Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович

… достанут. Евгений знал, что это лишь вопрос времени. Осознают, что невелика численность прорвавшегося противника, и достанут. Фрицам пока суета мешает и собственные гранаты — швыряют хаотично, и в этот зал, и в соседний закидывают сквозь верхний провал. Громыхает, визжит, осколки лупят, стекло бесконечно лопается. Если кто считает, что выдерживать осаду в кабаке — верх удачи, так нифига — сплошные осколки посуды и бутылок, никакого удобства, только цирковому йогу и понравится.

… последнюю лампу таки сшибли. Упала, загорелось у стола, Евгений бросил на пламя немецкую шинель, но погасить вряд ли удастся. Патроны набивались в магазин винтовки крайне неловко — пальцы чувствительность потеряли. И каска на голове болталась — успел снять с камуфляжного покойника. Хорошая каска, в чехле, но что это за размер ненормальный⁈ Но мозг нужно беречь, все шутил, что у штабного работника между ушей самое ценное, вот и дошутился. Обидно, между прочим, погибать, когда до победного окончания штурма всего несколько часов останется. Тут, в замке, даже раньше сдадутся… это если теоретически

…Очередная граната запрыгала по ступенькам. Евгений уже привычно зажал ладонями уши — пальцы липкие, все в вине и говне, но по ушам взрыв бьет очень больно. Вроде и оглох уже, но не окончательно. Нужно уходить, попытаться проскочить до подземного хода, тут точно добьют. Евгений нашарил ППС, и пытаясь расслышать — не катится ли следующая «колотушка»? — перебежал к двери в выгоревший зал…

… Обошли таки — тени лезли навстречу. Эх, слух подвел — вроде и слушал, не спускаются ли через пробитый потолок, да не расслышал. Евгений вскинул автомат…

… не то. Движения характерные — так бойцы в кирасах двигаются, к тяжести стального нагрудника сколько не привыкай, сказывается… Вот тень вскинула оружие — дала очередь вверх, в пробоину потолка. Характерный разносторонний факел — из ППШ бьет.

— В меня не стрелять! Свои! — поспешно закричал Евгений, и сам себя не особо услышал.

…— Охренел, Земляков⁈ Ты куда полез⁈ Мы на подходе были. Это что — лично начальник Отдела за тобой бегать должен, разыскивать⁈ — громыхал Коваленко. — Подожди, ты у меня получишь по полной программе и даже с доливом в дополнительные баки.

— Почти не слышу, товарищ подполковник, — кротко признался Евгений. — Крепко оглушило.

— Ты мне дурака не включай! Я тебе четко сказал!

У лестницы с шипением блеснуло — ушел наверх заряд «фауста», зал наполнился удушливым дымом выхлопа, но знающие саперы и оперативники заранее попрятались. Стрелять с такой позиции было опасно, хотя в «Линде» имелись истинные виртуозы.

Атаковала штурмовая группа одновременно и мгновенно, без лишних слов и команд — знали свой маневр бойцы. В соседнем зале успели обустроить подъем к пролому, сначала полетели дымовые шашки, потом взметнулись саперы — немногочисленные, зато профессиональные до изумления. Мгновенно сбили замешкавшихся немцев, захватили часть стены и остатки сгоревшей Рыцарской галереи…

Старший лейтенант Земляков в атаку не ходил, лежал рядом с пулеметчиком Сконкиным. Строчили прямо из дверей ресторана — ответный огонь был слаб, запаниковал замковый гарнизон — извне их тоже атаковали, ревели за стеной танковые двигатели, сквозь лязг доносились обрывки азартного мата пехоты…

— Вот вы, товарищ старший лейтенант, нас оставили, а заявился ваш подполковник, так чуть душу из нас не вытряс, — намекнул Сконкин, не отрываясь от прицела.

— Это да. Меня тоже чуть не удавил. А что я сделаю? Шел спокойно, присматривался. Осторожная, почти культурная разведывательная экскурсия. Потом раз — фрицы зажали, и обратно уже не получилось.

— Так оно и бывает. Мы тоже — щемимся по этой кирпичной кишке, щемимся… Обратно уже и не развернешься. Жуткое подземелье в этом замке, я вот на всю жизнь запомню, — пулеметчик выпустил несколько коротких очередей по окнам в углу двора — там еще кто-то сопротивлялся.

— Да, замки — это для специалистов, не каждому понравится, — согласился Евгений. — Экскурсовод мой, в смысле этот, Шульц, которого мы переодетым взяли — жив?

