Китай - Эдвард Резерфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был не единственным, кому делали операцию в доме господина Би. Там было с полдюжины других пациентов, но все сплошь мальчики. Я был единственным взрослым. Обычно пациент мог отправиться во дворец только спустя три месяца после операции, но я демонстрировал необычайный прогресс, и мне позволили отправиться во дворец через два. Мне сказали, что я поеду с тремя мальчиками, которые готовились к выписке. Они были достаточно милы, и я старался быть с ними дружелюбным. Мы сидели и разговаривали, они засы`пали меня всевозможными вопросами, полагая, что раз я старше, то должен все знать. Это были простые деревенские мальчишки, и никто из них не умел ни читать, ни писать, поэтому я смог рассказать им много такого, чего они не знали о дворце и Пекине. У меня было ощущение, что им уготована довольно скромная карьера, и уж точно никто из них не имеет тяги к красивым вещам.
В тот день, когда нас должны были забрать от господина Би, нам сказали, что придется подождать из-за желтого ветра. Единственное, что я ненавижу в нашей северной весне, – она всегда заканчивается желтым ветром. Четыре дня желтая пыль заполняет небо, и если я и отваживался выйти на улицу, то ничего не видел на расстоянии вытянутой руки. Я закрывал нос и рот повязкой из шелка или хлопка, но пыль пробивалась даже сквозь ткань, налипала на губы, а еще в ноздри до такой степени, что я едва дышал.
Но потом наконец ветер стих. Дворцовый евнух прибыл, чтобы сопроводить нас. Господин Чэнь тоже решил составить нам компанию, что было очень любезно с его стороны.
В то утро небо над головой было чистым, бледно-голубым, но над горизонтом висела дымка песочного цвета, и солнце пробивалось через нее странным резким светом. Это было почти похоже на сон. Улица все еще была покрыта пылью, на которой мы оставляли свои следы.
– Ненавижу эту пыль, – сказал я господину Чэню.
Тот в ответ лишь рассмеялся:
– Зря! Эта пыль превращает воды Желтой реки в золото.
– Я все еще ощущаю ее в носу.
– И обогащает великую северную равнину, – продолжил он, – где растет наша пшеница. Скажите, черепица на крышах Запретного города отличается от черепицы в остальной части Пекина?
– Да, – сказал я. – Она желтая.
– Какой цвет носит только император? – продолжал он.
– Желтый, – ответил я.
– Тогда научитесь любить желтый, – посоветовал он. – Желтая река, желтая земля, желтые крыши, желтые шелка…
– Понял, – произнес я.
Когда мы приблизились к красным стенам Императорского города в ярком солнечном свете и увидели отблески огромных крыш ворот Тяньаньмэнь, я заметил, что трое мальчиков нервно поеживаются. Я не виню их. Чем ближе подходишь, тем выше кажутся эти большие красные стены и башни. Не забывайте, длина этих стен по периметру составляет больше шести миль. Целых шесть миль! Неудивительно, что мальчики напуганы. Но сам я не боялся.
Потому что у стен есть два предназначения: они, конечно, не пускают незнакомцев, но еще защищают тех, кому повезло оказаться внутри. Вот о чем я думал, когда мы вошли в ворота поменьше. Это самое безопасное место в мире. Я буду под защитой. Мне будут хорошо платить. Большинство людей снаружи неудачники, но я теперь был победителем. Правда, пришлось дорого заплатить, чтобы попасть туда. Но ведь всегда приходится за что-то расплачиваться, не так ли?
И вот он раскинулся перед нами – Запретный город, дворец Сына Неба, центр мира. Я был так взволнован, ведь никогда не видел его раньше.
Дворец окружал широкий ров. Стены были пурпурные. Мы пересекли ров по красивому мосту и вошли через скромные ворота в западной стене, где евнух показал наши пропуска маньчжурской страже. Затем, миновав небольшой парк, мы по короткой аллее добрались до какого-то невысокого здания.
– Теперь я вас оставлю, – сказал мистер Чэнь. – Просто делайте все, что вам говорят. Вас будут обучать всевозможным дворцовым правилам, и я знаю, что вы легко усвоите их. Я навещу вас через десять дней узнать, как у вас дела.
Разумеется, я не знал, чего ожидать, но нужно сказать, что день прошел вполне сносно.
Сначала провели полный медицинский осмотр. Наверное, это было бы несколько унизительно, если бы и мы, и люди, которые нас осматривали, не были кастратами. Нам выдали униформу – простую хлопковую рубаху и штаны, синее белье, широкий черный пояс и короткие сапоги. Так ты выглядишь, когда только-только начинаешь. Прекрасные шелка, которые я видел, положены только евнухам высокого ранга.
Затем мы встретились с нашими наставниками. Это были евнухи, уже некоторое время находившиеся на службе, и они должны были обучать нас основам. Мой наставник был старше остальных, но, очевидно, не получил пока никакого продвижения по службе. Он был похож на суровую сторожевую собаку, двигался медленно и говорил тихим, скорбным голосом, но был вполне дружелюбен.
– Знаешь ли ты, что я должен ударить тебя бамбуковой тростью, если ты не усвоишь уроки? – с грустью спросил он меня. – Некоторым евнухам нравится бить новеньких. Но я ненавижу это.
– Я постараюсь не давать повода, – заверил я, и это его вроде бы повеселило.
– Кстати, поскольку я твой наставник, то ты должен обращаться ко мне «господин».
– Да, господин. – Я поклонился.
– Это не обязательно, когда мы наедине, – продолжил он, – но, думаю, лучше все-таки обращаться так и наедине, иначе ты забудешься в присутствии какого-нибудь чиновника и у меня будут неприятности из-за того, что я не научил тебя манерам.
– Да, господин. Это очень мудро.
Для начала он научил меня, как отличить старших евнухов.
– В общей сложности во дворце живет две тысячи евнухов, но бывало и больше. Двести из них – чиновники с восьмого по третий ранг. Выше дворцовому служителю обычно не подняться.
– У каждого ранга свой отличительный знак и облачение? – предположил я.
– Именно. Сейчас я тебе расскажу.
– У меня есть одно предложение, – сказал я. – Имеется ли здесь гардеробная, где можно взглянуть вживую на все эти облачения? Я бы куда легче запомнил, если бы увидел их.
– Ну… – Он слегка замялся. – Думаю, это можно устроить.
Гардеробная располагалась рядом с прачечной для евнухов. Настоящая сокровищница для меня: ряды шелковых халатов – синие, красные, пурпурные и других цветов. Одни просто из шелка с большой квадратной нашивкой на груди – вышитой птицей, соответствующей их рангу, другие все покрыты вышивкой, и на нашивках птицы изображены куда более вычурно. У третьего ранга великолепный павлин, затем дикий гусь, серебряный фазан, белая цапля, а у седьмого ранга – мандаринка. Скромнейший служащий девятого ранга имел нашивку с маленькой птичкой под названием райская мухоловка. Тут же лежали шапки с перьями в нефритовых
