Полное собрание стихотворений - Игорь Северянин

И ей питье из виноградин

Вливает в рот. Мы ей пальто

Надев, ведем ее в авто.

Врач диагнозит, даже бровью

Не поведя: “Немного жар.

Обычный случай малокровья”.

И деньги, как в резервуар,

В карман кладя: “Аu revoir[33]”-

С улыбкою сквозь зубы цедит…

6

А Сонка дома стонет, бредит

И бурно мечется в бреду.

И вот я в номер к ней иду,

Склоняясь близко к изголовью,

И с исцеляющей любовью

По бреду вместе с ней бреду.

И вижу то, чего не видит,

Кто вместе с нею не тавридит.

И слышу то, чего чужой

Не слышит. Всей своей душой

Я жажду Сонке исцеленья

И силой своего влюбленья

Ее в сознанье привожу.

Она в спокойный сон грузится,

И грезится ей небылица:

Она ступает на межу

В июльский день. И хищный ястреб

Играет с голубем, венки

Свивая клювами, где к астре

Так не подходят васильки.

И оба нежно ей гуторят,

Нашептывают про любовь.

Им волны нив зеленых вторят…

А птицы говорят: “Готовь

В своем сердечке место страсти

И одного из нас бери

Себе в мужья…”– И столько сласти

В речах. Но только – раз! два! три!-

Гром, молния, и шторм, и тучи,

И голубь прячется к ней в лиф,

А ястреб хищный и могучий

Взлетает к небу, весь порыв.

Захвачена его экстазом,-

Сама порыв, сама экстаз,-

Она следит влюбленным глазом

Его полет, а он, как раз,

Кружась, парит над головою,

Борясь презрительно с грозою,

И Сонка, в жажде смелых душ,

Кричит ему: “О, будь мне муж!..”

7

Но не пора ли нам в Одессу -

Давать в Одессе вечера?

И, отслужив по чувству мессу,

Нам по домам ли не пора?

В одесском “Лондонском отеле”

Мы проживаем две недели,

Даем концертов пару и

Пьем “реймса” пенные струи;

Автомобилим на фонтаны,

Порою ездим на лиман.

И ревизируем шантаны,

Пунктиром метя в них роман…

Но что мне может дать Куяльник

Какой-нибудь, когда печальник

Я стал, смотрящий на печаль -

Веселой раньше – Сонки? Вдаль

Задумчиво и беспредметно

Она свой устремляет взгляд,

Худеет на глазах заметно,

Бросая фразы невпопад.

Хотя отказа от участья

В концертах мы не слышим, но,

По-видимому, мало счастья

Приносит слава ей: темно

Ее исполненное света

Чело, и как-то вечерком

Она зовет к себе поэта

С ней побеседовать вдвоем.

“Меня ты любишь ли?”– “Как прежде”.-

“Ты мне отдашься?”– “Не могу.

Когда-нибудь потом. Есть вещи,

Но… но…”– И больше ни гу-гу.

“Скажи, ты влюблена в другого?”-

“Я этого не говорю”.-

“Моею быть дала ты слово”.-

“Да, слово, данное царю

Поэзии, сдержу я свято.

Но после, после. Сердце смято

Большим несчастьем, но каким -

Не спрашивай: я не отвечу”.-

И, проклиная втайне встречу,

Из комнаты я вышел злым.

8

И, несмотря на все успехи,

Сказав любви своей “прости”,

Велел Буяну сбросить вехи

Всего дальнейшего пути.

И, несмотря на уговоры,

На все Буяновы мольбы,

Я все нарушил договоры

И захотел простой избы

Взамен роскошного отеля,

И вместо вин – воды ручья…

И вмиг все цели обесцеля,

С печальной Сонкой, участь чья

Меня томила и терзала,

Уехал вскоре в Петербург.

И там мне Сонка показала

Такую мощность бурь и пург

Душевных, столько муки горькой,

Что я простил ей все, и зорькой

Весенней в памяти моей

Она осталась. Только ей

Я не сказал о том ни слова

И с ней расстался так сурово,

Так незаслуженно, что впредь,

Не зная, как в глаза смотреть,

С ней не хотел бы новой встречи,

Себя другими изувечив,

Которые в сравненьи с ней,-

На протяженьи тысяч дней

Утерянной, – идти не могут.

Не могут, ну и слава богу…

Роман кончается, и пленка

Печали душу облекла…

Но и тебе, то тихо-тонко,

То мрачно, то победно-звонко,

Они звучат – о Сонка! Сонка!-

Собора чувств колокола.

СОЛНЕЧНЫЙ ДИКАРЬ

(УТОПИЧЕСКАЯ ЭПОПЕЯ)

1

Я заключил себя в монастыре

Над озером, в монастыре зеленом

Душистых хвой в смолистом янтаре

И бледно-желтых грошиков под кленом…

Свершенная Мечта – святой алтарь

Монастыря бесстенного Природы.

Я новью замолить мечтаю старь

Своих грехов, забыть ошибок годы.

