Не от мира сего. Криминальный талант. Долгое дело - Станислав Васильевич Родионов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нина Алексеевна, вы недавно брали деньги с книжки…
– Это же наши с мужем трудовые.
Она улыбнулась, но симпатичных ямочек не вышло, словно их замазали. Инспектор удивленно примолк. Вот и объяснись в любви после дождичка в четверг. У невесты ямочки будут, а у жены пропадут. Неужели все девичьи ямочки слизывает вопрос о деньгах?
– Я не сомневаюсь. Меня интересует другое. Пойдемте, что же мы стоим…
Они пошли, как мирная парочка.
– Нина Алексеевна, вы были в ювелирном магазине?
– Да.
– Число помните?
– Ну нет…
– Что–нибудь купили?
– Аметистовые бусы.
– И у вас не оказалось с собой денег, и вы ходили за ними в сберкассу?
– А откуда вы знаете?
– Сидел под прилавком.
К инспектору прилила та нервная сила, которая рождалась сама от проблесков удачи. И тогда он, Петельников, как бы выпадал из самого себя, потому что начинала вести эта нервная сила.
– Покупателей было много? – спросил он, видимо, слегка напряженнее, потому что она глянула сбоку.
– Не очень.
– А в отделе бриллиантов?
– Всего одна женщина.
Если бы пойти быстрее, то скорость слегка бы угомонила эту нетерпеливую чертову силу. Но ведь с женщиной не пойдешь.
– Почему вы это запомнили?
– Она была одна, мерила перстень с бриллиантом…
– И?.. – спросил он, потому что Нина Алексеевна как–то не кончила фразы.
– Меня удивило, что у нее на пальце уже есть точно такой же перстень.
– Вот как? – вырвалось у инспектора.
Вот так. Все предусмотрено. Ее даже нельзя было бы взять на месте: мол, перепутала перстни. А он становится нервным, как Рябинин. Он становится каким–то эмоциональным, противным.
– Ну, а дальше?
– Потом она ушла, вроде бы не купила. А я побежала в кассу…
– Последний вопрос: узнаете эту женщину?
– Конечно. Такие запоминаются.
– Теперь просьба. Зайдите, пожалуйста, завтра в прокуратуру. – На листочке он написал адрес и номер кабинета Рябинина.
– И все? – спросила она с неожиданным разочарованием.
Петельников знал, почему спросила: потому что он сделался эмоциональным, противным.
– У меня есть одно предложение и один совет.
Она ждала их, советов и предложений, которыми, как ей казалось, этот инспектор был набит.
– Я уполномочен министром МВД СССР поцеловать вас в одну из ямочек.
– Очень мило, если учесть, что мы стоим под окнами моего дома.
– Тогда примите совет: научитесь улыбаться так, чтобы ваши бесподобные ямочки не пропадали.
И з д н е в н и к а с л е д о в а т е л я. Сегодня я весь день хулиганю. Позвонил Демидовой и спросил, почему курносые люди есть, а гусьносых нет. Базаловой сказал, что в продаже появилось детское мыло с начинкой, дабы ребенок, добираясь до начинки, чаще мылся. Петельникову послал через канцелярию РОВД официальное задание жениться к первому сентября сего года. В троллейбусе ввязался в разговор двух старушек, когда одна сказала, что организму необходимы белки, жиры и углеводы.
– И шкварки, – добавил я.
Во дворе удивился большой лохматой собаке. Ее хозяин меня вразумил:
– Это же колли!
– Знаете, очень похожа на васси.
У Штрауса есть вальс, кажется, с жизнелюбивым названием «Вино, женщины и песни». Так вот, я несу бутылку шампанского. Со мной будет женщина. И сейчас уложу в портфель пластинку с песнями ансамбля не то «Самосады», не то «Самопалы».
Д о б р о в о л ь н а я и с п о в е д ь. Стала я врачом–эпидемиологом с высшим образованием, а со временем стала и солидной дамой.
Высшее образование… Разумеется, специальность я получила. А при чем тут образование? Если откровенно, то как была бабой, так бабой и осталась. С изыском, конечно…
Рябинина душила радость.
Что он болтает? Слова–то несовместимые… Хорошим не душат. Говорят, что радость распирает. Но вот его душила какой–то взвинченной силой. Интересно, кто первый сказал – злоба душит? И пошло, пошло… Злоба не душит. Она больше трогает разум, а тот умеет держать себя в руках – он взвешивает и рассчитывает. Радость же ложится на сердце, которое безрассудно колотится, захлестывая жаром и разум, и волю, и щеки.
Он вышел из парка, и другой запах, яблочный, перебил цветы и травы. На углу высился штабелек реечных ящиков, завихренный белыми стружками. Первые, ранние яблоки. Рябинин расстегнул портфель и купил их две весовые тарелки. Самое крупное, яркое, немытое, он проколол зубами со звонким хрустом. Под бордовой кожицей розовела мякоть – вкус ананаса…
Яблочный дух заполонил кабинет. Работать было невозможно. Он мешал, этот яблочный дух. От него тоже кружилась голова, как и в парке от политой земли, от цветов и от сквозного ветерка.
Без стука, по–мышиному – как пролез под дверью – появился комендант:
– В буфете имеется кура по два шестьдесят пять.
– А цыпа? – пошутил Рябинин.
– Цыпа была вчера.
– Если кура–цыпа, то уж тогда сардели и сосиси.
– Не завезли. А фрикадели будут к вечеру.
Комендант не улыбался. Только его короткий нос три раза дрогнул, уловив яблочный запах, бьющий из портфеля.
– Александр Иванович, есть вроде бы английская пословица… Съешь яблоко – и врач не нужен. Берите.
Комендант еще раз дрогнул носом и внушительно отказался:
– Яблоки противоречат моему организму.
Рябинин хотел узнать, каким это образом они противоречат, но Александр Иванович вдруг заявил:
– А он есть.
– Кто?
– Смысл жизни.
Рябинин невпопад улыбнулся, рискнул спугнуть страсть в этом, оказывается, впечатлительном человеке. За своими ремонтами и сметами, за побелками и шпатлевками комендант думал об их случайном разговоре на краю города у сурепного поля.
– И в чем же он? – спросил Рябинин.
– Есть смысл.
– В чем?
– Есть смысл, – упрямо повторил Александр Иванович.
– Я тоже считаю, что он есть. Но вот в чем?
– Есть и все.
Нет, комендант не думал – комендант верил. Это лучше неверия. Вера в смысл жизни, как в бога.
И промелькнуло, исчезая…
…Каждый верующий – не думающий. Каждый думающий – не верующий…
А комендант изрек, как приговор:
– Если бы не было у жизни смысла, то все бы повесились.
Хорошо, это называется доказательством от противного. Все бы повесились… Но ведь сколько людей не знают этого смысла, не ищут и не вешаются. Или же знают?
Базалова вальяжно заполнила кабинет, отчего Александр Иванович пропал, как выветрился.
– Ну как? – спросила она, пытливо въедаясь в Рябинина взглядом.
Он вновь открыл портфель:
– Есть английская пословица: съешь яблоко – и можешь не здороваться с врачом.
– Отодубел.
– Ото… что?
– Отошел, говорю. – Она выбрала маленькое яблоко, но с листочком, вытянутое, граненое.
Демидова, как всегда, влетела в кабинет, словно ее сопровождало человек десять. Она отряхнула сигарету на свои туфли и сердито обрадовалась:
– Слава богу, щеки порозовели…
– Мария Федоровна, знаете английскую пословицу: съешь яблоко – и гони врача в шею?
Прокурор заглянул в
