения в Китае, наплыв здесь). Многие приходят осматривать нашу Миссию и Собор. Но какое же невежество у них насчет православия! Например, сегодня, когда перед сумерками я гулял на площадке пред Собором, один молодой английский миссионер подходит и просит показать внутренность Собора, который в то время уже был заперт. Отворяю и подвожу к иконостасу, который издали и рассмотреть уже нельзя было. Спрашивает, вплетая русское слово:

— Is that your Bog?

— Бог наш Творец Неба и Земли и Искупитель человеков, а это только святые иконы, — отвечаю.

Смотрит и улыбается, как будто не веря.

— Смотрите, — продолжаю, — вот Спаситель учащий, вот Он на руках Матери, вот благословляющий детей, а вот на Царских вратах Благовещение, Евангелисты… Словом, это — Евангелие, изображенное красками и понятное для глаза, точно так же, как читаемое понятно для уха…

— А какая у вас Библия? — спрашивает.

— Как какая? Да, разумеется, такая же, какая у вас! Библия во всем христианском мире — одна и та же, ее никто не дерзает изменить. (И не удержался я, чтобы не продолжить): у нас всякий семинарист знает довольно подробно все главное о протестантстве, а вы так невежественны о нашей Церкви — не стыд ли это вам? И когда же вы станете изучать нас?..

Англичанин присмирел, сказал, что «very sorry», и для знакомства предложил свою карточку.

14/27 октября 1900. Суббота.

Был другой протестантский миссионер, Newell, из Ниигата, где я у него когда–то был в доме; говорил, что от 500 до 600 их ныне собралось на митинг здесь, — всех сект, епископальной в том числе; американский bishop McKim бывает на заседаниях; хвалился производимым одушевлением. Еще бы не одушевляться, видя себя в таком множестве и электризуясь чтением и спичами! От полной публичности, однако, устраняются. На мой вопрос вчера англичанину, «могу я быть на их собраниях?», он, молча, указал мне на печатной программе слово «protestant», на что я заметил, что «на нашем Соборе, ежегодно происходящем в июле, может быть и протестант, и всякий желающий». Сегодня Newell говорит: «Если б от меня зависело, я пригласил бы Вас на митинг». Говорит без всякого повода с моей стороны, должно быть, по догадке, что мне «хочется на их митинг», хотя мне вовсе не хочется; вероятно, я не пошел бы, если бы и пригласили; хотя, вероятно, зашел бы на полчаса, если бы знал, что свободно можно зайти, — Newell был, собственно, чтобы спросить, когда у нас богослужение и может ли он привести на оное своих друзей, которые желают быть. Я сказал время, и что Собор открыт для всех — могут прийти в каком угодно количестве и стоять, где найдут удобнее. — И было за всенощной сегодня человек пятьдесят миссионеров и миссионерок.

О. Василий Усуи продолжает просить прибавки жалованья, ссылаясь на свое большое семейство. Опять отвечено, что нельзя; получает 30 ен в месяц, почти самый высокий священнический оклад; прибавить ему, нужно было бы прибавить и всем. Под рукою приход — пусть христиане дают. За все про все отвечай только Миссия! Бессовестно! — Впрочем, нельзя не пожалеть человека; найден и предлог. Говорил о. Василий не раз, что и следующих сыновей, кроме Пимена, ныне находящегося в Семинарии, предназначает на служение Церкви. Итак, предложено было ему хорошенько подумать и решиться насчет сего. Если действительно так, то обещано каждому по 2 ены посылать в месяц на школьные расходы, пока войдут в Семинарию. Сегодня письмо получено от него в решительно подтвердительном смысле. Почему прибавится ему 4 ены в месяц, по 2 ены на двух сынов, ходящих в школу.