Не говори, потомок: “Он был слаб”,-

Исполненный энергии и страсти,

Я сжег любви испытанный керабль

И флаг успеха разорвал на части…

Я расплескал столетнее вино,

Мне данное рукой державной Славы,

Порокам цепь сковал к звену звено

И смял романа начатые главы…

Во имя Той, Кто восприяла плоть,

Я сделал невозможное возможным…

За прошлое прости меня, Господь,

Устрой остаток жизни бестревожным.

Среди глуши, бумаги и чернил,

Без книг, без языка, без лживой кружки

Я заживо себя похоронил

В чужой лесной озерной деревушке.

2

Нет, не себя, – в-себе я схоронил

Пороки, заблужденья и ошибки.

В награду дух обрел взнесенье крыл,

Уста – святую чистоту улыбки.

И мысль моя надземна с этих пор:

Земля с ее – такой насущной – ложью,

Ее детей непреходящий спор

Чужды ушедшему в Природу Божью.

Ложь истины и эта правда лжи,

Неумертвимые вражда и войны…

О, неужели люди все, скажи,

Быть Человеком вовсе недостойны?

И вот во имя Сбывшейся Мечты

В себе похоронив следы порока,

Я возродился в мире Красоты,

Для подвига Поэта и Пророка!

Среди глуши, бумаги и чернил,

Без человечьей мудрости печатной,

Нет, не себя, – в себе я схоронил

Порок Земли, душе моей отвратный.

3

Отвратный ли? не я ли пел порок

Десятки лет и славословил тело?

Что ж из того! Всему положен срок:

Впредь петь его душа не захотела.

Лишь в мертвеце противоречий нет,-

В живом – калейдоскоп противоречий.

А если он, живой, к тому ж поэт,

Он человек порой сверхчеловечий.

И потому, что он сверхчеловек,

Он видит недостатки человека

И думает вместить мечтанный век

В пределы существуюшего века.

Удастся ли когда-нибудь? О, нет!

Не думаю. Не верится. Не знаю.

А все-таки!.. Поэт ведь я, поэт,

И, как поэт, я иногда мечтаю…

Я мыслю о немыслимом – о том,

Что люди прекратят вражду и ссоры

И будут над рекою строить дом

С окном на безмятежные просторы.

Что люди поразрушат города,

Как гнойники ненужной им культуры,

Откажутся от праздного труда -

Работы механической фигуры…

Да здравствует кузнец и рыболов,

Столяр и ты, кормилец-хлебопашец!

Да здравствует словарь простейших слов,

Которые сердца приемлют наши!

А если б было, не было б того,

Что есть теперь, – повсюдного содома,

Природа – Бог, и больше нет Его,

Не строй себе нигде, как в Боге, дома.

В Природе жить – быть вечно в Божестве.

Не с Божеством, не у Него, а в Боге.

Во всем своем вмещая существе

Природу, ей причастен ты в итоге.

Природа – все естественное. Все ж

Культурное – искусственно, и, значит,

Ваш город – лишь кощунственная ложь,

Которая от вас святыню прячет.

Ненужному вас учат города,-

Вы, неучи ученые, умрете.

Не стоит жить для ложного труда

В бессмысленном своем людовороте.

Труд всякий ложен, как и жизнь ложна,

Но предпочтенье отдаю простому -

Природному. Работа, что сложна,

Принадлежит, по существу, содому.

4

Маститый кафедральный муж, чья дверь

Влечет, как светоч, сбившихся с дороги,

Ты – уважаемый глубоко зверь,

Ученый зверь! Ты только зверь двуногий!

Ты выдрессирован наукой. Ты -

Величественная земная немочь,

Исполнен весь пустейшей полноты:

Пузырь из мыла и ученый неуч!

Что стоит все величие твое,

Весь твой расчет, который строг и точен,

Когда ничтожное хулиганье

Тебе способно надавать пощечин?…

Ты, зверь, среди таблиц и диаграмм

Мечтающий свой мозг увековечить,

Ты дажеет простых семейных драм

Себя не в состояньи обеспечить…

К чему твоих познаний мишура,

Все изобретенья и все открытья,

Когда и завтра будут, как вчера,

Происходить кровавые событья?

Зверь зверя будет грызть наедине,

И звери станут грызть людей открыто

В так называемой “людской” войне

Из-за гнилого, старого корыта…

Ты можешь ли не умереть, старик,

И заменить октябрь цветущим маем?

Так чем же ты, убогий зверь, велик

И почему зверями уважаем?

И если б этой кафедры шута

И города, трактирного зверинца,

Не знал профессор вовсе, у куста

Провел бы жизнь за соскою мизинца…

А то стругал бы с пользою бревно,

Как ныне мозг бессмысленно стругает…

Я думаю, для зверя все равно,

Как он живет и как он умирает…

5

Ученому ученый рознь: один

Старается на пользу брата-зверя,

Другой, прохвост, доживший до седин,

Изобретает пушки, лицемеря

Патриотизмом, свойственным зверям,