Фаза боя - Владимир Добряков

—Подождите, Андрей, — просит Виктория. — Через неделю прилетит мама, мы с Сергеем оформим брак и после свадьбы проводим вас.

Мы соглашаемся, тем более что торопиться нам особенно некуда. А через неделю прилетает Альбина Олонецкая. Это прекрасно сохранившаяся для своих лет женщина, как две капли воды похожая на Викторию. Вернее, Виктория похожа на свою маму. Альбине никак не дашь больше тридцати с небольшим лет. Длинные черные волосы абсолютно не тронуты сединой, лицо светлое, без намека на морщинки. Но главное — глаза: они молодые, задорные. В отличие от Виктории, тяготеющей к белому и розовому цветам, Альбина предпочитает алый. Издалека её можно принять за горящий факел.

Сразу же начинается подготовка к свадьбе. Альбина с Викторией часами сидят за компьютером, подбирая свадебные наряды для молодоженов. Нас с Леной уговорили быть свидетелями. За день до свадьбы прибывают заказанные наряды, которые молодым людям предстоит носить всего один день. В день свадьбы Виктория появляется перед нами в изумрудном платье с прозрачной мантией такого же цвета, пришитой к плечам. На ножках — изумрудные чулки и блестящие серебряные ботфорты. Руки в изумрудных лайковых перчатках до середины предплечья. Сергей же весь белый с золотом. На нём белый камзол с золотой каймой, белые шорты в обтяжку и блестящие золотые ботфорты. Именно золотые, а не бронзовые.

Мы тоже при полном параде. А Лена даже натянула свои голубые перчатки. Они у неё чуть покороче, чем у Виктории, всего до локтя. Направляемся к машинам и едем в город. Он находится неподалёку, всего в десяти километрах.

Венчают Сергея и Викторию в православном храме. Хотя, как мне показалось, в обряде присутствуют некоторые элементы католицизма. Из храма мы заезжаем в мэрию, где брак официально регистрируется и молодым выдают свидетельство. Там же мы с Леной расписываемся в книге регистрации как свидетели. Сергею тут же выдают новый паспорт. Он теперь Сергей Олонецкий. Оказывается, в этой Фазе муж принимает фамилию жены.

На крыльце дома нас встречают Альбина и Степан Олонецкие и отец Ричард, Отец Ричард благословляет молодых, а мать с отцом обнимают и целуют дочь и новообретённого сына.

Гостей не слишком много: десятка два друзей и подруг Виктории, знакомые нам ученые и пять человек родственников Альбины и Степана. Застолье протекает не шумно, но весело. Выпивают умеренно, много поют, разыгрывают забавные сценки. Интересно, что когда Пётр провозгласил: «Горько!», его не только не поддержали, но и не поняли.

В девять вечера молодых провожают в брачные покои, а застолье продолжается до полуночи. В полночь гости разъезжаются.

Утром мы собираем совет. Пора покидать эту Фазу. Анатолий докладывает:

—Зона темпоральной нестабильности находится в сорока километрах севернее Красноярска.

Вот как. А мы сейчас находимся на северном побережье Эгейского моря. О том, чтобы добраться до Красноярска самолётом, нечего и думать. У нас слишком много оружия, а порядки здесь строгие. Здесь даже наши связи с Министерством Обороны не помогут, закон есть закон. Придётся добираться на поезде. Кстати, об оружии. У нас образовался его излишек. Тащить с собой лишний автомат никому не хочется. Мы и так нагружены сверх всякой меры. Придётся оставить здесь.

—Сергей, — говорю я, — автомат мы оставим тебе на память.

—А за каким Временем он мне нужен без патронов?

—Патроны нам и самим нужны.

—Ну хоть три магазина.

—Да в кого ты здесь стрелять собираешься?

—Вы же сами на совещании говорили, что война неизбежна. «Прорабы» не успокоятся, пока не потерпят здесь окончательное поражение, как в биологической Фазе. А меня они рано или поздно вычислят. Так что десант они здесь высадят непременно.

—И много ты навоюешь против десанта с одним автоматом и тремя магазинами патронов?

—Всё не с пустыми руками.

—Хорошо, — соглашаюсь я, — три магазина, но не больше. Заодно забери свой пистолет и патроны к нему. Кстати, надо будет оформить на всё это официальное разрешение.

—С этим проблем не будет, — заверяет нас Степан Олонецкий. — Когда вы отправляетесь?

—Чем раньше, тем лучше.

—Тогда задержитесь на три дня. И Веста, и Глотов, и все другие хотят попрощаться с вами.

Через три дня прибывают наши старые знакомые. Альбина Олонецкая к тому времени уже улетела в Арктику, и прощальный ужин готовит Виктория с помощью своего мужа. Когда после ужина мы сидим на веранде, Анатолий неожиданно вспоминает наш давний разговор.

