Русская революция. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

быть сформировано такое сильное правительство, как во Франции, с чисто революционными элементами…, — пояснял он, — В российской революционной партии нет ни материала для сильного правительства, ни возможности для сильной политики, так как отдельные части партии разделены не по принципиальным вопросам, которые могут быть скомпрометированы, а по расовым и национальным различиям, которые всегда будут конфликтовать. Единство действий кажется невозможным при любой конструктивной программе. Ни одна часть революционной партии не может заручиться поддержкой других и не имеет достаточной власти, чтобы поглотить или контролировать их»[2176].

«Более твердо, чем когда-либо, я верю, — приходил к выводу Саролеа, — что спасение (России) придет прежде всего не через централизованный парламент, наложенный на централизованную бюрократию, а через высвобождение новых политических сил, через создание Автономных провинций и Независимых национальностей»[2177]. Но для сохранения этих провинций и национальностей в единой общей политической системе они должны быть связаны какой-то общей идеей…

Этой идеей, по мнению Дж. Гобсона (1907 г.), которого Ленин называл «социал-либералом», должен был стать интернационализм: «Надежда на грядущий интернационализм опирается главным образом на рост независимых народов, так как без свободных народов невозможна их постепенная эволюция в сторону интернационализма…, — пояснял он, — Точно так же, как индивидуализм необходим для всякой здоровой формы национального социализма, так и национализм необходим для интернационализма; никакая органическая концепция мировой политики не может быть построена на каком-либо ином предположении»[2178].

Именно из этих идей вытекали принципы «полного и безусловного признания» права «наций на самоопределение», которые были провозглашены на Лондонском международном конгрессе социал-демократов 1896 г., закреплены в программе эсеров в 1901 г.[2179] и повторены социал-демократами на II съезде РСДРП в 1903 г. Однако абстрактные идеалы интернационализма, не наполненные практическим содержанием, являются не более чем очередной Утопией. Практическое содержание интернационализму дал К. Маркс, создав в 1864 г. 1-й Интернационал, как международную организацию рабочего класса. Его объединительным лозунгом, стал призыв «Манифеста коммунистической партии»: «Пролетарии все стран соединяйтесь». 2-й Интернационал, как международное объединение социалистических рабочих партий, был создан в 1889 году.

«Требование национального самоопределения», конкретизировал в 1903 г. Ленин, основную идею «пролетарского интернационализма», должно быть подчинено интересам «классовой борьбы пролетариата»[2180]. «Не дело пролетариата, проповедовать федерализм и национальную автономию, — пояснял в 1903 г. Ленин — не дело пролетариата выставлять подобные требования, неминуемо сводящиеся к требованию создать автономное классовое государство. Дело пролетариата, теснее сплачивать как можно более широкие массы рабочих всех и всяких национальностей, сплачивать для борьбы на возможно более широкой арене за демократическую республику и за социализм»[2181].

Следующий шаг в эволюции взглядов Ленина произошел в самом конце 1913 г., когда появилась необходимость, помимо идеалистических принципов разрушения капиталистического и создания нового мирового устройства, сформулировать какие-то более практические идеи сохранения многонационального государства. «Мы за демократический централизм, безусловно. Мы против федерации», — отвечал на этот вызов Ленин, «Мы в принципе против федерации — она ослабляет экономическую связь, она негодный тип для одного государства… Мы за автономию для всех частей, мы за право отделения (а не за отделение всех!). Автономия есть наш план устройства демократического государства. Отделение вовсе не наш план. Отделения мы вовсе не проповедуем»[2182].

Дальнейшее развитие своих идей по национальному вопросу Ленин изложил накануне мировой войны в 1914 г. в статье «О праве наций на самоопределение»: «С точки зрения национальных отношений, наилучшие условия для развития капитализма представляет, несомненно, национальное государство». Однако тут же он разделил буржуазное «практическое» право наций и «абстрактное» пролетарское: «Вся задача пролетариев в национальном вопросе «непрактична», с точки зрения националистической буржуазии каждой нации, ибо пролетарии требуют «абстрактного» равноправия, принципиального отсутствия малейших привилегий, будучи враждебны всякому национализму». Если для буржуазии национальное государство означает получение дополнительных конкурентных преимуществ, за счет других наций, то для пролетариата — гарантию достижения наибольшей демократичности. Это конечно «непрактично», указывал Ленин, но «пролетариат против такого практицизма: признавая равноправие и равное право на национальное государство, он выше всего ценит и ставит союз пролетариев всех наций»[2183].

В конечном итоге «к неизбежному слиянию наций человечество может прийти, — приходил к выводу Ленин в 1916 г., — лишь через переходный период полного освобождения всех угнетенных наций»[2184]. Сталин объяснял этот парадокс следующим образом: «Мы гарантируем максимальное развитие национальной культуры для того, чтобы она исчерпала себя полностью и тем самым создала основу для формирования интернациональной социалистической культуры»[2185].

Объединение равноправных национальных государств, развивал свою мысль Ленин в конце 1916 г., должно будет основываться на оказании большой нацией, большим государством, перешедшим к социализму, «бескорыстной культурной помощи» маленьким угнетенным нациям: «Именно свобода отделения… и привлечет к союзу с большими государствами малые, но культурные и политически-требовательные угнетенные нации Европы, ибо крупное государство при социализме будет значить: на столько-то часов работы меньше, на столько-то заработка в день больше. Трудящиеся массы, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потянутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями, ради этой «культурной помощи», лишь бы вчерашние угнетатели не оскорбляли высоко-развитого демократического чувства самоуважения долго угнетавшейся нации, лишь бы предоставили ей равенство во всем, в том числе и в государственном строительстве, в опыте построить «свое» государство…»[2186].

Столкнувшись, после февральской революции, с непосредственной необходимостью формулирования своей политики в национальном вопросе, Ленин июне 1917 г. заявил: «Пусть Россия будет союзом свободных республик»[2187]. 15 ноября 1917 г. большевики приняли «Декларацию прав народов России», признававшую их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства». Идею новой — федеративной формы государственного устройства, большевики заимствовали у эсеров и меньшевиков: «Российская Советская Республика, — провозглашал Ленин в январе 1918 г., — учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик»[2188].

Решение о создании федеративного государства, с правом свободного выхода, по своей сути, являлось своеобразным аналогом «Брестского мира», в национальном вопросе — компромиссом с национальными элитами, которые, несмотря на всю свою «социалистическую» ориентацию, ревностно и непримиримо отстаивали свои национальные интересы. И это в то время, как центральное большевистское правительтельство, в разоренной войной и потрясенной двумя революциями стране, еще даже окончательно не укрепилось у власти.

С другой стороны на него наступали левые, которые готовы были пойти еще дальше, и предоставить полную независимость национальным республикам: «Священный трепет перед государственными границами нам чужд, — восклицал Троцкий, — Мы не стоим на позиции «единой и неделимой»»[2189]. «Мы, — поясняли свою позицию лидеры левой оппозиции, во время подписания Брестского мира, — заинтересованы в том, как это отразится на международном движении… Сохраняя свою социалистическую