Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

— Конечно, существенное в христианстве у нас у всех одно и то же. Мне, впрочем, хотелось только послушать, а не участвовать в совете протестантских миссионеров, что, быть может, оказалось бы и не совсем удобно.

— И это было бы желательно, — подхватила дама, — но я слышала, что Вас в это время совсем нет в Токио, что оказывается неправдою; какая жалость! — и так далее. Взаимные любезности, между которыми младший из миссионеров передал мне поклон от Mr. Mott’a, молодого американца, ревнителя Христианской ассоциации молодых людей, бывшего и в Японии (и посетившего меня), встреченного им нынешним летом в Париже.

[Пропуск в оригинале]

Является сегодня некто, рекомендующийся инженером (гиси), кончившим здесь Университет, по фамилии Момма, по наружности и приемам джентльмен. Говорит:

— Хочу принять вашу веру.

— Очень приятно. По какому побуждению?

— Имею намерение отправиться в Сибирь искать службы.

— Если там нужны инженеры и если Вы окажетесь сведущим, для Вас найдется употребление без вопроса о вере.

— Но я слышал, что хорошо для этого принять вашу веру.

— Вера принимается не по таким поверхностным побуждениям, а по внутреннему душевному требованию. И для Вас необходимо сделаться христианином, Вы также сын Отца Небесного, обладаете бессмертною душою, вечною участью которой должны быть озабочены, и прочее, и прочее… — но для этого нужно, чтобы Вы почувствовали потребность в спасении души…

Кандидат в христиане, недолго слушая, встал и ушел.

24 октября/6 ноября 1900. Вторник.

О. Борис Ямамура извещает, что в Иван–квай (Ициносеки и Яманоме) христиане столковались, наконец, строить Храм на вновь купленном месте; для чего положили собрать в пять лет с себя 5000 ен, из которых половину обещался жертвовать Моисей Ямада, по 500 ен в год. Значит, помирились взаимно христиане Яманоме и Ициносеки. Слава Богу!

Из Дзёогецудзуми описывают трогательную кончину христианки Марины Сате, двадцати одного года, умершей от чахотки. Когда предприняли лечить ее, она все время была в спокойно радостном и молитвенном настроении, особенно перед смертью не переставала молиться и радоваться, что переселяется в вечную жизнь; с молитвою на устах померла и с радостным лицом лежала в гробе. Письмо послано в «Сейкёо- Симпо».

Чтению дальнейших писем помешал маленький Гире, явившийся на этот раз со своим учителем, немцем, урожденцем Петербурга. Оба преинтересно рассказывали разные эпизоды из осады Посольств в Пекине, про то, с какою жестокостию боксеры убивали христиан, а также язычников, не желавших быть с ними заодно, про службу учителя волонтером — как она была опасна среди беспрерывно по всем направлениям летающих пуль, про то, как о. Иннокентий, уже после осады перебравшись в одну буддийскую кумирню, был ограблен там японскими солдатами, стащившими у него всю кухонную посуду и провизию, и прочее. Я показал им ризницу, библиотеку и школы.

25 октября/7 ноября 1900. Среда.

Петр Мисима прислал прошение об отставке. Отвечено, что прошение его удовлетворяется. О. Титу Комацу послано сведение об этом с распоряжением заведывать отныне самому лично Церковью в Оота, принять по списку церковные вещи и книги и озаботиться сохранностию их.

Авраам Яги, катихизатор в Санбонги, просит еще раз написать его жене увещание вернуться к нему. Написать напишем, только будет ли прок? Вероятно, такой же, как доселе, — не послушает. Несчастное положение Авраама! Жену любит, а она его терпеть не может и ни за что не соглашается жить с ним; но и не дает достаточной причины к разводу — живет не зазорно: содержит себя своим трудом, служа сиделкой в одном госпитале в Мориока.

