Фаза боя - Владимир Добряков

—Во! — восхищается Лена. — Сразу видно кадрового вояку. Не растерялся.

Мы подходим к лежащему на земле телу. Сейчас, когда она лежит с закрытыми глазами, без сознания, её точно можно назвать красавицей. Изо рта женщины тонкой струйкой стекает кровь, пачкая белую тунику и плащ. Белоснежные чулки перемазаны зелёными травяными пятнами.

—Она жива, — говорит Лена. — Что будем с ней делать?

—Не в плен же её брать, — отвечаю я. — Куда мы её потащим?

—Допросить бы её, — предлагает Анатолий.

—Ага! — соглашается Наташа. — Пока будем с ней возиться, родичи хватятся её и налетят на нас всей стаей. Гранат на них не напасёшься.

—Что же, так и оставить её здесь? — опять спрашивает Анатолий.

—Не хочешь так оставлять, добей, — предлагает Лена. — Меч у тебя за спиной, не теряйся. А лучше делай-ка переход. Всё равно мы здесь ни в чем не разберемся.

На этот раз мы выходим в пурпурном поле.

—До перехода пятьсот метров, — сообщает Анатолий.

—Уже тепло, — шутит Лена.

—Как бы горячо не стало, — ворчит Пётр. — В этот раз мы чуть не изжарились.

—В самом деле, — поддерживаю я его, — мне кажется, я уже освоил правила игры. Чем ближе к переходу, тем опаснее следующий шаг.

—Прорвёмся, Андрей! — Пётр хлопает меня по плечу. — Когда Лем водил нас по Проклятым Местам, еще хуже было.

—Не знаю, Петро, не знаю. Но деваться некуда, надо идти.

И мы идём. Всё повторяется через двести метров. Мы оказываемся на опушке леса, вблизи просёлочной дороги. Прислушиваемся. Тишина. Даже птиц не слышно. Наташа высказывает по этому поводу удивление. Пётр хмыкает:

—А с чего бы это им петь? Мёртвым петь затруднительно. Он указывает на три комочка под ближайшим деревом.

Чуть подальше еще лежат мёртвые птицы. Еще дальше лежат лесной голубь и сорока. Кто это их так?

—Проверьте воздух! — распоряжаюсь я.

—Уже проверили, — отвечает Лена. — Всё в норме, — и задумчиво добавляет: — И это довольно странно. Толя, сколько до перехода?

—Двенадцать километров.

Мы идём по дороге. Через километр за поворотом открывается посёлок. Выглядит он как-то странно. На улицах не видно ни людей, ни скота. Трубы не дымятся. Посёлок словно вымер. Наверное, брошенный. Если так, то бросили его совсем недавно. На окраине посёлка чуткий нос Наташи улавливает трупный запах. Заглядываем в ближайший дом. Так и есть. Там все лежат мёртвые. В соседнем доме такая же картина.

—Эпидемия здесь, что ли? — высказывает догадку Анатолий.

—Вряд ли, — сомневается Пётр. — Помнишь птиц в лесу? А это что? Тоже эпидемия?

Пётр указывает на женщину, лежащую во дворе с граблями в руках.

—Отравляющие вещества? Бактериологическое заражение? Радиоактивное излучение? — высказываем мы предположения.

Ни одно из предположений не подтверждается. Приборы не отмечают никаких следов заражения местности. А они во всех этих случаях должны остаться. Впечатление такое, что люди в посёлке умерли практически одновременно. И непонятно, почему.

Гадая по поводу этого странного явления, проходим посёлок и идём дальше. Через четыре километра подходим еще к одному посёлку. Вернее, к тому, что от него осталось. Дома развалены все без исключения, словно по ним проехались гигантским колесом. На улице и во дворах полно разбросанных человеческих костей. И это не старые кости, выкопанные из земли. На многих костях остались почти свежие фрагменты тканей. Воображению рисуется жуткая картина. Мёртвый посёлок, такой же, как и первый. Из леса выходит стая диких зверей и пожирает тела. Нет, это не то. Дома-то кто разломал? Не звери же.

