Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг

Подобные вопросы бесили Дэнни Эйнджела, но, увы, он слишком многого ожидал от журналистов, большинству из которых не хватало воображения. Они не верили, что достоверный роман можно целиком «выдумать из головы». Бывшие журналисты, пытавшиеся писать художественные произведения, в конце концов повторяли надоевший афоризм Хемингуэя: писать о том, что вы знаете. Откуда Хемингуэй взял такую жуткую глупость? Разве романы должны быть о людях, которых вы знаете? И сколько скучнейших, зато в высшей степени реалистичных романов можно оправдать этим убогим и приземленным советом?

Неужели Дэнни, публикуя роман с таким сюжетом, как в «Ребенке на дороге», не предвидел направленность журналистских вопросов? Ведь даже люди, не читавшие роман, слышали о дорожном происшествии, унесшем жизнь сына известного писателя. (Кетчума утешало, что эти новости проскочили мимо Ковбоя.) Хватало и вполне предсказуемой болтовни об аналогичных катастрофах с детьми знаменитостей, когда они пьяными или обкуренными садились за руль. Но к Джо это не имело никакого отношения: катастрофа произошла не по его вине и он не пил за рулем. Однако всегда находились журналисты, которым вместо правды нужна была скороспелая сенсация. Не дождавшись официальных данных, некоторые СМИ поспешили заявить, что сын писателя был пьян. Впоследствии экспертиза отмела «алкогольный фактор», но сенсация уже выпорхнула. Дэнни должен был бы предвидеть и это.

В первые месяцы после трагедии и потом опять, когда роман «Ребенок на дороге» был опубликован, Доминик изо всех сил оберегал сына от читательских писем. Дэнни позволил отцу прочитывать их и самому решать, какие показывать сыну, а какие нет. Из-за этого письмо от Небесной леди так и не попало к адресату.

— У тебя есть странные читатели, — как-то пожаловался сыну повар. — И множество поклонников обращаются к тебе по имени, будто они твои друзья! Меня бы это раздражало. Как им не стыдно? Ты их не знаешь, а они делают вид, что знакомы с тобой.

— Пап, назови хотя бы одно имя, — попросил Дэнни.

— Думаешь, я их запоминаю? Ты же знаешь: основная часть этого бреда идет в мусорную корзину. На прошлой неделе написала какая-то дамочка. Наверное, стриптизерша. Имя у нее — такие имена бывают только у стриптизерш.

— Какое имя? — спросил Дэнни.

— Небесная леди. Скажешь, серьезная женщина подпишется таким именем?

— Думаю, ее зовут Эми, — сказал Дэнни, пытавшийся сохранять спокойствие.

— Так ты ее знаешь?

— Знал. Она не была стриптизершей. И вряд ли стала.

— Прости, Дэниел. Я тогда подумал: ну вот, еще одна свихнутая особа.

— Ты помнишь, о чем она писала? Хоть что-то?

Кое-что он запомнил, поскольку это выглядело отъявленной чушью. Небесная леди писала о защите Джо от свиней и о том, что она больше не летает. Можно подумать, что когда-то она умела летать!

— Пап, она просила меня написать ей ответ? Ты помнишь, откуда пришло ее письмо?

— Там точно был обратный адрес. Они же все мечтают получить от тебя ответ! — не выдержал повар.

— Пап, успокойся, я тебя ни в чем не виню. Может, она напишет еще раз.

(У Дэнни защемило сердце. Он чувствовал: больше она не напишет.)

— Я даже не предполагал, что для тебя важно письмо от какой-то Небесной леди, — укоризненно сказал повар.

«А ведь что-то тогда произошло в жизни Эми, — думал писатель. — Не стала бы такая женщина, как она, просто так прыгать голой с парашютом».

— Я был уверен: это очередная свихнутая поклонница, — сказал сыну повар. — Да, вот еще вспомнил: она писала, что тоже потеряла ребенка. Подумал: зачем тебе читать такие письма? Знаешь, сколько их приходит?

— Напрасно ты их мне не показывал, — только и сказал Дэнни.

После того как он узнал о письме Небесной леди, ему пришло еще несколько писем от читателей, потерявших своих детей. Но Дэнни так и не смог ответить этим людям. Не было таких слов, чтобы им написать. Честнее промолчать. Как Эми удалось преодолеть свою трагедию? Этого он не знал, зато знал другое: в новой своей жизни, без Джо, наверное, и он смог бы прыгнуть с парашютом. И даже голым.

Как уже говорилось, в их доме на Клуни-драйв из окна писательской комнаты была видна Саммерхиллская башня с часами. Помимо окна в этой комнате имелся застекленный потолок. Прежде комната принадлежала Джо. Она занимала весь третий этаж. К ней примыкала ванная с душевой кабиной (собственно ванны в ней не было). Университетскому студенту вполне хватало и душа. Но повар удивлялся: зачем парню такая громадная комната, да еще с потрясающим видом, когда он бывает в Торонто лишь наездами?

Дэнни спорил с отцом. Он хотел, чтобы у Джо была лучшая в доме комната. Возможно, тогда ему захочется чаще ездить в Канаду. Удаленность комнаты от других помещений делала ее идеальным местом. Соображения пожарной безопасности требовали устройства пожарной лестницы, и Дэнни нанял рабочих для ее установки. Таким образом, комната имела еще и отдельный вход. Когда Джо погиб и Дэнни превратил комнату сына в свой кабинет, писатель оставил все его вещи на прежних местах. Убрали только кровать.

В шкафу висела одежда Джо, в комоде лежало нижнее белье Джо. Дэнни оставил даже обувь. Все шнурки на обуви были развязаны. При жизни Джо далеко не всегда развязывал шнурки: он просто сбрасывал обувь. Она оставалась туго зашнурованной, да еще с двойными узлами, будто Джо по-прежнему был мальчишкой, жутко не любившим развязывать шнурки и узлы на них. В свое время Дэнни частенько развязывал шнурки сына. Через несколько месяцев после гибели Джо он развязал последний шнурок.

Эту комнату вряд ли можно было назвать писательской. На стенах по-прежнему висело множество фотографий Джо с борцовских соревнований и лыжных трасс. Не кабинет, а святилище, место поминовения погибшего парня. По мнению повара, писать в этой комнате означало ежедневно заниматься мазохизмом. Однако хромота не позволяла Доминику регулярно подниматься в комнату Джо. Он редко наведывался сюда, даже когда Дэнни куда-то уезжал. После того как отсюда вынесли кровать, здесь уже никто не будет спать. Повар считал, что Дэнни это сделал сознательно.

Когда Джо приезжал в Торонто, повар с сыном слышали все звуки над головой. Гулко, как камни, падали сбрасываемые ботинки. Когда Джо ходил по комнате, поскрипывали половицы (даже если парень был босой или в одних носках). Если он плескался в душе, шум воды был хорошо слышен на втором этаже.

Все спальни второго этажа имели свои ванные. Спальни Дэнни и повара находились в противоположных концах коридора. Их разделяла комната для гостей. Так что отец и сын оба наслаждались относительным уединением.

В ожидании приезда Кетчума