Вся трилогия "Железный ветер" одним томом - Игорь Николаев

— Да. Не забудь, если связь прерывается, мы ждем ровно четверть часа, а затем либо торпедируем этот объект, либо уходим. По обстоятельствам.

— Не забуду, командир, я ведь сам писал эту инструкцию, — с кривой усмешкой согласился Шафран. — Главное, не промахнитесь.

Крамневский хотел было сказать что-то, явно резкое, но в последний миг сдержался. Он лучше чем кто бы то ни было понимал, насколько все устали и напряжены. А механику предстояло в одиночку отправиться к неизвестному объекту, который вполне мог оказаться особым противолодочным кораблем или просто судном с радиостанцией, вещающей на неизвестной частоте. Или гигантской миной. Немудрено, что даже нервная система старого подводника, словно сплетенная из стальных тросов, давала сбои.

Главное, чтобы этот эпизод остался единичным, иначе придется применять дисциплинарные меры.

Шлюзовая камера заполнялась водой, уровень поднялся уже до колен. В неярком свете герметичного плафона жидкость казалась абсолютно черной, с маслянистым отблеском. Несмотря на костюм ныряльщика и шерстяное белье, холодок скользнул по ногам, от стоп и выше. Впрочем, природа его была скорее психологической.

Шафран взглянул на второго водолаза, тот слегка прислонился к гладкой стенке шлюзовой камеры, не выказывая никаких признаков паники или страха. Впрочем, нужно быть телепатом, чтобы прочитать эмоции человека, закованного в стальной водолазный скафандр. Аркадий прикрыл глаза и сосредоточился, умеряя сердцебиение, стараясь «продышать» нервозность ожидания. Вода бурлила вокруг торса, образуя пенные завихрения. Механик проверил связь — провод, тянувшийся от разъема на легком буксировщике к ларингофону, встроенному прямо в шлем-маску. Слегка кольнуло в сердце, приступ паники на мгновение захлестнул разум — неужели возраст все же дал знать о себе в самый неподходящий момент? Но боль ушла так же внезапно, как и пожаловала, не оставив и следа.

Просто нервы, обычный приступ страха, понятный и естественный в такой ситуации. Все боятся, бесстрашных людей не бывает. Просто одни умеют управлять страхом, а другие — нет. Из первых получаются настоящие моряки. А вторые покупают билеты на пассажирские лайнеры или вообще летают на дирижаблях.

Аркадий проверил подачу дыхательной смеси, привычно подергал за шланги, тянущиеся к блоку за спиной. Современные бронированные скафандры обладали всевозможными достоинствами, они были прочными, надежными, умеренно легкими. В общем, мечта подводника. Однако Аркадий Шафран не любил пользоваться механизированной броней, и на то были две причины. Первая заключалась в том, что, по мнению механика-оператора, скафандр давал ложное чувство защищенности. На глубине человек должен ежесекундно помнить, что он находится в чуждой среде, которая в любой момент может забрать его жизнь множеством способов. Поэтому тот, кто идет в авангарде подводного дела, не может позволить себе роскошь самоуспокоения. Вторая причина была еще весомее. Шафран с детства обладал обостренным слухом и тем, что недавно стали называть мудреным научным образом — «сенсорной чувствительностью». Слух как у летучей мыши и умение «прочитать» сбой любого механизма по мельчайшему изменению ритма его работы не раз спасали Аркадию жизнь.

В современных скафандрах-«крабиках» подводнику помогали мощные активные наушники с компенсаторами, но Шафран им просто не доверял, предпочитая по старинке — «слушать душой», как говорили подводники старой школы. Кроме того, собственные механизмы «самохода» давали слишком много посторонних шумов и вибраций, особенно компрессор и копиры.

Поэтому, если позволяла глубина, Шафран старался пользоваться не техническими новинками, а опробованной десятилетиями классикой — дыхательными аппаратами Пристрастие к резиновым маскам и гофрированными шлангами регулярно вызывало добродушные подколки коллег, но Аркадий лишь усмехался, игнорируя выпады. За него отвечал «ярлык на великое погружение», полученный из рук самого Императора.

Вода дошла до головы, поднялась выше, еще несколько секунд, и камера полностью заполнилась. Как всегда, в первое мгновение Шафрану показалось, что он оглох. Механик слегка стукнул по штурвалу «ослика» металлическим браслетом, на котором крепился массивный кругляш часов и глубиномера. Звук получился глухим, специфическим, воспринимаемым буквально всем телом. Порядок, можно продолжать.

