Полное собрание сочинений. Том 17 - Л Н. Толстой

Работа моя томит и мучает меня и радует и приводит то в состояние восторга, то уныния и сомнения; но ни днем, ни ночью, ни больного, ни здорового, мысль о ней ни на минуту не покидает меня. Вы мне позволяли делать вам и письменные вопросы. Выбираю самые для меня важные теперь.

Что за человек был Федор Александрович Уваров, женатый на Луниной? Я знаю, что он был храбрый офицер, израненный в голову в Бородинском сражении. Но что он был за человек? Когда женился? Какое было его отношение к обществу? Как он пропал? Что за женщина была Катерина Сергеевна? Когда умерла, остались ли дети?

На какой дуэли, — с кем и за что, — Лунин, Мих. Серг. был ранен в пах?1072

Написав все эти вопросы, мне стало совестно. Пожалуйста, если вам скучно и некогда, ничего не отвечайте, а если ответите хоть что-нибудь, я буду очень благодарен. Если же всё, что вы знаете про это, слишком длинно, то напишите — я приеду, чтобы послушать вас изустно.

Во всяком случае, поручаю себя вашему расположению и только прошу верить, что дело, которое занимает меня, для меня теперь почти так важно, как моя жизнь, и еще в то, что я дорожу моими отношениями к вам столько же по той помощи, которую вы оказываете и можете оказать мне, сколько по искреннему и глубокому уважению к вашей личности.

Гр. Л. Толстой.

Не вспомнится ли вам из декабристов какое-нибудь лицо, бежавшее и исчезнувшее?»1073

Задаваемые Свистунову вопросы точно бы свидетельствуют о том, что замысел свести с переселившимися в Оренбургский край крестьянами декабриста Чернышева оставлен Толстым, и он теперь ищет для этого другое лицо, намечая между прочим загадочно исчезнувшего Ф. А. Уварова.1074

О напряженной работе обдумывания плана романа, о которой писал Толстой Свистунову, сообщал и Страхов, гостивший в Ясной поляне с 25 декабря 1878 г. по 3 января 1879 г. В письме его к П. Д. Голохвастову от 9 марта 1879 г. читаем: «На святках я ездил к Л. Н. Толстому и провел у него дней десять. Вот где творятся чудеса — я уверен, что новое его произведение будет настоящим чудом. Он вложит туда всю свою душу, не так как в Анну Каренину, которую даже писал не с полной охотой. Действие должно происходить между 1816 и 1836 годами. Он сам говорил, что никогда работа так не занимала его, как эта. Но в каком положении дело, не знаю. Когда я уехал, еще ничего не было написано — только пробы, начала, сцены».1075

Согласно с показанием Страхова, что действие романа должно происходить в 1816—1836 годах, Толстой в недошедшем до нас письме к В. В. Стасову в январе просил его найти списки лиц, приглашавшихся на придворные балы в 1816 году. В ответ Стасов 8 февраля писал: «... посылаю вам выписку из камер-фурьерских журналов за 1817 и 1815 годы,1076 — авось в первой вы многое полезное себе найдете. В 1816 году кажется вовсе не было балов и собраний, потому что и император и великие князья почти все были в разъездах. Впрочем, если вам известно, что были собрания и балы, я еще поищу;... если понадобятся фамилии и подробности титулов, можно будет посмотреть в придворных календарях того времени; ... заметьте, что залы1077 — нынче все иначе называются: если вам нужны будут подробности, я сообщу;... очень много подробностей придворных 1816 г. я могу вам добыть от уцелевшего до сих пор из тех времен оберкамерфурьера Алексеева, много видевшего и всё помнящего; угодно? — и что именно требуется?... имели ли в виду Записки Тарасова1078 и камер-пажа Дараганова («Р. Стар.»)1079 и Рибопьера («Рус. Арх.»).1080 Там много можно найти».1081

Вероятно, еще во время пребывания Страхова в Ясной поляне Лев Николаевич просил его навести справки, нельзя ли получить доступ к следственному делу о декабристах. 23 января Страхов писал: «Дело декабристов — недоступно. Но его видели два человека: историк Богданович, так справедливо Вами не любимый1082 и какой-то Дубровин (?).1083 А. Ф. Бычков обещал мне обратиться к нему и попробовать что-нибудь вытянуть».1084 По получении этих сведений Лев Николаевич писал в конце января А. А. Толстой: «Существует в Петербурге подлинное дело декабристов, при нем существуют биографии с портретами, как мне говорили, всех декабристов.1085 К этому делу был допущен один только Богданович — историк. Есть ли надежда, чтобы меня допустили к этому делу? И если есть, то кого и как просить об этом? Ну, что будет, то будет!»1086 Между тем Страхов в следующем своем письме (от начала февраля) сообщал дополнительные сведения: «... меня очень заняла мысль о подлинном деле декабристов. Оказывается, что его рассматривали Богданович, покойный Кропотов1087 и неизвестный мне генерал Дубровин. Если так, то отчего же и Вам нельзя посмотреть? Бычков говорит, что это делается не иначе, как с личного разрешения государя, и что, кажется, всего удобнее обратиться к наследнику. Я впрочем добьюсь, как сделал Кропотов».1088 Оптимизм Страхова оказался неосновательным. То, что было доступно казенным историкам, генералам и полковникам, осталось запретным для Толстого. Гр. А. А. Толстая (3 февраля) писала: «Что касается декабристов, вот ответ, полученный мною от Дрентельна:1089 «Допущение графа Л. Н. Толстого в архив III Отделения представляется совершенно невозможным».1090 Столь категорический отказ не мог не произвести самого охлаждающего влияния на Льва Николаевича. Невозможность познакомиться с основным архивным материалом о декабристах была одной из главных причин, почему Толстой оставил работу над романом. В ответ Стасову на приведенные выше предложения его сведений о придворных балах, Лев Николаевич 17 февраля кратко писал: «Из того, что вы предлагаете, и за что очень вам благодарен, мне ничего не нужно».1091 Таким образом, несомненно, с первой половины февраля 1879 г. Толстой «Декабристами» уже не занимался.

