Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс! - Николай Яковлев

Профессора попытались объять необъятное. Припомнить только «ревизионистское» направление в послевоенной американской историографии. Разумный во многих отношениях Г. Колко, один из столпов этого направления, нашел: «Рузвельт отнюдь не был пророком, не был он Вудро Вильсоном с осознанием личной миссии, больше того, ни по образованию, ни по инстинктам не был он интеллектуалом или практиком, а, скорее, был высокопородным аристократом, занявшимся политикой»38 и т. д. Расцвет этого направления в американской историографии – первая половина 70-х годов. Переходная администрация Дж. Форда попыталась еще больше «заземлить» ФДР – тенденция, наметившаяся при Р. Никсоне.

Сам президент Дж Форд не вдавался в идеологические тонкости. Он принадлежал к новому поколению, впервые принял участие в выборах в 1936 году. Интересовавшимся его отношением к Рузвельту Форд отрезал: «Никто из членов моей семьи не получил решительно никаких выгод от программ нового курса». Дальше семейных мерок в оценке деятельности Рузвельта молодцеватый Форд не пошел. Разве объяснил: помимо того, что демократическая партия «согрешила» в Ялте, она еще «питала поистине сатанинскую приверженность к закону Вагнера». В 1981 году экс-президент Форд на прямой вопрос, кого он поставит выше Рузвельта или его преемника Г. Трумэна, лихо, без колебания ответил: «Я думаю, что Гарри Трумэн – тот парень, который больше мне по вкусу».

С не меньшей убежденностью принявший бразды правления после Форда Дж Картер также в интервью сообщил: «Существует куда более близкая параллель между администрацией Трумэна и моей, чем между моей администрацией и администрацией Рузвельта»39. Он сделал это достоянием и государственных документов, подчеркнув в послании о положении страны в 1978 году: проблемы, стоящие перед США, отнюдь не те, с которыми имел дело Рузвельт в годы кризиса и войны, а сходны с разрешавшимися Трумэном, «когда речь шла не об одном всеобъемлющем кризисе, но были поставлены на карту коренные интересы страны»40.

Администрация Дж Картера более чем прохладно обошлась с рузвельтовским наследием. Вскоре после ее прихода к власти, 4 марта 1977 г., в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне собралось почти 900 деятелей времен ФДР. Они отметили 44-ю годовщину прихода Рузвельта в Белый дом и подчеркнутое равнодушие к нему и к ним со стороны Дж Картера. Никто из картеровской администрации, включая президента, не счел нужным посетить торжественную церемонию. Старики разъехались с глубокой обидой, подогревавшейся средствами массовой информации.

У. Лехтенберг, специально исследовавший, как именно тень ФДР лежала на политике США вплоть до 1982 года, когда он окончил свою книгу об этом, заметил: «Те, кто пытался объяснить, почему Картер не использовал опыт ФДР, чаще всего указывали – он был технократом, мало осведомленным в истории. Некий деятель демократической партии, считавшийся претендентом на пост президента, заметил, что Картер, в отличие от людей типа Рузвельта, «был инженером, не имевшим глубокого философского мировоззрения, и поэтому не обладал инстинктивными способностями разрешения трудных проблем». В полную противоположность ФДР все речи Картера почти начисто были лишены исторического содержания.

Э. Хьюз, писавший речи для Д. Эйзенхауэра, считал странным, что человек, происходивший из той части США, где больше всего чтут историю, «совершенно не обнаружил никакого интереса к истории», а Дж Фоллоуз – сочинитель речей Картера, ушедший в отчаянии в отставку, писал, что основным ключом к «бесстрастному президентству» был «склад ума Картера: он рассматривал все проблемы как технические, а не как исторические и его совершенно не интересовали движущие силы истории… Искавшие, с кем сравнить Картера, были склонны уподоблять его не ФДР, а другому «инженеру» в Белом доме – Герберту Гуверу. Широко вошло в обычай называть Картера Джимми Гувером»41.

В отличие от зажигательных лозунгов администрации ФДР, литературные поденщики Картера сочинили для определения направления его президентства вялую формулу «новое основание», которая вызвала больше вопросов, чем дала ответов. В какой-то мере Картер прозрел, утратив президентское кресло на выборах 1980 года.

В январе 1982 года об эволюции Дж Картера сообщил со страниц вашингтонского журнала «Перейд» Д. Макколок, набивший руку на интервьюировании президентов у и вне власти. Повод для беседы был более чем уместным – 100-летие со дня рождения Рузвельта. Теперь «Джимми Картер с чувством говорил о воздействии нового курса на Юг США… «Мне было восемь лет, когда его избрали и он был моим президентом, – сказал Картер мне. – Когда у нас в штате Джорджия говорят «президент», никто не уточняет, какой президент. Помимо того, для жителей штата он был почти земляком, учитывая, сколько времени провел в Уорм-Спрингсе… Самая святая политическая реликвия в нашем штате – маленький Белый дом в Уорм-Спрингсе». Лукавый журналист, надо думать, согласился с речами Картера в конечном счете: «земляк» Рузвельт умер в Уорм-Спрингсе, в родном штате Картера – Джорджия.