— Что ему сделается? Нашли в подвале, сразу начал показывать, где мины, куда вы ушли, и что он предупреждал. Очень доходчивый фриц. Его сейчас ваша докторша в подвале пытает.

— Господи, и Варлам здесь?

— Прибыла с подполковником. Орет «я иду, я право имею, у вас медиков нет». По-моему, она к вам, товарищ старший лейтенант, неровно дышит.

— Не дай бог! Пусть лучше меня подполковник сразу придушит.

Стухли немцы — прекратился огонь, сразу и в окнах, и в пробоинах, и даже на едва держащейся, треснувшей сверху донизу замковой часовой башне появились белые флаги — не иначе, заранее заготовили. Вот же германская дисциплина — есть команда, стреляем, кончилась команда, сдаемся. Ордунг, мать его.

* * *

9 апреля 1943 года Кёнигсберг

20:54

— Кажется всё, осознали фрицы, что капут, — сказал капитан-пехотинец.

— Может, время тянут? — предположил Терсков.

— Куда уж дальше? Тут по связи проходило — их Ляш парламентеров выслал.

Да, как-то разом начало стихать. Наблюдатели закричали, что видят на стене белый флаг — немцы в двух местах выставили. Внутри замка еще дрались — но так, малыми очагами вспыхивало. Даже непонятно, с какой стороны наши внутрь просочились, с этой стороны — от площади — так особо и не пошло. Выбивали танкисты и пехота потихоньку немецкие огневые точки, но дело, казалось, затянется. Вредную 20-миллиметровую скорострелку так и не нащупали, хитрая зараза оживала лишь изредка. Может, и снаряды у нее заканчивались.

Из верхнего люка «ноль-второго» высунулся Иванов:

— «Особая» передает — «прекратить огонь, наблюдать, принимать пленных, соблюдать осторожность, возможны провокации».

— Вот, подтверждают ваши, — обрадованно сказал капитан. — Хорошая связь. А у нас опять провод какая-то гадюка перерезала. Связисты немца-сопляка поймали, глазами так и сверкает. Провокации, когда же без них.

Совсем стихло в округе, пехотинцы орали ободряющее и призывное немцам — оттуда отвечали на жутко ломаном русском. Фрицы, что посмелее, выбирались из развалин, задирали руки, пытаясь не ронять шинели и котелки — в плену очень пригодятся.

— Нужно бы сходить, посмотреть, где все ж скорострелка пряталась, — пробормотал Олег.

— Сходи, командир. Чего не сходить, раз любопытно, — усмехнулся Иванов. — И пушку, и вообще замок. Все же рыцарский, прямо как в кино. Только раздолбили его здорово, вряд ли теперь музей получится.

— Это его еще до нас попортили, авиация. А ты свое зубное вооружение скаль не скаль, пойдешь со мной, для связи и оценки орудийного укрытия. Потом остальной экипаж глянет. Это пока нас не сдернули.

С позицией скорострелки оказалось хитро — прямо настоящий капонир, с возможностью откатывания орудия за угол какого-то старинного цоколя. Оттого и не доставали — воронки рядом, довольно точно, а орудие не разбили.

Иванов пнул сапогом едва возвышающийся над землей ствол:

— И калибр ничтожный, а сколько возни.

— Кого-то мы все ж достали, — отметил Олег, глядя на лежащие на дне траншеи тела — убитых явно оттаскивали с основной огневой.

— Скромно, — дед похлопал по прикладу висящей на плече винтовки — один снайпер мог побольше положить, была бы позиция ловкая.

— Что-то я не слыхал, чтоб фрицы перед снайпером белый флаг поднимали, — проворчал Олег. — У нас броневое давление, мы убедительные.

— Это конечно, тут не поспоришь, — признал Иванов.

Вместе с шустрыми пехотинцами пролезли в пролом, прошли через ободранный, загроможденный частично до головешек обгоревшей мебелью зал, выбрались во двор. Гаркал по-немецки жестяной рупор — деловитый майор политотдела призывал немцев к понятному — «выходить и не дурить». Довольно просторный двор замка был густо изрыт воронками, захламлен обломками, сгоревшими остовами машин и прицепов, тут еще дымилось. Немцы собирались в дальнем углу, молчаливо сворачивали шинели, опять же цепляли котелки, строились в очередь на личный обыск и оформление. Всё как будто не в первый раз, уже наработано.