Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

Читать онлайн Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 117 118 119 120 121 122 123 124 125 ... 283
Перейти на страницу:

Действительно, он чем-то был похож на вас, правда, я плохо представляю, каким вы были лет тридцать-сорок назад, — призналась мне попутчица.

Доехал я до Москвы без приключений, за исключением того, что от чая и постели отказался. Проводник ворчал и не разрешал пользоваться матрацем. Но настала ночь, я все равно постелил матрац и лег на него одетым. А утром пораньше, снова скатал его и поставил рядом. Израсходовать заветную пятерку я боялся — вдруг на штраф понадобится, или мало на что еще…

Билеты на метро и на электрички у меня тоже были бесплатные (хорошо, все-таки, быть железнодорожником!), и я без расходов доехал до станции Институт пути.

Выбегаю из трехвагонки, бегу домой, и вдруг на площади, где раньше стоял Сталин и любили лежать лоси, вижу важного Зайцева, медленно шествующего на работу.

— Федор Иванович! — кричу я, — дай в долг десятку, страсть как есть хочется! — и тут же коротко поведал ему историю моих могилевских злоключений.

Федор поразмыслил с минутку, а затем коротко сказав мне: «Жди тут!», зашел в институт. Через пять минут он весело вышел обратно. — Сообщил, что еду в местную командировку, — и добавил, — скорее, ко мне домой!

Мы побежали к общежитию и поднялись на второй этаж, где была последняя комната Федора, уже не пахнущая фикусом и неудачной любовью. За мягким диваном («кушеткой», как он называл) стояла батарея бутылок закупоренных пробками, или даже газетным катышком. Это была манера Федора попробовать или надкусить — и оставить «на потом».

Мы выпили по полному, с мениском, стакану водки, но закусывать не стали, а помчались во двор. Там были заросли красной рябины, щедрые гроздья которой до сих пор не были склеваны птицами, и от долгих морозов лишившиеся горечи.

Федор поднял меня за талию, как танцовщик танцовщицу, и я успел нарвать несколько ярких сладких гроздьев. Мы закусили рябиной «только что с ветки» — это тоже была манера Федора, и побежали наверх закусывать основательнее. Во дворе стояла скамейка, на которой постоянно, без какого-либо перерыва, сидели местные старухи — с клюками и без, в очках и без оных.

Старухи злобно проводили нас взглядами и что-то прошипели как гуси. Федор сделал, было, шага полтора вперед, но вернулся. Он встал перед шипящими старухами, подбоченясь и выпятив богатырскую грудь, плавно переходящую в живот:

— А ну-ка, Наполеоны, поучите, поучите нас, как жить надо! Ну, начинайте с левого фланга! И вдруг как гаркнет: — Подъем!

Старухи послетали со скамейки, как куры с насеста. А скамейка представляла собой две доски, капитально скрепленые по краям скобами с двумя бревнами-сваями, забитыми в землю. Мы взялись за края скамейки и — раз, два, три — огромной становой силой двух самых сильных мужиков городка приподняли ее этак на полметра, вытащив на эту длину сваи из земли. Скамейка сразу стала на уровне груди старух, и посадить их туда теперь можно было разве только вильчатым погрузчиком. Группа старух, как стая разозленных гусаков, злобно шипела на нас, но мы уже бегом поднимались по лестнице.

Закусывали мы печенью трески, медом, который Федор налил в тарелку и накрошил туда хлеб, ветчиной и языковой колбасой, зельцем «Московский» и копченой треской, даже вонючим с плесенью сыром «Рокфор», который Федор очень «уважал». Пили водку, ликер «Бенедиктин», кагор «Араплы», который Федор очень даже жаловал, и красно-черное «Саперави», причем мешали все.

К шести часам, когда Таня приходила с работы, я сбегал к ней (практически перебежав через улицу) и привел ее с собой к Федору. Таня очень нравилась Зайцеву. Он, нет-нет, да и положит ей тайно от меня, ладонь на бедро, и, зажмурившись, прошепчет: «Прелесть!», на что Таня, смеясь, хлопает его по рукам и кричит:

— Прими клешни-то, Иваныч! А то пожалуюсь, кому надо!

Федор тут же убирал «клешни», таращил глаза и виновато наливал вина. Давно уж нет Федора, давно прошли эти прекрасные, беззаботные дни…

По-науке сохраняется энергия, сохраняется масса вещества, никуда не девается даже молекула, даже атом, даже элементарная частица, даже фотон…А куда деваются счастливые и трагические минуты, героические и подлые поступки, куда делись «и ты Брут…» Цезаря, печальная улыбка Гаррибальди? Куда делась, наконец, моя сладкая как кагор «Араплы» и такая же душистая, чувственная любовь к Тане, и ее — ко мне? Ничтожный фотон воспоминаний — остался, а целая Вселенная — моей любви — исчезла? Быть такого не может!

Но философия — философией, а после трехдневной голодовки и возлияний у Федора, я не выдержал и отключился. И Таня, подняв меня на руки, как ребенка, снесла вниз со второго этажа, перенесла через улицу и подняла к себе на бельэтаж. Раздела и уложила спать с собой.

Это был первый, и уже, наверное, последний раз в жизни, когда любимая женщина носила меня на руках!

Защита

Всю весну я готовил материалы к защите диссертации. Написал автореферат, после чего Ученый Совет официально утвердил оппонентов и день защиты — что-то в конце июня. В июле все массово уходили в отпуск, и уже кворума на Совете не соберешь. Оппонентами утвердили известного ученого — доктора наук профессора Дмитрия Волкова и уже знакомого нам кандидата наук Бориса Вайнштейна. Отпечатали и разослали по списку адресов авторефераты, и я стал готовить плакаты к докладу. Двадцать — двадцать пять плакатов — это нешуточная работа месяца на полтора-два. Да еще их надо было выполнить красиво — денег-то на художника не было.

И вот еще что я придумал. Где-то я слышал, или читал в газете под рубрикой «их нравы», про двадцать пятый кадр. Сейчас все знают про него, даже используют при изучении иностранных языков, а тогда это было совсем в новинку.

Писали, что некоторые «недобросовестные западные фирмы» вставляют в киноленты, где в секунду проходит 24 кадра, этот 25-й кадр, например, с надписью: «Пейте кока-колу!». После чего все, кто просмотрят фильм с этими вставками, тут же гурьбой отправятся пить эту неведомую тогда кока-колу до полного мочеизнурения. При этом никто не осознает этого 25-го кадра, его просто невозможно заметить, но на подсознание он вроде-бы действует.

А если помните, у меня имелся фильм — 10-ти минутка, про испытания скрепера, который я хотел показать на защите диссертации. И начал меня точить червь экспериментаторства — дай-ка, вставлю в этот фильм через каждые 24 кадра еще один — с надписью: «Голосуй — за!» Но что бы я сам ни сделал с пленкой, мимо киномеханика ведь это не пройдет.

Поэтому познакомился я с киномехаником, мрачным парнем по имени Леша, и полушутя-полусерьезно рассказал ему о моей затее. Леша уже слышал про эти «западние штучки» и заинтересовался. Мы выпили с ним за эксперимент, и он не только дал согласие на демонстрацию такого сборного фильма, но и обещал помочь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 117 118 119 120 121 122 123 124 125 ... 283
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов торрент бесплатно.
Комментарии