Немного погодя нам попадается еще один разрушенный посёлок с костями на улице и во дворах. Дорога сворачивает налево, а нам надо идти прямо. До перехода осталось не более пятисот метров. Но Лена замечает в полутора километрах рядом с дорогой какую-то кучу, напоминающую свалку металлолома. Только металл там не ржавый, а новый, даже поблёскивает на солнце. Что бы это могло быть?

Решаем выяснить, что это такое. Но едва мы направляемся в ту сторону, как куча приходит в движение, распадается на несколько частей, и из этих частей формируется нечто. Это нечто напоминает одновременно и паука, и медведя, и динозавра. Паука оно напоминает длинными суставчатыми конечностями. Только их не восемь, а двенадцать. От медведя у этих творений туловище, опирающееся на эти конечности. А хищный динозавр подарил этим нечто свою башку с зубастой пастью и мощными челюстями. И всё это блестит металлом.

Нелепые и страшные создания медленно движутся в нашу сторону. Мы легко можем убежать и скрыться в переходе, но ноги отказываются повиноваться. В ушах шумит вода, голову разламывает страшная боль, сердце то бешено колотится, то замирает и даёт перебои, накатывает приступ тошноты, в глазах всё двоится и расплывается, меняется цвет. И страх, неописуемый ужас ледяной лапой хватает за сердце.

Лена догадывается первой. Она сжимает виски ладонями и кричит:

—Инфразвук! Это инфразвук!

Точно, это инфразвуковая атака. От неё не убежишь. Еще минута-другая, и мы станем нисколько не лучше жителей первого посёлка. Дрожащими, непослушными руками вытаскиваю бластер и почти вслепую навожу его на группу медленно двигающихся на нас чудовищ. Если здесь тоже действует принцип адекватности, нам конец.

Нет. Принцип адекватности здесь, слава Времени, не действует. На месте группы чудовищ разрастается пурпурная вспышка. Стреляю еще раз, левее. Всё. Отпустило! Мы переводим дыхание и усаживаемся на траву, в дорожную пыль, кто где стоял. После инфразвуковой атаки ноги не держат и дрожат.

—Вот как они убивали, — качает головой Лена. — Потому-то мы и не видели никаких следов воздействия и не нашли никакого заражения. Инфразвук следов не оставляет.

—Это понятно, — говорит Пётр. — Но кто пожирал тела?

—Да они же! — отвечаю я. — Видел, какие у них зубки?

—Но почему они съели людей в двух посёлках, а в одном нет? — удивляется Анатолий.

—Наверное, в первом посёлке, — высказывает предположение Лена, — трупы еще не дошли до нужной кондиции. Ведь есть же в животном мире любители мясца с душком.

—Удовлетворимся этим объяснением и будем уносить отсюда ноги, — предлагает Наташа.

—Раз уж речь зашла о питании, — говорю я, — то не мешало бы и нам подкрепиться. Мы давно уже ничего не принимали. Кстати, вы-то какое мясо предпочитаете? С душком или без душка? Прожаренное или с кровью?

—Пошел ты в Схлопку, Андрей! — смеётся Наташа. — Нашел время шутить.

—Андрей прав, — поддерживает меня Лена. — Последний раз мы ели за завтраком, когда прощались с Олонецкими, Вестой и Иржи. Я, к примеру, готова вынести Андрею порицание. Мало того, что шкуру дичи испортил, так он еще и костей от неё не оставил. Дорвался хроноагент до бластера! Придётся удовлетвориться пайками космодесанта.

Мы спускаемся к ручью, но там нас ждёт пренеприятнейший сюрприз. Пайки космодесанта в воде не желают преобразовываться в супы и бифштексы. Они просто растекаются маленькой лужицей неаппетитной слизи. Испортились? Несомненно. Но от чего? Последний раз мы использовали пайки, когда Наташа у Олонецких демонстрировала их гостям. Вышел срок хранения? У них гарантия пятнадцать лет! Лена высказывает предположение, что на пайки подействовал инфразвук. Может быть, и так. Как бы то ни было, положение у нас скверное. Придётся переходить на подножный корм. Производим ревизию ранцев и карманов. Кроме трёх сухарей ничего не находим. Ломаем их на мелкие кусочки и делим между собой. Запиваем водой из ручья. Лазеры и бластер на всякий случай держим на боевом взводе. Но нас больше никто не беспокоит, и мы благополучно уходим в переход. Выходим мы из него на оранжевое поле.