Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни - Карл Отто Конради

372

НОЧНАЯ ПЕСНЬ ПУТНИКА

Ты, что с неба и вполне

Все страданья укрощаешь

И несчастного вдвойне

Вдвое счастьем наполняешь, —

Ах, к чему вся скорбь и радость!

Истомил меня мой путь!

Мира сладость,

Низойди в больную грудь!

(Перевод А. Фета — 1, 163)

И эти стихи были обнаружены на записке в письмах к Шарлотте фон Штейн, а внизу пометка: «На склоне Эттерсберга, 12 февраля 76 года». Эттерсберг был тогда любимым местом прогулок. Там, к северо–востоку от города, находилась летняя резиденция, где устраивались любительские спектакли (в июле 1779 года давали «Ифигению» в прозаическом варианте, Гёте играл Ореста, Ифигению — Корона Шрётер). До Веймара рукой подать. Именно здесь в 1937 году национал–социалисты построили концлагерь Бухенвальд. «На следующий день их снова погрузили в крытую машину, и около двух часов они остановились в Веймаре […]. Двери захлопнулись, заработал мотор, и они поехали вверх по дороге к Эттеребергу, высокой горе, с которой Гёте и Шарлотта фон Штейн любовались когда–то тюрингенским лесом и где теперь за заграждением из колючей проволоки их ожидал лагерь» (Эрнст Вихерт, «Тотенвальд»).

Гёте все еще видел себя «в вечном беспокойстве» и стремился к душевному отдыху (письмо к Августе цу Штольберг от 17—24 мая 1776 г.). Сообщая матери о том, что он счастлив так, как только может быть человек, он не забыл добавить: «В остальном у меня есть все, что только может желать себе человек, и все же я неспокоен. Человек мечется, покуда не выдохнется» (6 ноября 1776 г. [XII, 201]). Четыре года спустя он вновь говорил о своем стремлении быть «всегда в движении» (письмо Шарлотте фон Штейн от 18 сентября 1780 г.). Отношения с Шарлоттой фон Штейн при всей их внутренней конфликтности в какой–то мере давали чувство душевного успокоения. Оно было ему так нужно, что, может быть, этим и объясняется ее влияние. И служебные обязанности он также взял на себя совсем не от уверенности в своих возможностях и силах, а для того, чтобы обуздать свое внутреннее бес–373

покойство делами, от которых невозможно было уйти.

Вступив на службу герцога, молодой Гёте, конечно, надеялся способствовать воцарению добра и смягчению зла в интересах всего населения страны. Это доказывают и предостережения в адрес герцога, и еще больше — многочисленные жалобы Гёте на те трудности, с которыми он сталкивается. Не раз на протяжении этих лет он был вынужден убедиться в бесполезности своих усилий, в безнадежности начинаний, поскольку не было возможности преодолеть барьеры, поставленные прогрессу общественно–политической системой. Часто он хорошо понимал, что очень важные проблемы вообще не могут быть решены при существующем политическом строе. Знаменитое письмо к Кнебелю от 17 апреля 1782 года обнаруживает это с полной ясностью: «Так я поднимаюсь вверх, узнавая жизнь каждого сословия, вижу, как крестьянин добывает из земли самое необходимое, и этого бы ему хватило, если бы трудился он только на себя. Но ты ведь знаешь: тля, примостившись на розовом кусте и напитавшись соками, раздувается и зеленеет, но тут появляются муравьи, чтобы высосать из нее отфильтрованный сок. Так все это и идет, а у нас дело дошло до того, что наверху за один день поедают больше, чем производят внизу».

Однако радикальных выводов из сказанного автор этих слов сделать не мог, так как был и оставался уверенным в том, что добрая воля с обеих сторон может и в рамках существующего строя привести к необходимым позитивным переменам. К тому же в Германии он не видел той политической силы, которая могла бы добиться необходимой перестройки в обществе.

Экономическое положение страны было тяжелым. Промышленности почти не существовало. Только в Апольде работали фабрики, продукция которых имела сбыт. Но к вывозу товаров в другие страны препятствием служило то, что меркантилистская политика маленьких государств всячески ограничивала ввоз. Постановления, действовавшие в герцогстве, чтобы обеспечить сбыт товаров собственных чулочной и шерстяной мануфактур, достигали немногого. (Покойников без учета сословной принадлежности разрешалось одевать только в одежду местного производства.) В 1783 году Гёте завел нечто вроде таблицы всех чулочных и суконных фабрикантов со специальной рубрикой: «Распространение товаров». Проект созда–374

ния заемного банка, который должен был обеспечить предпринимателям более дешевые кредиты, потерпел крах. Торговля внутри герцогства ввиду плохого состояния дорог была связана с огромными трудностями. Дирекция дорожного строительства под руководством Гёте впервые приняла план строительства шоссе из Веймара в Йену и из Веймара в Эрфурт. С точки зрения транспорта Веймар имел вообще неблагоприятное расположение, торговый путь от Франкфурта на Лейпциг проходил севернее, через Буттельштедт к Экартсбергу, почти полностью минуя территорию герцогства. Поэтому при ввозе и вывозе товары приходилось перегружать. И в этом смысле строительство дорог могло бы привести к необходимым изменениям. Возможность перевода основных торговых перевозок на другие дороги была сомнительной, так как свободы таких перевозок не было. Всюду действовали строгие правила, то есть право взимать поборы за проезд по данной дороге или обязанность пользоваться для проезда услугами определенных транспортных контор. Но как бы важны ни были планы реконструкции дорог, материальных средств не хватало. Гёте подавал однозначные официальные жалобы на этот счет. В подробном отчете от 9 июня 1786 года о деятельности Дирекции дорожного строительства за 1784—1785 годы он энергично подчеркивал в самом начале: «Несоответствие между теми средствами, которые выделяются на строительство дорог и улиц, и тем, что ожидается от этого строительства, достаточно часто уже было предметом обсуждения». Правда, он имел возможность сообщить о нескольких законченных работах («отдельные участки дороги Веймар — Йена, издавна строившиеся как шоссе, удалось наконец соединить […], через несколько лет эта работа будет полностью закончена»), но жалобы на недостаток средств перекрывают все остальное, главным в отчете остается то, что финансовое обеспечение работ должно быть улучшено, но в то же время и чувство безнадежности. «Были случаи, когда привозили камень, чтобы замостить дорогу на манер шоссе, но дело до этого не доходило, так как выяснялось, что большая часть привезенного камня уходила на то, чтобы заложить щели, образовавшиеся в дороге, и хоть как–то ее подправить, что, конечно, было очень далеко от первоначального намерения. Не говоря уже о других случаях, касающихся непропорционального распределения средств, так что нет возможности вовремя учесть необходимые потребнос–375