Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Макс посмотрел на звёзды сквозь подзорную трубу.

— Ты прав, — подтвердил он. — Там — Полярная звезда, а там — Волчий Клык.

Макайссон уже делал пометки на своей карте. Мерной вилкой он измерял расстояние от точки, показывающей их местоположение, до красной точки.

— Значит, ближайшее место, де мы сможем отремонтироваться — замок Истребителей, — произнёс он.

— Замок Истребителей? — переспросил Макс.

— Карак Кадрин. Город короля Истребителей. Невелыке мрачне место.

— Ну, с таким — то названием я и не ожидаю обнаружить тут нечто из комедий Детлефа Зирка.

— Точно так же, як и де — либо ище, и да будет так.

— Я в этом уверен, Малакай. Ты же знаток.

— Да уж, я такий.

Макайссон прокричал приказ в переговорную трубку. Медленно, словно умирающий кит, „Дух Грунгни“ повернулся и лёг на новый курс — через горы к городу короля Истребителей.

Феликс и Ульрика стояли на командной палубе „Духа Грунгни“. Перед ними в лучах чистого горного утра лежал суровый и наводящий дурные предчувствия замок Истребителей. Это была массивная крепость, вырезанная в скалах самой горной вершины. Её постройки были вырезаны, по большей части, в голом камне. Выделялись лишь внешние стены. Они были сложены из массивных глыб камня, покрытых лишайником. Работа выглядела столь же древней, как сами горы.

Как бы то ни было, гора Кадрин не была высочайшей из окрестных вершин, но стояла поодаль от остального окружения, возвышаясь над большой долиной меж двумя более крупными и высокими горными цепями. Под ней текла река. Борек рассказывал Феликсу, что некогда долину заполнял лес, но его давным — давно вырубили на дрова для печей замка Истребителей. Под городом располагались некоторые из глубочайших, темнейших и наиболее опасных шахт царства гномов. Там находились залежи угля и железа, которые разрабатывались ещё со времён до основания Империи. Они обеспечивали сырьём для производства знаменитой кадринской стали, славящейся по всем владениям гномов и землям людей тем, что из неё изготавливались лучшие лезвия топоров. Облака чёрного дыма висели над городом.

Феликс не припоминал, что когда — либо видел более непривлекательное место. Это была мрачная крепость, вырезанная из необработанного камня. Зная, как гномы гордятся своим зодчеством, Феликс мог лишь предположить, что грубость архитектуры имеет под собой некое оправдание. Всё в Карак Кадрине говорило о приземлённой примитивной мощи. Сей замок создавался для обороны. Ему предназначалось выдерживать осаду. Это был аванпост на территории, где опасность постоянна. И ему не нужно особо радовать взгляд.

Они уже заметили собирающихся на стенах воинов. На них были нацелены всевозможные боевые машины. Баллисты, катапульты и прочие штуки, о назначении которых он мог лишь догадываться, были развёрнуты в их сторону. Хотя Борек даже настоял на том, чтобы под „Духом Грунгни“ вывесили рунические флаги, обитатели замка Истребителей рассматривали их, как потенциальную угрозу. Подобный смысл был понятен Феликсу. Появись воздушный корабль над любым из городов Империи, он вызвал бы похожий испуг, даже если бы нёс на себе цвета самого Карла Франца.

На глазах Феликса последний гирокоптер вылетел из корабля и полным ходом понёсся к городу. Эту машину смог бы распознать любой гном, и на ней находилось послание самому королю Истребителей, Ангриму Железному Кулаку. Макайссон перевёл двигатели „Духа Грунгни“ на реверс, и они зависли на границе досягаемости баллист, ожидая разрешения приземлиться.

— Мрачное место, — сказал Феликс Ульрике.

Она кивнула, соглашаясь с ним. С момента беседы прошлой ночью, они стали необыкновенно застенчивы по отношению друг к другу. Он не мог говорить за обоих, но для него подобное поведение было в новинку. Феликс не ощущал сильной и эмоциональной привязанности со времени гибели Кирстен в форте фон Диела.

— Насколько подобное возможно, Феликс Ягер, — отозвался Борек со своего кресла.

Он глядел на Феликса постаревшими слезящимися глазами, в которых поблекли все искорки торжества.

— Зная его историю, ты понимал бы это лучше. Замок Истребителей выдержал больше осад, чем любая другая из крепостей гномов, он является домом культа Истребителей, и тут находится храм Гримнира, наиболее кровожадного из всех наших Богов — Предков.

— Ты сказал, Гримнир кровожаден? — спросила Ульрика. — Значит, он принимает живые жертвы?

— Лишь жизни своих Истребителей. В уплату за их грехи он принимает их смерть. И их волосы.

Борек, должно быть, заметил поражённый взгляд, промелькнувший на лице Феликса, и потому прибавил:

— Большинство Истребителей приносит свои клятвы перед главным алтарём Гримнира, что расположен внизу. Там они обривают свои головы, затем сжигают волосы в пламени большой печи. Снаружи расположена улица художников на коже, где Истребители набивают на своё тело первые татуировки.

— Готрек принёс свою клятву здесь? — спросила Ульрика.

Феликс склонил голову. Тот же вопрос посетил и его мысли.

— Я так не думаю. Насколько мне известно, он ранее никогда не посещал этот город, хотя мне и неизвестны все его деяния.

— Но он действительно Истребитель? — спросила Ульрика.

Борек улыбнулся.

— Не имеет значения, где гном принесёт клятву и побреет голову. Сделав это, он становится Истребителем. Многие выбирают возможность принести клятву на алтаре Гримнира, отдавая дань традиции. Их имена вырезаются на большой колонне в храме, и таким образом, всем становится известно, что они ушли из жизни.

— Но они же ещё не умерли, — удивилась Ульрика.

— Ещё нет. Но для семьи и друзей, клана и соплеменников гном умирает в тот момент, когда приносит клятву. Возможно, поэтому Готрек выбрал тебя в качестве Помнящего, Феликс Ягер — его имя пока что не вырезано на колонне горя.

— Я тебя не понимаю, — произнёс Феликс.

— Никто не будет знать о его деяниях, если он падёт в отдалённом месте, и никто из гномов не будет тому свидетелем. Помнящий сообщит нам о гибели Истребителя и проследит, чтобы его имя было вырезано на колонне.

— Но Готрек не об этом просил меня.

Борек печально улыбнулся:

— Сын Гурни никогда не придавал значения традициям, даже до того, как стал Истребителем. Однажды он страстно возжелал прославиться. Я думаю, некоторым образом, он по — прежнему желает этого.

Феликс готов был задать другие вопросы, но его прервал унылый ревущий звук, донёсшийся издали.