Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

искателя кладов. Грустную, если вслушаться, потому что искатель в конце спивался и тонул в том же озере, где нашёл богатство.

Федька встал, и старая скамья жалобно скрипнула.

— Куда это ты? — окликнул Василий. — Ещё рано!

— Домой. Утром работа.

— Какая работа? Этот урод всю работу забрал!

Федька не ответил. Вышел в прохладный вечер, оглянулся на шумную таверну.

Братья Горшковы идиоты. Опасные идиоты. Этот Ключевский не простой ныряльщик, Федька это чувствовал нутром, тем самым чутьём, которое помогало ему находить вещи на дне. То же чувство подсказывало ему, что делать дальше.

* * *

Вечерние тени удлинялись, превращая знакомые улицы в лабиринт тёмных закоулков и редких островков света. Синеозёрск готовился ко сну. Скрежет опускающихся ставней резал слух, словно город закрывал свои глаза на ночь.

Я подошёл к «Бюро находок», мысленно подсчитывая дела на завтра. Оформить предприятие у Громова раз. Встретиться с Добролюбовым два. Найти мастера для изготовления приборов — три. Список можно было продолжать до бесконечности, и это радовало. Хорошо, когда есть много направлений для развития.

У дверей лавки что-то темнело. Сначала я принял это за кучу тряпья, которую кто-то бросил. Но тряпьё шевельнулось и поднялось, превращаясь в человеческую фигуру.

Тощий парень лет двадцати, но худоба делала его похожим на подростка. Характерная сутулость человека, проводящего половину жизни под водой. Острые скулы, запавшие щёки, глубоко посаженные глаза.

— Господин Ключевский, можно спросить? — голос у него был тихий.

Голос человека, привыкшего молчать.

— Говори, — ответил я.

— Я Фёдор. В городе зовут Налимом. — Он теребил в руках кепку. — Я тоже ныряльщик. Говорят, лучший был… до вас.

В его голосе не было обиды или злости. Просто констатация факта, как «вчера был дождь» или «вода мокрая». Это меня удивило. Обычно бывшие «лучшие» относятся к преемникам с плохо скрываемой враждебностью.

— И что тебе нужно?

— Хочу учиться у вас. Возьмите в ученики.

Вот это поворот. Я ожидал угроз, требований, может быть, попытки шантажа. Но не этого.

— Я не беру учеников. Я ничему не смогу тебя научить.

Тут я не соврал, все мои навыки были связаны с моим даром.

Федька не уходил. Переминался с ноги на ногу, как цапля на мелководье, явно собираясь с духом.

— Я могу быть полезным! — слова полились из него потоком, словно прорвало плотину. — Знаю все течения в округе, все закоулки дна. Каждый камень, каждую корягу! Где глубина восемь метров, а где только два. Где песок, где ил, где галька. Где образуются водовороты во время паводка. Где течение прибивает потерянные вещи. Могу показать места, о которых больше никто не знает!

Он говорил с таким жаром, что даже в полумраке я видел, как блестят его глаза. Энтузиазм человека, нашедшего то, чему стоит учиться. Я знал это чувство. Сам испытывал его когда-то, в далёкой юности, когда увидел мастерство старых магов.

— Ответ всё равно нет.

Федька замялся, явно борясь с собой. Потом выпалил:

— Господин Ключевский, вам стоит быть осторожнее.

Вот оно. Я весь превратился в слух.

— Не все рады вашим успехам. Особенно у старых складов. Там темно по вечерам, сторож помер месяц назад, нового не наняли.

Он говорил торопливо, словно боялся, что я уйду, не дослушав. Или что передумает и не скажет.

— Это угроза?

— Нет! — он замахал руками так энергично, что чуть не выронил шапку. — Это совет. От того, кто хочет учиться. Просто… будьте осторожны. Братья Горшковы с дружками завтра вечером вас там ждать будут. С мешком и дубинками. Хотят объяснить, что в нашем деле нужно делиться.

Братья Горшковы. Я вспомнил двух похожих ныряльщиков, которым я в воспитательных целях перевернул лодку. Они оказались злопамятными.

— Спасибо за предупреждение. Но ученики мне всё равно не нужны.

Я повернулся к двери, готовясь постучать. Золотов наверняка ещё внутри. Старик работал допоздна, раскладывая находки с маниакальной тщательностью.

Федька опустил голову. Плечи поникли, он сделал шаг назад, собираясь уходить.

И в этот момент я кое-что заметил.

— А ну-ка, постой!

Глава 18

Уважаемые читатели! Это черновик! Все ошибки исправлю завтра с утра.

Туман стелился над водой пустынного причала, превращая раннее утро в акварель модного художника. Все размыто, нечетко, но по-своему красиво. Федька Налим сидел на краю деревянного настила, засучив рукава до локтей. Худая рука погружена в воду по самое запястье. Холодная она, возле берега били родники. У обычного человека давно бы онемела, но Федька терпел.

Лицо у него было сосредоточенное до комичности. Брови сдвинуты к переносице, глаза зажмурены так крепко, что в уголках собрались морщинки, губы поджаты в ниточку. Весь вид кричал: «Я очень-очень стараюсь!» Трогательно, честное слово.

Я стоял в трех шагах, наблюдая за этими мучениями. Место выбрано идеально. Тихая заводь в получасе от центра города. Остатки частной пристани какого-то разорившегося купца. От былого величия остались только сгнившие сваи. Зато уединенно. Именно здесь я улучшал русалочьи камни перед походом к Синей дыре. А теперь вот открыл филиал академии магии. Бесплатный, правда, и с одним учеником, но все же. Зато преподаватель был уникальный и единственный в своем роде. Единственный Архимаг на планете. Я.

Капля высунулась из воды прямо перед носом Федьки, оставаясь для него невидимой..

«Дядька!» — забулькала она обиженно. — «Капля поет! Поет-поет-поет! А дядька глухой!»

Федька вздрогнул открыл глаза, огляделся, но так ничего и не заметил.

«Может, другую песню?» — Капля нырнула и вынырнула уже слева. — «Про рыбок? Про камешки? Про блестяшки?»

«Он пока не умеет слышать водные песни, малышка».

«Почему не умеет? Капля сразу умела!»

«Люди учатся медленно. Зато потом помнят долго».

«Скучно медленно! Лучше быстро! Вжух — и умеешь!»

Мы отрабатывали «Шёпот течений». Базовое заклинание, которое помогло мне восстановиться после хватки с первым элементалем, когда меня только отправили в ссылку. Простое и понятное. Чтобы лучше сосредоточиться, я разрешил ему опустить руку в воду.

Забавно, когда я учил это заклинание, то меня поместили в пустыню. До ближайшей воды было больше ста метров вниз, в глубину. Но я все равно дотянулся.

* * *

Прошлым вечером я различил у Федьки Налима Дар. Слабый, неоформленный. Как говорили в древние времена «дикий».

Федька уже уходил, ссутулившись от разочарования. И тут я различил у него внутри пульсацию источника.

— Эй, парень! Постой.

Он обернулся с такой надеждой, что стало понятно, человек на грани отчаяния. Что ж, отчаявшиеся ученики часто самые прилежные.

— Дай руку.

Протянул без вопросов. Ладонь жесткая, сплошные мозоли. Я направил тончайшую струйку энергии «на пробу». Отклик