В последний период работ его над романом — с декабря 1878 г. по начало февраля 1879 г. — Толстой, кроме напряженной, можно сказать, мучительной, работы обдумыванья, был занят почти исключительно чтением материалов1092 и выписками из них. Так, вероятно, к этому времени нужно отнести записи на листах А и Б, основанные на главе: «Мое пребывание в России с 1816 по 1824 г.» книги Н. И. Тургенева «Россия и русские», на пятой и шестой частях воспоминаний Ф. Ф. Вигеля и на других материалах.1093 Для ориентации в событиях и «расстановке» исторических лиц в романе Толстой составляет списки тех и других, начиная с 1816 года, с которого Толстой, как мы знаем, в это время предполагал начать повествование романа.1094

Что касается до писания самого произведения, то от этого времени сохранилась лишь 25 рукопись, текст которой имеет заглавие: «1818 год. Пролог». Содержание текста — получение Марьей Яковлевной Гагариной известия о загадочной скоропостижной смерти ее мужа. Текст этот мы ставим в связь с выше приведенными в письме Толстого к П. Н. Свистунову (от 25 декабря 1878 г.) вопросами о загадочно пропавшем Ф. А. Уварове. Свистунов в письме от 30 декабря отвечал Льву Николаевичу: «Уваров известен был вспыльчивостью своего характера, но не отличался умственными способностями, командовал эскадроном в кавалергардском полку и счел за большое счастье, что пожалован был в камергеры. О существовании общества не ведал. Во время суда на циркулярный вопрос, сделанный всем подсудимым, Лунин заявил, что по духовному завещанию он передал свое имение двоюродному брату; Уваров, узнав о том, написал жалобное письмо государю, который велел ему сказать, чтоб он вперед не смел бы так писать ему. Уваров, которому прозвище было черной, как истый царедворец, пришел в отчаяние, вышел из дому и более не возвращался; слух пронесся, что он должно быть утопился. Екатерина Сергеевна пламенно любила брата; была восторженница и первоклассная музыкантша; у нее было два сына — старший, гусар, женат был на кж. Горчаковой, дочери Сибирского генерал-губернатора, и умер за границей помешанным, о другом сыне ничего верного не знаю.

На какой дуэли был ранен Михаил Сергеевич, не знаю. Из декабристов никто не бежал. О попытках, какие были, при свидании с Вами могу рассказать».1095

В лице М. Я. Гагариной «Пролога» (вар. № 22),1096 весьма вероятно, можно видеть Екатерину Сергеевну Уварову, рожд. Лунину, у которой было (как и у М. Я. Гагариной) два сына: Александр (это имя оставил Толстой) и Сергей. Толстой прибавил еще дочь и изменил хронологию: в день таинственного исчезновения Ф. А. Уварова его старшему сыну было одиннадцать лет, а младшему шел седьмой год, и было это в январе 1827 года, а не в июне 1818 г., как это происходит в «Прологе». Содержание же «Пролога» это страница из семейной хроники Толстых. В январе 1837 г. семья Толстых — отец Льва Николаевича, гр. Николай Ильич, с сыновьями Николаем, Сергеем, Дмитрием и Львом и дочерью Марьей поселились вместе с матерью Николая Ильича гр. Пелагеей Николаевной в Москве. Уехав по делам в Тульскую губернию, Николай Ильич скоропостижно скончался в Туле на улице 21 июня 1837 г. Об его смерти родные узнали так, как рассказано в «Прологе»: какая-то нищая принесла им именные билеты Николая Ильича. Прототипом старшего сына Гагариной Толстой взял своего старшего брата Николеньку, а Федя Гагарин это Сергей Николаевич Толстой. Бабушка «Пролога» это, конечно, гр. Пелагея Николаевна Толстая, столь известная по бабушке «Детства» Толстого. Семен Иванович Езыков это крестный отец Льва Николаевича Семен Иванович Языков, о котором Толстой рассказывает в своих «Воспоминаниях детства».