«Пусть все так, но этот демократ (Картер. – Н. Я.) сдержанно относится к Рузвельту. На мой вопрос, считает ли он ФДР самым важным президентом со времен Линкольна, Картер ответил «да», однако без энтузиазма и после порядочной паузы. Затем, подобно Джеральду Форду, он быстро добавил, что его любимый президент – Трумэн… И все же только у Рональда Рейгана можно обнаружить энтузиазм (в отношении ФДР. – Н. Я.), каким когда-то был охвачен Линдон Джонсон. По иронии судьбы именно Рейган – обязавшийся демонтировать многое из сооруженного Рузвельтом – говорит о нем с самой большой теплотой»42. Как так?

Началось это, по-видимому, с избирательной кампании 1980 года, когда Рейган схватился с Картером. Он потряс предвыборный конвент республиканской партии, цитируя отнюдь не ее апостолов, а ФДР! «Нью-Йорк таймс», впрочем, быстро разобралась в поразительном поведении Рейгана, откликнувшись передовицей под заголовком «Франклин Делано Рейган», в которой, помимо прочего, было написано: «Коль скоро Рональд Рейган кутается в тогу современного Франклина Рузвельта, догадайтесь, какая роль, как ожидается, выпадает на долю Джимми Картера… Взяв за образец ФДР, мистер Рейган тем самым продемонстрировал – его не удовлетворяет приверженность к узкой идеологии. Напротив, он надеется оседлать на выборах приливную волну типа 1932 года… и для этого похитить Франклина Рузвельта»43. Так, собственно, и случилось – фактор ФДР ощутимо сказался в победе Р. Рейгана и поражении Дж Картера, который дорого заплатил за расточение идейного багажа своей партии.

Рейган взялся и дальше разрабатывать золотую жилу – наследие ФДР. Коль скоро президент – в фокусе средств массовой информации, было высвечено и предъявлено для всеобщего обозрения и политическое прошлое Р. Рейгана. Выяснилось, что на выборах 1932, 1936, 1940, 1944 годов он последовательно голосовал за Рузвельта. Оказалось, что в 30-е годы главой WPA в родном городке Рональда Рейгана Диксоне, штат Иллинойс, был его отец Джек. Политические вкусы и соответственно партийная приверженность Р. Рейгана начали меняться где-то к середине 50-х годов, хотя окончательно Рейган объявил себя республиканцем только в 1962 году. Но это отнюдь не уменьшило приверженность Рейгана к ФДР, хотя с возраставшим с годами субъективизмом в оценке его. Коротко говоря, преуспевавший деятель республиканской партии объявил, что выполняет предначертания Ф. Рузвельта!

Механизм переработки идейного наследия ФДР довольно быстро отладился. Рузвельт звал обеспечить права «забытого человека в основании экономической пирамиды». Р. Рейган выступал за «забытого человека, живущего в предместье (т. е. принадлежащего к среднему классу. – Н. Я.), работающего по 60 часов в неделю ради семьи, которого облагают громадными налогами в интересах других»44. Президент Рейган горячо уверял, что унаследовал свой подход к безработице от Рузвельта. Он многократно цитировал известные слова Рузвельта из послания конгрессу в 1935 году: «Федеральное правительство должно прекратить и прекратит оказание помощи» – и торжествующе заключал (например, в 1981 г.): «Рузвельт указал, что федеральное правительство должно прекратить заниматься тем, что теперь мы называем «благосостоянием», а тогда именовали «помощью». Но Рузвельт сказал это для обоснования основной цели зрелого «нового курса» – заменить «помощь» «занятостью». Так, цитированием вне контекста многих произвольных толкований – и надстраивалось здание «продолжателя» дела ФДР.

То не были экскурсы в область идеологии, преследовались очень земные цели. «Рейган, – напомнил У. Лехтенберг, – представил себя рузвельтовцем не для того, чтобы продлить политическую традицию ФДР, а в противоположных целях – демонтировать коалицию Рузвельта». «В прошлом горячий сторонник ФДР, Рейган тщательно изучил, как его прежний герой создал коалицию, обеспечившую ему беспрецедентный успех в политике, – писал один из биографов. – После длительных поисков и размышлений Рейган решил, как именно создать собственную коалицию для создания Века Консерватизма». «…Подобно Рузвельту, – заявил конгрессмен Джек Кемп, – Рейган создает новую партию большинства, добавив к твердому ядру республиканцев недовольных независимых и «синих воротничков» из демократической партии»45.