Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть бросок Длинного Клыка. Копье сверкнуло в лучах солнца. Казалось, оно ударило точно в огромного быка, но застряло в густой черной шерсти. Бык саенети продолжал бежать. Длинный Клык исчез в вихре взбитого снега.

Хавсер невольно выкрикнул имя жреца.

Бык немедленно развернулся в его сторону.

Хавсер бросился наутек. Он знал, что это бесполезно. За спиной слышался приглушенный топот копыт, фырканье и оглушительный плеск в желудке. Он уже ощутил зловонное дыхание и брызги слюны с гигантского лилового языка. Бык взревел, словно карникс.[165]

Хавсер понимал, что убежать ему не удастся. Ожидая, что рога в любое мгновение могут пронзить его тело, он обернулся и метнул копье.

Оно оказалось слишком тяжелым. Копье даже не долетело до саенети, хотя бык его догонял и был не далее чем в пяти метрах.

Хавсер упал на спину. Широко раскрыв глаза, не в силах что-то изменить, он смотрел, как на него надвигается смерть.

Черный волк бросился на саенети сбоку. Он был похож на обычного волка, пока Хавсер не осознал его размеры по сравнению с быком саенети, который, как он знал, не уступал по величине самым крупным ископаемым животным древней Терры. Волк вскочил на загривок быка и сомкнул челюсти перед плечевым наростом, где саенети накопил на зиму запас жира.

Бык задрал голову и издал сдавленный, мучительный стон. Он пытался повернуть голову и зацепить хищника отростками рогов, но волк проворно отклонялся и держался крепко. Из сжатых челюстей вырывался утробный рык леопарда, но звук почти полностью терялся в густой шерсти саенети.

Черная, как чернила, кровь стекала с холки быка, струилась по черной бороде и падала на снег между его передними ногами. Саенети яростно фыркнул, разбрасывая изо рта и ноздрей клочья розовой пены. Налитые кровью глаза безумной яростью сверкали из-под густой бахромы зимней шерсти.

Первыми подогнулись передние ноги, потом задние, и бык опустился на снег. Наконец огромная туша, словно корпус опрокинутой шхуны, накренилась и повалилась на бок. Хавсеру было видно, как между желтыми зубами судорожно дергался высунувшийся язык. От шкуры животного повалили белые клубы, как при поломке парового двигателя. Струйка дымящейся крови вытекла изо рта на снег.

Волк не ослаблял хватку, пока вожак не испустил последний дрожащий вздох. Затем он бросил жертву. С морды капала кровь. Волк, опустив голову и принюхиваясь, дважды обежал рысцой вокруг туши. Остановившись у ветвистых рогов быка, он поднял голову со стоящими торчком ушами и уставился на него. Глаза зверя были золотистыми, с черными точками зрачков. Хавсер замер, глядя на него. Он знал, что, даже встав на ноги, будет ниже волка.

— На Фенрисе нет волков.

Хавсер повернул голову. Рядом с ним стоял Длинный Клык и тоже смотрел на волка.

— Вероятно, это не так, — едва слышно ответил Хавсер.

Длинный Клык усмехнулся, глядя на него сверху вниз.

— Ну же, скальд, подумай. На Фенрисе не было волков до нашего появления.

Длинный Клык опять перевел взгляд на волка.

— Он дважды спасал твою жизнь, — сказал жрец.

— Что? — изумился Хавсер.

— Когда ты видел его в прошлый раз, он носил другое имя, — добавил Длинный Клык. — Тогда его звали Бром.

Черный волк развернулся и побежал к лесу, мгновенно набрав скорость, как это умеют делать только хищники. Вскоре он скрылся в непроницаемой темноте вечнозеленой чащи.

Через несколько секунд Хавсер увидел, что из темноты за ними следят горящие золотистые глаза с черными точками зрачков.

Ему понадобилось еще несколько мгновений, чтобы заметить, что из тьмы леса за ними следят несколько тысяч пар таких же глаз.

— Ты не мог бы мне все объяснить? — попросил Хавсер. Он был растерян и, как ни странно, замерз в жаркой мгле внутреннего дворика. — Что ты имел в виду, говоря, что его звали Бромом? Что это означает?

Длинный Клык не отвечал. Он смотрел на Хавсера насмешливым взглядом, словно вызывая его на спор.

— Это же смешно! — воскликнул Хавсер. — Это просто одна из твоих мьодовых историй. Это сказание мьода!

Он надеялся своими криками спровоцировать старого рунного жреца, чтобы тот сказал ему правду.

Длинный Клык хранил молчание.

