Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

на землю, как кто-то сзади ударил меня палкой, я обернулся — никого. И снова меня ударили сзади, и снова я обернулся, и опять — никого. Те, кто бил меня, всё время находились у меня за спиной. Я побежал, они — за мною и лупили меня до самой калитки сада. О, я очень люблю деньги, но пусть кто-нибудь другой пользуется благосклонностью звезд, а меня от нее трясло всю ночь».

Этот рассказ сломил спесивую Нарилю, женщина поняла, что ее разыграли, а она попалась в ловушку. Кади выложил на стол семьдесят золотых — всё, что ей причиталось.

«Я могу хотя бы забрать свои вещи?» — спросила торговка.

«Да, конечно, — ответил судья. — Мой помощник вместе с Далхуком и Кассанаком тебе помогут».

Нариля поняла, что ей не удастся вытащить деньги из укромного уголка, но она не хотела, чтобы они достались Далхуку, и потому молча собирала вещи, ни разу не взглянув в сторону тайника.

«Господин кади, — сказала торговка, — пока я была женою Далхука, я должна была слушаться его, но теперь я разведена и имею право делать что хочу. Так вот, он запретил мне говорить, что нашел клад в старом железном горшке, который до сих пор находится там же, где был закопан. Эта находка принадлежит повелителю правоверных, и вера моя не позволяет мне скрывать, что нашего халифа хотели обокрасть. Изволь следовать за мною, и ты сможешь всё изъять».

«Халифу известно про этот клад, — отвечал кади, — и он считает, что Далхук имеет право забрать его себе в качестве возмещения того, что было у него украдено».

Услышав эти слова, Нариля пришла в бешенство неописуемое и бросилась вон из лавки.

«Куда же ты? — остановил ее кади. — Ты больна, тебя и твоего сына отведут туда, где вам предоставят все необходимые снадобья и лечение».

Помощники судьи вывели Нарилю и ее сына, а Далхук еще раз от души поблагодарил Кассанака.

РАССКАЗ О СЕМЬЕ ШЕБАНДАДА ИЗ СУРАТА

Продолжение

— Вот и всё, что мне поведали об истории этой семьи, — закончил свой рассказ Кабиль-Хасен.

Пока он говорил, с лица прекрасной Вазюме не сходила улыбка, добрая Нанэ ахала, охала и посмеивалась, шебандад и его сын не скрывали получаемого удовольствия, а братья-соперники беспокоились. Теперь все ждали, что скажет девушка, но шебандад обратился к ней с такими словами:

— Дочь моя дорогая! Мне кажется, эта сказка позабавила тебя.

— Да, дедушка, и, по-моему, она всем понравилась, а главное, заставила смеяться мою няню.

— Я хохотала бы от всей души, — отвечала Нанэ, — если бы не боялась что-то упустить. Я запомнила этот рассказ, надеюсь, он пополнит мою копилку, но, боюсь, мне не удастся пересказывать его так же складно, как это сделал Кабиль-Хасен.

— Нет, моя дорогая Нанэ, — возразила Вазюме, — я уверена, что у тебя всё прекрасно получится. Но нас ждет вторая история, возможно, она заставит тебя забыть первую.

— Возможно, если будет еще интереснее, — согласилась Нанэ. — Давайте послушаем, я сгораю от нетерпения.

Кормилица умолкла, второй внук шебандада воспользовался общим вниманием и приступил к рассказу.

ПОДВИГИ И СМЕРТЬ КАПИТАНА КАМНЕГРЫЗА И ЕГО УДАЛЬЦОВ

Сказка Добиль-Хасена

— Опустошив много стран и перебив уйму народа, капитан Камнегрыз[47] оказался в гористой части Египта, и приходилось ему там очень туго, ибо люди, которым он внушал ужас, сторонились обжоры и прятали всё съестное.

Однажды случай привел капитана к пещере отшельника. Тот читал, сидя у входа.

«Святой отец! — сказал Камнегрыз. — Ты видишь перед собою воина, умирающего от голода. Не найдется ли у тебя хотя бы сотни орехов?»

«У крыс крепкие зубы, — отвечал дервиш, не отрываясь от книги. — Все орехи, которыми одарили меня добрые правоверные, они сгрызли, а мне оставили одни скорлупки. Но я могу тебя угостить нильским сухарем, что лежит прямо перед тобою».

И дервиш показал на камень в шесть локтей длиной и три — высотой.

«И этим ты сыт? — удивился Камнегрыз. — Да ты не привередлив, как я погляжу! Знаю я эти сухари, из них сложены египетские пирамиды, и всё же я не прочь к тебе присоединиться. Мой желудок и не такое переваривал, позволь мне отведать кусочек».

Он выхватил меч, одним махом отсек ломоть толщиною в три пальмовых листа, порубил его на мелкие кусочки, раздробил зубами и проглотил.

«Каков меч! Какова ручища! А зубы, зубы-то каковы! — поразился отшельник. — Обстановка в моей пещере очень крепкая, но этот человек уничтожит ее за день. Надо с ним подружиться!»

«Господин! — сказал он Камнегрызу. — Меня восхищают сила руки твоей и ее ловкость. У тебя необыкновенный дар. Я хочу познакомиться с тобою поближе и надеюсь, ты не сочтешь меня недостойным этой чести. Люди обычно не доверяют незнакомцам, но с таким удальцом, как ты, я буду говорить без утайки. Пройди в пещеру, там есть козий сыр и сухари, я с удовольствием поделюсь с тобою. Идем, перекусим и побеседуем».

«Охотно, — отвечал Камнегрыз, — я люблю таких, как ты, и многих повидал на своем веку. Не все пустынники чахнут над книгами, и тебе я охотно покаюсь в грехах за чаркой вина».

«У меня нет ни чарок, ни кубков, есть только кувшины».

«А я свободно обхожусь и без них, было бы вино».

«Вино! — вскричал отшельник. — Вино у дервиша! У меня даже борода стала дыбом! Пойми, я удалился от людей, чтобы покаяться, и пью только чистую воду с медом, это довольно вкусная смесь».

Капитан покачал головой, но, делать нечего, приходилось подчиниться обстоятельствам. Он помог хозяину положить на стол (а столом служил большой камень) сыры и сухари. Получилась гора, которой хватило бы на восьмерых, однако нашим едокам сколько ни дай — всё мало. Они уселись на такие же твердые, как стол, диваны, и у каждого под рукою оказался огромный кувшин с медовой водой.

Обед начался.

Дервиш проглотил головку сыра вместе с коркой и молвил:

«Брат мой! Выпьем! — Он поднял кувшин и осушил его залпом. — За тебя!» — сказал он Камнегрызу, который смотрел на отшельника разинув рот.

«Должно быть, ты полый до самых пят, раз выпил такой кувшин одним глотком. Будь у тебя утроба, как у меня, выстлана камнями, из тебя вытекла бы настоящая