Трое в лодке (не считая собаки) - Джером Клапка Джером

to give it me, to put up in my parlour, if they had caught it, they are! — Как же! Такие они люди, чтобы отдать эту форель мне и позволить повесить ее в моем трактире если они сами ее поймали. Как бы не так. Ha! ha! ha!" Ха-ха-ха! And then he told us the real history of the fish. И он рассказал нам правду об этой форели. It seemed that he had caught it himself, years ago, when he was quite a lad; not by any art or skill, but by that unaccountable luck that appears to always wait upon a boy when he plays the wag from school, and goes out fishing on a sunny afternoon, with a bit of string tied on to the end of a tree. Оказалось, что это он поймал ее много лет назад, когда был еще совсем мальчишкой. Ему помогло не искусство, не уменье, а то непонятное счастье, которое, кажется, всегда поджидает шалуна, удирающего из школы, чтобы поудить в солнечный день на веревочку, привязанную к ветке. He said that bringing home that trout had saved him from a whacking, and that even his school-master had said it was worth the rule-of-three and practice put together. Он говорил, что, принеся домой эту форель, избежал здоровой порки и что даже школьный учитель сказал, что такая форель стоит тройного правила и умножения многозначных чисел, вместе взятых. He was called out of the room at this point, and George and I again turned our gaze upon the fish. В эту минуту трактирщика вызвали из комнаты, и мы с Джорджем снова обратили взоры на форель. It really was a most astonishing trout. Это, право же, была удивительная рыба. The more we looked at it, the more we marvelled at it. Чем больше мы смотрели на нее, тем больше изумлялись. It excited George so much that he climbed up on the back of a chair to get a better view of it. Джордж до того заинтересовался ею, что влез на спинку стула, чтобы рассмотреть получше. And then the chair slipped, and George clutched wildly at the trout-case to save himself, and down it came with a crash, George and the chair on top of it. И вдруг стул качнулся, и Джордж изо всех сил вцепился в ящик, чтобы удержаться, и ящик полетел вниз вместе со стулом и Джорджем. — Рыба! "You haven't injured the fish, have you?" I cried in alarm, rushing up. Ты не испортил рыбу? — испуганно крикнул я, бросаясь к Джорджу. "I hope not," said George, rising cautiously and looking about. — Надеюсь, что нет, — сказал Джордж и осторожно поднялся. But he had. Но он все же испортил рыбу. That trout lay shattered into a thousand fragments-I say a thousand, but they may have only been nine hundred. I did not count them. Форель лежала перед нами, разбитая на тысячу кусков (я говорю — тысячу, но, может быть, их было и девятьсот, — я не считал). We thought it strange and unaccountable that a stuffed trout should break up into little pieces like that. Нам показалось странным и непонятным, что чучело форели разбилось на такие маленькие кусочки. And so it would have been strange and unaccountable, if it had been a stuffed trout, but it was not. Это было бы действительно странно и непонятно, будь перед нами настоящее чучело форели. Но это было не так. That trout was plaster-of-Paris. Форель была гипсовая! CHAPTER XVIII. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Locks.-George and I are photographed.-Wallingford.-Dorchester.-Abingdon.-A A family man.-A good spot for drowning.-A difficult bit of water.-Demoralizing effect of river air. Шлюзы. Меня и Джорджа фотографируют. Уоллингфорд. Дорчестер. Эбингдон. Отец семейства. Здесь удобно тонуть. Трудный участок реки. Дурное влияние речного воздуха. We left Streatley early the next morning, and pulled up to Culham, and slept under the canvas, in the backwater there. На следующий день, рано утром, мы покинули Стритли, поднялись до Келхэма и ночевали там в заводи под брезентом. The river is not extraordinarily interesting between Streatley and Wallingford. Между Стритли и Уоллингфорд ом река не особенно интересна. From Cleve you get a stretch of six and a half miles without a lock. От Клива на протяжении шести с половиной миль нет ни одного шлюза. I believe this is the longest uninterrupted stretch anywhere above Teddington, and the Oxford Club make use of it for their trial eights. Это, пожалуй, самый длинный свободный участок реки выше Теддингтона; Оксфордский гребной клуб тренирует на нем свои восьмерки. But however satisfactory this absence of locks may be to rowing-men, it is to be regretted by the mere pleasure-seeker. Но как бы ни было приятно отсутствие шлюзов для гребцов, оно огорчает тех, кто ищет на реке удовольствия. For myself, I am fond of locks. Лично я очень люблю шлюзы. They pleasantly break the monotony of the pull. Они так приятно нарушают однообразие гребли. I like sitting in the boat and slowly rising out of the cool depths up into new reaches and fresh views; or sinking down, as it were, out of the world, and then waiting, while the gloomy gates creak, and the narrow strip of day-light between them widens till the fair smiling river lies full before you, and you push your little boat out from its brief prison on to the welcoming waters once again. Мне нравится сидеть в лодке и медленно подниматься из прохладных глубин в новые воды, к незнакомым видам, или опускаться, словно покидая мир, и ждать, пока