— Что ж, я считаю, твое сказание могло бы быть и лучше, — произнес Хавсер.

Позади послышались чьи-то шаги, и он обернулся. К нему шел Медведь, а следом за ним — Эска Разбитая Губа. На обоих виднелись пятна крови защитников Безмолвия. Хавсер снова стал слышать шум последнего боя, который не умолкал над впадиной ни на секунду.

— Скажи ему, чтобы он все ясно мне объяснил! — попросил он Медведя, поднимаясь с земли. — Скажи, пусть не морочит мне голову загадками!

Медведь присел на корточки рядом со жрецом. Поставив секиру к оранжевой стене, он приложил пальцы к шее Длинного Клыка. Эска наблюдал за его действиями, вытирая капли крови со своего носа.

Медведь поднялся и взглянул на Эску.

— Хеорот Длинный Клык умер, — сказал Эска.

— Что? Нет! Ему больно, но он исцеляется.

— Биоконтроль на его доспехах показывает, что его нить оборвалась двенадцать минут назад, — ровным голосом произнес Медведь.

— Но я с ним разговаривал, — возразил Хавсер. — Я только что с ним говорил. Я присматривал за ним, пока он поправлялся.

— Нет, скальд, ты видел, как он преодолевает последние приступы боли, — сказал Эска. — Я надеюсь, твое сказание оказалось хорошим.

— Я присматривал за ним, пока он поправлялся! — настаивал Хавсер.

Медведь покачал головой:

— Он продержался достаточно долго, чтобы присмотреть за тобой.

Хавсер взглянул на тело рунного жреца, так и оставшегося сидеть у стены дома в чужом мире. В голове вертелись слова, но все они казались никчемными и ни на что не годными.

Подошли другие воины. Хавсер увидел волчьего жреца Тра Найота Плетущего Нити. Его сопровождала группа трэллов в плащах из лоскутков кожи.

— Отвернись, — велел ему Эска Разбитая Губа.

Глава 9

ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ

В течение всей поездки, длившейся сорок недель, он не переставал думать об этих двенадцати минутах.

Тра закончила свою работу и оставила Сороковую экспедицию тушить пожары Оламского Безмолвия, возложив на нее неблагодарную обязанность заканчивать зачистку, которая, вероятно, займет года три и положит конец странствиям самой экспедиции. Тра было приказано приступать к следующей операции. Хавсеру не сказали, что это за миссия. Он не спрашивал. И не ждал, что ему скажут.

Чего он ждал, так это осуждения по поводу смерти Хеорота Длинного Клыка. Он чувствовал свою вину за эту утрату и, учитывая высокое положение ветерана, уже не надеялся сохранить хорошие отношения с Влка Фенрика.

По правде сказать, он не слишком надеялся сохранить жизнь.

Но никакого осуждения не последовало. Как только корабль отправился в путь, рота спокойно собралась, чтобы выразить свое уважение жрецу. Хавсер получил короткую инструкцию.

— Они будут к тебе приходить, — предупредил Медведь. — Выслушай их истории.

— Кто?

— Все, — коротко ответил Медведь, словно считая вопрос неуместным.

— Это был глупый вопрос?

— Других у тебя не бывает. Выслушай их истории.

И они действительно пришли. Каждый воин Тра, поодиночке или небольшой группой, приходил к Хавсеру и рассказывал ему свои истории о Хеороте Длинном Клыке.

Их набралось великое множество. Некоторые истории с разных сторон освещали одно и то же событие. Некоторые противоречили другим. Были короткие истории и длинные, смешные и нескладные. Попадались пугающие истории, и почти все они были воинственными и кровавыми. Многие воины вспоминали случаи, когда Длинный Клык спас им жизнь или сказал мудрые слова. Все рассказы были выражением благодарности, уважения и признательности.

Хавсер выслушал и запомнил все истории благодаря эйдетическим приемам и пройденной в Консерватории тренировке. В конце концов он собрал четыреста тридцать два отдельных рассказа в память о жреце.

Некоторые рассказчики говорили просто и искренне, безо всяких эмоций. Другие еще переживали утрату и оставались мрачными. Кое-кто был откровенно плохим рассказчиком, и Хавсеру приходилось по нескольку раз возвращаться назад и переспрашивать, чтобы уловить смысл рассказа. Кто-то в порыве эмоций упускал основные элементы повествования. Кто-то так запутывался в деталях, что приходилось долго разбираться. Были и окрашенные весельем истории, когда о Длинном Клыке говорили с истинной любовью, но в таких случаях Хавсеру приходилось делать паузу, чтобы рассказчик перестал смеяться и закончил свою мысль.