Тит Накасима дополняет вчерашнее письмо о. Бориса известием, что Авраам Сато, один из главных христиан в Ициносеки, не совсем сошелся со всеми в деле о построении Церкви совместно с христианами Яманоме, а продолжает еще вздорить. Будет скоро этот Сато по своим делам в Токио и зайдет ко мне; просит Накасима убедить его к единодушию и согласию со всеми. Помоги Бог!

26 октября/8 ноября 1900. Четверг.

О. Петр Ямагаки из Мориока уже уведомляет, что четвертого числа он оставил Хакодате, сдавши Церковь о. Петру Кано, и со всем семейством 5–го числа благополучно прибыл в Мориока, поселившись здесь в церковном доме, пока найдет отдельную квартиру. Дай Бог, чтобы полюбили его христиане Мориока!

Из Оосака один христианин, некто Георгий Миками, от себя и от отца своего просит удалить оттуда священника Сергия Судзуки и катихизатора Тимофея Ирино, оставив одного Фому Танака. Экий интриган этот последний! Не унимается, несмотря на все увещания. А о. Сергий тоже, несмотря на увещания, продолжает быть ребенком во священни- цех, то есть дураком, не умеющим управить свою небольшую Церковь. Придется, должно быть, попросить тамошнего о. Иоанна Оно поселиться в Оосака и взять в свое заведывание и о. Сергия и Фому Танака с их Церковью. Увидим, когда о. Оно вернется из своего путешествия по Церквам, кажется, не удачного для предположенной цели.

27 октября/9 ноября 1900. Пятница.

Один протестантский катихизатор попросил свидания и спрашивает:

— Что мне делать? Вошел я в очень близкие сношения с одной Bible woman, вдовой, старше меня на десять лет.

— Если эти сношения такого рода, что имеют между собою муж и жена, то, конечно, Вам нужно жениться на ней.

— Нет, вполне до таких отношений не дошло — я боялся последствий.

— В таком случае прекратить с нею Ваши сношения, потому что по летам она Вам не пара, и жениться на подходящей к Вам по летам, чтобы не разжигаться.

— Это не помешает «сей–сёку»? («Святой службе» — должно быть, метит в «бокуси» — подробности я не спрашивал).

— Вашими сношениями с этой женщиной Вы не подали никому соблазна?

— О них никто не знает.

— В таком случае, по моему мнению, вашему «сей–сёку» препятствия нет. Впрочем, я не настолько ознакомлен с Вами и Вашими обстоятельствами, чтобы сказать решительное мнение. Поговорите с Вашим собственным духовным руководителем и последуйте его указаниям…

Протестант ушел, видимо, обрадованный, — чем? Должно быть, облегчением совести. Жаль, что у протестантов нет таинства покаяния и исповеди при этом.

28 октября/10 ноября 1900. Суббота.

Из Оосака письмо от Андрея Сираи, врача, человека благочестивого и радеющего о пользе Церкви, письмо длинное и обстоятельное, и суть его в том, что «о. Сергия Судзуки нужно вывести оттуда; он до того зол на катихизатора Фому Танака, что не перестает злословить его при каждом случае и пред всеми, пред кем только может, чем крайне соблазняются все христиане. Оставить дело так — значит расстроить всех христиан и всю Церковь. С ним нужно убрать оттуда и катихизатора Тимофея Ирино, имя которого там опорочено». Стало быть, о. Судзуки неисправим в злобе. Писал я ему убедительное наставление обуздывать язык — ни слова дурного не говорить ни о Фоме, ни о ком другом — не подобает это священнику; отвечал он мне, что следует сему наставленью, и не следует! Не в состоянии обуздывать себя. Дрянь человек, еще хуже священник. Одно средство: послать заштатного о. Оно (если он согласится, а он говорил когда–то, что чувствует себя способным служить опять) в Оосака быть первым священником, а о. Судзуки пусть будет вторым, и учится у о. Оно, человека опытного и разумного, управлять собою и Церковью. Увидим, возможно ли это — о. Оно на днях прибудет сюда, как сказал сегодня иподиакон Андрей Имада, вернувшийся из Сендая с похорон своего отца и видевшийся там с о. Оно.