Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха - Игорь Минутко

Советский Памир тогда примыкал к северной Индии: несколько километров по Афганистану и — Индия. Поскольку в последнее время отношения между Советским Союзом и Англией были накалены до предела, граница здесь охранялась индийской стороной жесточайшим образом, особенно в районе административного центра Читрол, через который шла удобная дорога в глубину Индии: ни один человек с «той стороны» не мог здесь беспрепятственно пересечь пограничную черту. («Гилгит и Читрол берегутся особо» — Николай Рерих, помните?) И лишь паломники-исмаилисты могли пересечь границу, не опасаясь ареста — таково было распоряжение английской администрации, которое беспрекословно выполняли туземные пограничники.

Вот и последний советский кишлак Кизил-рабат… Узкая полоса афганской земли… Перевал Вахджир… Индийская пограничная застава.

Помолились, воздев руки к небу. Двинулись вперед. Прошли!

…Семнадцатого сентября 1925 года «монгольский лама» Блюмкин появился в столице княжества Ладак, в Лехе.

Здесь уже больше месяца находилась экспедиция Рериха. Изучались достопримечательности, делались наброски картин, совершались походы в окрестности, производились раскопки, выяснялись отношения с местной администрацией — необходимо было получить разрешение на продолжение пути.

Но особо не спешили, потому что ждали.

Ждали гонца из самого «центра», то есть из Москвы, о чем сообщил тайный связной, который постоянно сопровождал экспедицию, то появляясь, то исчезая. Об ожидаемом гонце знали только три человека: Николай Константинович, Елена Ивановна и Юрий Николаевич Рерихи.

И — наконец-то! Энергичный стук в дверь номера местной гостиницы, который занимало путешествующее семейство:

— Разрешите? — Мужской голос произнес это слово по-английски.

Вот как Николай Константинович описывает появление «ламы»:

Приходит монгольский лама, и с ним новая волна вестей. В Лхасе ждут наш приезд. В монастырях толкуют о пророчествах. Отличный лама. Уже побывал от Урги до Цейлона. Как глубоко проникающа эта организация лам!

Не кажется ли вам, господин Рерих, что «глубоко проникающа» совсем другая организация? Нет, какая выдержка! Ни один мускул не дрогнул на лице уважаемого маэстро. Он наверняка сразу узнал «ламу» — ведь они встречались в Лондоне в 1920 году, беседовали на значительные темы, и потом художник неожиданного соотечественника, появившегося в маленьком кафе возле зала, где Дягилев репетировал свои балеты, назвал «стальными челюстями». И откуда пожаловал «отличный лама», тоже известно Рериху.

Согласитесь, не зная истории сотрудничества живописца с ОГПУ и факта его знакомства с суперагентом Блюмкиным, ничего не извлечешь из процитированного текста. Он фальшиво-радостен, индифферентен, не несет никакой информации. Скорее всего эта невнятная для непосвященного запись сделана по принципу: потом прочитать и вспомнить подтекст.

Но давайте проследим дальше путь «ламы» — по дневнику Николая Константиновича.

Экспедиция из Ладака продолжает двигаться по намеченному маршруту — к Хотану.

Рерих восхищается своим новым спутником (стал-таки Блюмкин комиссаром в экспедиции, цель которой — Тибет, Шамбала):

Нет в ламе ни чуточки ханжества, и для защиты основ (интересно, каких? Впрочем, мы знаем, какие «основы» может героически защищать Яков Григорьевич — И.М.) он готов и оружие взять. Шепчет: «Не говорите этому человеку — все разболтает», или «А теперь я лучше уйду». И ничего лишнего не чувствуется за его побуждениями. И как легок он на передвижения!

Что легок, то легок…

В первую же ночь после выхода каравана из Леха «лама» покинул экспедицию, сообщив только Николаю Константиновичу и его сыну, что появится вновь через три дня и будет их ждать на конспиративной явке в приграничном монастыре Сандолинг.

Да, уже рядом китайская граница.

Однако когда экспедиция через три дня появилась в буддийском храме монастыря, на вопрос Юрия Николаевич, был ли здесь монгольский лама, последовал ответ:

— Был. И ушел еще рано утром по дороге к границе.

22 сентября 1925 года. Последний ночлег в Индии в селении Панимик, на берегу реки Нурба. И днем, и ночью ремонтируют мост через реку: идет подготовка к переправе регулярных войск. Рерих заносит в дневник: «Таинственная починка пути встречалась нам и в других пограничных местах». Явно англичане в возможной войне готовятся наступать. В противном случае водные переправы разрушались бы.

… Ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября. Огромная луна стоит над могучим и загадочным миром гор, полная тишина. Неожиданно в лагере появляется «лама». «Чтобы миновать мост, его провели где-то через поток».

— Вы бы отдохнули, — тихо говорит ему живописец. — Поспали.

— Нет, мне надо идти.

И он опять исчезает. «На перевал лама пойдет ночью…» Да, у Блюмкина ночная, опасная и ответственная работа: он бесшумно уходит к границе, он до рассвета пройдет многие километры, на карту будут наноситься пограничные кордоны, блокпосты, места сосредоточения войск и военной техники, высоты, удобные для огневых позиций; будут уточнены пограничные участки, где могут пройти пехота и техника…

Утром «лама», свежий и бодрый, появляется в расположении экспедиции:

— Продолжим путь?

Рерих от изумления сразу не может ответить: «лама» в новом обличий — на нем костюм уроженца китайского Туркестана, по документам он теперь купец-мусульманин из Яркенда.

— К чему такая перемена?..

— А как же, Николай Константинович? — победно-радостно говорит на чистейшем русском языке товарищ Блюмкин. — Завтра мы уже в Китае!

Тем не менее в дневнике живописца появляется запись, полная «удивления» (никуда не уйти от ее оценки — фальшивая): «Оказывается, наш лама говорит по-русски. Он даже знает многих наших друзей…»

Эти друзья — Агван Дорджиев, бывший агент российского Генерального штаба в окружении Далай-ламы, затем консультант советской разведки; второй — нарком иностранных дел СССР товарищ Чичерин.

Впрочем, в путевом дневнике эти примечательные персоны, естественно, не упоминаются. Зато следует заключительный восторженно-неискренний пассаж об агенте ОГПУ «ламе»:

Лама сообщает разные многозначительные вещи. Многие из этих вестей нам уже знакомы, но поучительно слышать, как в разных странах преломляется одно и то же обстоятельство. Разные страны как бы под стеклом разных цветов. Еще раз поражаешься мощности и неуловимости организации лам. Вся Азия как корнями пронизана этой странствующей организацией49.

Уверяю вас, Николай Константинович, «пронизана» не только Азия, но и другие страны и континенты. Впрочем, вы это прекрасно знаете. Только давайте уточним, что собой представляет восхищающая вас «организация лам». Ее главный штаб находится в Москве, на Лубянке, не так ли?