История Чешского королевства - Вацлав Владивой Томек

действительном возвышении и распространении. наук и искусств: кроме того тратил много времени на театры и, оставаясь холостым, предавался тайному разврату.

Во время своей юности живя долго в Испании, при дворе родственника своего, короля Филиппа II, он весь отдался католической вере; но его природная леность не позволяла ему ни слишком ревностно заботиться об интересах католической церкви, ни сильно противиться дальнейшему распространению протестантства. Поэтому в Чехии в делах веры все оставалось долгое время в прежнем порядке. Протестантские сословия, обеспокоенные, двояким ограничением дарованной им свободы, которое объявил им цезарь Максимилиан, попытались расширить ее в просьбе, поданной Рудольфу в первые годы его царствования; однако безуспешно. Избранные ими дефензоры, недовольные исключением городов из дарованной чешскому исповеданию свободы, еще при Максимилиане сложили с себя свое знание и сословия, не избрав других, опять требовали у Рудольфа, чтобы он возвратил им право заседать в консистории утраквистов; но он, велев исследовать юридически вопрос, кому принадлежит право заседания, в конце концов отказал им в их просьбе (1584). против чешских братьев возобновил, еще в том же году, запрещение их исповедания, в том же виде, как это прежде сделал цезарь Максимилиан.

Если бы так называемые евангелические сословия заботились возвысить свое исповедание хорошим церковным управлением, они достигли бы этого легче, чем чешские братья, на основании решения, которое было постановлено об этом еще при цезаре Максимилиане. Но они заботились только об том, чтобы присоединить к своему исповеданию всю партию утраквистов и, особенно, чтобы приобрести ему свободный доступ в королевских городах; а когда не могли этого достигнуть, ни посредством дефензоров, избранных из всех трех сословий, ни получением права заседания в консистории, они оставили все в величайшем беспорядке. Консистория, составленная цезарем, пользовалась своей властью почти только над королевскими городами и то не без различных сопротивлений, потому что и в городах все более и более появлялась наклонность в новизне. Постоянно был большой недостаток в священниках, посвященных епископами по закону; поэтому даже из тех, которых назначала консистория, было много негодных, и в самой консистории были члены, лишенные всяких достоинств.

Панство и рыцарство в своих имениях уже не соображались с консисторией, а замещало приходы, по своему желанию, почти постоянно женатыми священниками, посвященными по протестантскому обряду, преимущественно из Дрездена, Виттенберга и некоторых заграничных мест. У большей части такого духовенства, не имевшего над собой никакого надзора, не было никакой дисциплины, никакого образования и никакого определенного порядка в церковных службах; каждый учил по своему и при этом больше всего старались показать великую глупость католической церкви и хулить её обряды, чем поселять в верующих страх Божий и приучать их к добродетельной жизни. Протестантским вождям этот порядок вещей был пригоден, потому что в своих владениях они могли обращаться с священником как с наемным слугой, который должен довольствоваться назначенным ему жалованьем, предоставляя ему только подарки и пользуясь духовными имениями сами для себя.

Это церковное неустройство евангелической партии, к которой принадлежала большая часть жителей, была главнейшим источником нравственного падения чешского народа, в которое он постепенно все приходил. Высшие сословия, освобожденные от всякого церковного подчинения, подавали всему народу пример легкости нравов; пышные пиры и увеселения, на которых каждый старался превзойти другого своей расточительностью, были обыкновенной их забавой; разврат и обжорство превышали всякую меру, заглушая благороднейшие стремления и вообще охоту к более достойным занятиям. Так как духовное образование нуждается, для своего успешного развития, в нравственной пище, то у чехов оно было столь, ж шатко, как и в предшествовавшие времена. Литература, плоды которой с изобретением книгопечатания легко распространялись в народе, обнимала в то время самые разнообразные отрасли человеческого знания, но не отличалась ни оригинальностью, ни основательностью; мало было писателей, деяния которых возвышались над посредственностью. Выработался только слог, который, действительно, достиг в прозаических сочинениях большего изящества. Вместе с Даниилом Адамом из Велеславина, лучшим писателем из утраквистов при Рудольфе, более всех отличались чистотой речи чешские братья; из их школы выше; первый дельный исследователь в области чешского языкознания, Ян Благослав, а изданная братьями Кралицкая библия, в 6-ти частях, осталась вечным памятником красоты чешского языка. Чешские школы того времени, о заведении которых заботились преимущественно мещанские общества, были достаточны для распространения самых необходимых научных сведений. Учителя, назначенные в эти школы пражским университетом, были как в городах, так и в местечках, почти все доктора и бакалавры из того же университета; но сам университет был запущен и не представлял случая приобрести научных сведений, сообразных с успехами того времени в других землях. Не смотря на всю любовь цезаря Рудольфа к наслаждению искусствами, скульптурное искусство также находилось в упадке. Домашних художников, которые бы равнялись предшественникам своим века Владислава II, не было вовсе; знаменитейшие здания были выстроены большей частью архитекторами, приглашенными из чужих земель.

От упадка духовного образования и от нравственной распущенности народа чехи не в состоянии были противиться переменам времени, от. которых стали тогда разрушаться основания древнего государственного устройства чешского. Когда земли чешской короны, по избрании королем Фердинанда I, перешли во власть Габсбургского дома и, вследствие этого, были соединены в одно государство вместе с землями австрийскими и частью земель венгерских, по видимому ничего от этого не изменилось в тогдашнем земском устройстве. Чехи и после этого сохранили свои высшие, земские учреждения, свои сеймы, свое законодательство, свои старинные отношения к Моравии, Силезии, Лужице и другим землям, принадлежавшим чешской короне, как политическому целому, отдельному от Венгрии и от древних австрийских владений. Тем не менее, уже одного того, что во всех трех землях был один государь, было достаточно для того, чтобы между этими тремя отдельными государствами установились новые отношения, так что, чем далее, тем более они должны были срастаться в одно целое. Общность правителя сама собой порождала единство заграничной политики, а так как и в Чехии, и во всех других землях австрийского государства устройство было таково, что в некоторых случаях государь зависел от решения сейма, а в некоторых распоряжался совершенно по своему усмотрению, то правительственная власть всюду, где она распоряжалась без участия сейма, во всех землях сплотилась в одну силу, которую государь во всех необходимых случаях употреблял в одном направлении.

За то сначала при дворе общего правителя было несколько правительственных органов, деятельность которых распространялась на все части государства. В Чехии король чешский проявлял свою правительственную власть не чрез кого другого, как чрез высших земских чиновников; но прежде, чем он вносил что либо к ним или в сейм, он мог посоветоваться с кем