—Андрей, помнишь, в самом начале нашего пути, когда мы попали в этот проклятый Темпоральный Куб, мы с тобой разговаривали на тему: так ли страшен черт, как его малюют? Ты тогда заверил меня, что так, как его малюют, он совсем не страшен. Отец Ричард, мне хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу как специалиста.

Отец Ричард несколько минут молчит, отпивает полстакана воды и спрашивает Анатолия:

—А откуда вы, Толя, узнали, что я уже много лет работаю над этой проблемой? Это даже было темой моей неопубликованной диссертации. «Сущность Дьявола». Диссертацию-то я защитил, но Ученый Совет запретил её публиковать. Впрочем, это несущественно. А Андрей полностью прав. Так, как черта или Дьявола малюют, он совсем не страшен. Шерсть, рога, копыта и свиное рыло — самое страшное, что смогла придумать убогая фантазия древних христиан. И рассчитана она на людей с таким же бедным воображением. Такой черт сегодня будет не страшным, а скорее забавным. Нет, каким Дьявола ни нарисуй, всё равно это будет очень далеко от истины. Суть не в форме, а в содержании. Дьявол волен принять любое обличье. Но от этого суть его не меняется. А суть его — в злобе. В нечеловеческой злобе и нечеловеческой ненависти. И Дьявол никогда не творит свои дела сам. Он использует для своих целей людей, которым он коверкает душу. Используя вашу терминологию, он внедряет в них свою матрицу. Они становятся послушными исполнителями дьявольской воли, дьявольских замыслов. У людей, одержимых Дьяволом, смещаются оценки понятий и деяний. Они, строго говоря, перестают быть людьми. В первую очередь это относится к непомерному завышению оценки значимости собственной личности и сведению к нулю значимости всех остальных, особенно если они отличаются от него самого. Для одержимого Дьяволом человек с другим цветом кожи, говорящий на другом языке, молящийся иначе, одевающийся не так, и не человек вовсе. Скот, вещь. И можно с ним делать всё, что угодно, жизнь его не имеет никакой цены. Можно гнать таких людей на костры, на виселицы, топить, стрелять. Но так делали раньше. Сейчас это стало хлопотно и непроизводительно. Лучше направленным взрывом выкопать глубокий ров и согнать в него этих людей с окрестных сёл. А потом бульдозерами закопать их. А еще интереснее облить этих нелюдей напалмом. С одержимыми бесполезно спорить, бесполезно им что-либо доказывать. Они признают только один язык, язык силы. Если вы в какой-то момент окажетесь сильнее их, они выслушают вас. Но, выслушав, не поймут. Не поймут потому, что вы и они думаете по-разному, мыслите иначе. Да, конкретные понятия вроде черного и белого, сладкого и солёного они воспринимают так же. А вот такие критерии, как право, честь, совесть, они понимают совсем иначе. Я уже не говорю о таких понятиях, как добро и зло. Этих понятий для них не существует вообще. Их им заменяет критерий полезности, выгоды. Полезно для них, выгодно, значит хорошо. Если же наоборот — плохо. Данное слово всегда можно и даже нужно нарушить, если это принесёт пользу. То же касается и права. Применение любого закона рассматривается ими с точки зрения целесообразности. Ничто не мешает им придумать на ходу новый закон и применить его. Но всё, о чем я сейчас говорил, это лишь малая часть дьявольской сущности. Это то, что лежит на поверхности и сразу бросается в глаза. Главная суть Дьявола — стремление к власти. Власти над отдельными людьми, власти над миром. И этой власти Дьявол добивается любой ценой. Демагогия, преступления, террор, война — Дьявол не останавливается ни перед чем. «Цель оправдывает средства!» — вот кредо Дьявола. Для достижения власти хороши все средства, всё идёт в ход. Но чаще всего борьба за власть начинается с завоевания власти над душами людей, с обмана, оболванивания. Здесь тоже все средства хороши. Что такое древние проповедники и ораторы по сравнению с газетами, радио, телевидением и Интернетом? А ведь и проповедники, и ораторы тоже добивались успеха. Представьте себе, какие возможности у Дьявола сейчас. Как ему сейчас легко завоевать души, завладеть умами и мыслями тысяч и миллионов людей и сделать их слепыми исполнителями своей воли! И обманутые люди своими руками расчищают Дьяволу дорогу к власти, и сажают его над собой, и поклоняются ему. Не ведая при этом, кому они поклоняются. Я берусь утверждать, что любой человек, в любом обществе, при любой социальной системе, если он сознательно стремится к власти и использует для этого все средства, этот человек одержим Дьяволом. Властолюбие — вот главный критерий, по которому можно распознать одержимого Дьяволом. И несчастны те народы, которые доверят власть над собой таким одержимым.