— Внешний люк открыт, — негромко сообщил боцман, сдвинув на бок наушники. — Выходят.

Крамневский чуть скривился — слабо, заметно лишь очень внимательному взгляду. Он не одобрял выбор Шафрана. На «Пионере» у механика был собственный комплект снаряжения для погружений на все возможные глубины, подогнанный специально под него. Но к неизвестному объекту Аркадий отправился, облаченный в легкий резиновый костюм с инструментальным жилетом и вполне обычный индивидуальный дыхательный аппарат образца сороковых годов — с маской-«рылом» и круглыми очками. Илион мог бы приказать товарищу воспользоваться стандартным оборудованием, но промолчал. Сверхнеобычная ситуация требовала нестандартных подходов.

И доверия к лучшим специалистам страны.

Первоначально Шафран хотел вообще отправиться в одиночку, чтобы не подвергать риску еще одного человека, но эту инициативу командир пресек в зародыше. Правила водолазных спусков написаны действительно кровью. Каждый человек имеет свой предел прочности, и даже богатырь через двадцать-тридцать минут работы в замкнутом пространстве «сдыхает» из-за метаболизма и расхода кислорода. А в мутной воде легче легкого потерять ориентацию и уйти на дно вместо поверхности, потому что вестибулярный аппарат врет.

Тихо урчал электромотор «ослика» — открытой самоходной платформы для перевозок на малые расстояния людей и буксировки грузов. Почти незаметное гудение передавалось через сиденье и отдавалось в ушах шмелиным жужжанием. Шафран на время подключил ИДА к баллону буксировщика, чтобы сэкономить собственный запас, он слышал легкое клацанье клапанов и собственное дыхание.

«Ослик» на малой скорости двигался к неопознанному объекту, оставаясь на глубине десяти метров. Выше, на поверхности, вступила в свои права ночная тьма, но механик обходился без прожекторов — насыщенная органикой вода светилась мутно-зеленым, совсем как в тропиках. Это была еще одна, уже бог весть какая по счету загадка местной Атлантики — изобилие мутировавшего планктона, который превосходно чувствовал себя в опресненной, насыщенной агрессивными соединениями воде. Иногда казалось, что буксировщик завис, впаянный в гигантский кусок бутылочного стекла, подсвеченного грязно-желтым светом.

Шафран сверился с магнитным компасом, развернулся всем телом (просто покрутить головой было почти невозможно из-за конструкции ИДА), чтобы проверить, как там связь. Катушка была на месте, закрепленный прямо за седлом второго водолаза барабан исправно, метр за метром, отматывал кабель, похожий на длиннющий усик насекомого или паутинку с каплями клея. Такое сходство ему придавали небольшие утолщения через каждые пять метров — пенопластовые вставки, сообщающие кабелю нулевую плавучесть. Линия связи повисала в водной глади, подобно нити Ариадны. Всегда оставался риск попасть в зону ответственности патрульного самолета или случайного эсминца.

— Не молчи, — прохрипел в наушниках искаженный голос Крамневского. Связь все-таки оставляла желать лучшего.

Еще метров сто, — буркнул в маску Шафран.

— Приближается, — сказал боцман, взглянув на капитана. Крамневский молча кивнул, словно на нем и не было шлемофона.

Радюкин тихонько вздохнул. Командный пост имел собственный динамик и возможность переключения на любую линию связи «Пионера», но снова случилась какая-то мелкая поломка, из тех, что множились с каждым днем. А наушников на всех не хватило. Ученый мог бы перейти в свою каюту и, по согласованию с командиром, подключиться к трансляции по собственной линии, но не делал этого. Напряжение достигло наивысшей точки, сгустившись на посту подобно студню. В любой момент могло произойти нечто. Все, что угодно, от взрыва супермины до внезапного нападения притаившегося в засаде противника, и доктор боялся, что событие произойдет именно в тот момент, когда он будет на пути в каюту.

Судя по магнитометру, объект находился прямо по курсу, примерно в пятидесяти метрах. Шафран сбавил скорость до трех узлов и забрал немного вправо, одновременно аккуратно работая горизонтальными рулями, задавая курс на всплытие. Он намеревался сделать пару проверочных кругов вокруг чертовой штуки.

— «…мы ждем ровно четверть часа, а затем либо торпедируем этот объект, либо уходим».