Драмы Стихотворения - Фридрих Шиллер

Шрусбери

Господь, что чудотворною десницейТебя поныне ограждал и старцуСогбенному дал силу укротитьБезумца, был и есть оплот надежный!На святость правосудия ссылатьсяНе стану я! Сей голос не достигнетСквозь шум смятенья слуха твоего.Одно лишь я скажу: трепещешь тыЖивой Марии? Не живой, а мертвойМарии, обезглавленной, страшись!Она из гроба, грозная, восстанетИ ненасытною богиней распрей,Взывая к мщенью, обойдет страну.Теперь ее британец ненавидит,Но будет мстить, когда она умрет!Уж не врага религии, а внучкуСвоих багрянородных государейИ жертву злобы, зависти и лжиУвидит он в казненной королеве.Ты вскоре перемену обнаружишь!Явись народу, только совершишьКровавое деянье — и увидишьНе радостно гудящую толпу:Другой народ и Англию другую;Зане лишишься ореола правды,Которым покоряла ты сердцаНародные. Страх, спутник тирании,Пройдет твоим трепещущим предтечейИ улицы в пустыню обратит.Ты преступила грань: чья головаНе под ударом, раз скатилась эта?

Елизавета

Ах, Шрусбери! Вы жизнь мою сегодняСпасли, вы отвратили сталь кинжалаОт сердца моего… Зачем, скажите,Вы это сделали? Забыв про распри,Свободна от сомнений, я безгрешноПокоилась бы в склепе! Верьте мне,Устала я от жизни и от власти!Раз суждено одной из королевПогибнуть, чтоб жила другая, — в этомСуть тяжбы нашей, — так зачем не мнеСойти в безвестность? Пусть народ решает, —Я власть ему верну, — кому царить?Господь свидетель, я не для себя,А для него жила и управляла.И если он надеется, что будетСчастливее при этой льстивой Стюарт(Она меня моложе), я охотноСойду с престола и укроюсь в Вудсток,Где провела я молодость своюИ где вдали от пышного двораВ себе самой величье находила,Не родилась для власти я! ВластительПорою должен твердым быть, а яМягка душой. Царила я счастливо,Пока людей я счастьем одаряла!Но вот пришлось суровой быть, и яСтою бессильная…

Берли

Прости мне бог!Когда из уст монархини я слышуМонархине несвойственную речь, —По совести, дальнейшее молчаньеИзменой было б родине и долгу!Ты говоришь, что любишь свой народ?А коли так, то не ищи покояЛишь для себя, страну предав смятенью!О церкви помни! Хочешь, чтобы СтюартБылое возродила изуверство?Чтобы монах тут правил, чтоб легат,Из Рима к нам прибывший, церкви нашиЗакрыл и короля признал вассалом?В спасенье душ всех подданных твоихОтчет ты держишь! От тебя зависит,Спастись ли им иль стать добычей ада!Здесь милосердью женскому не место.Народа благо — наивысший долг!Пусть Шрусбери от смерти спас тебя,Я Англию спасаю — это больше!

Елизавета

Хочу одна побыть! В столь важном делеНе у людей совета я спрошу.Есть высший судия над нами всеми:Он вразумит меня!.. Ступайте, лорды!

(Дэвисону.)

Вас, сэр, прошу поблизости остаться!

Лорды уходят. Только Шрусбери стоит еще несколько мгновений перед королевой, многозначительно глядя на нее; потом и он медленно уходит в глубокой скорби.

Явление десятое

Елизавета

(одна)

О, рабское служение народу!Позорное холопство! Как усталаЯ идолу презренному служить!Когда ж свободной буду на престоле?Я почитать должна людское мненье,Искать признанья неразумной черни,Которой лишь фиглярство по нутру.Тот не король еще, кто всем и всяКадит и угождает! ВластелинПустые толки черни презирает.

Затем ли я всю жизнь блюла законы,Насилья избегала, чтобы в час,Когда впервые стала неизбежнойЖестокость, осознать свое бессилье?Пример всей прошлой жизни мне в укор.Будь лютым я тираном, как МарияИспанская, предместница моя,Что помешало б мне казнить врага?Но разве справедливость я блюлаПо доброй воле? Лишь необходимость,Всевластная, которой подъяремныИ короли, ее блюсти велела.

Кругом враги! Непрочный мой престолНародной лишь приверженностью крепок!Меня сгубить стремятся все державыМатерика! Анафемой гремитВ последней булле непреклонный папа,Кинжал вонзает Франция с лобзаньемПредательским мне в сердце, а испанецВойной открытой на море грозит[219].Так я живу, воюя с целым миром,Беспомощная женщина. ИзъяныВ моих правах на трон, пятно рожденья,Которым заклеймил меня отец, —Что скроет их, когда не добродетель?Но тщетны все усилья! Вражья злобаИх обнажила, предо мной поставив,Как призрак неотступный, эту Стюарт.

Нет, я хочу покончить с вечным страхом!Ей жить нельзя! Покоя я добьюсь!Она меня, как фурия, терзает,Как дух-мучитель, посланный судьбой!Где радость возрастила я, где грезыМои всходили — там она, ехидна,Мне преграждает путь! Украла друга,Лишила жениха!.. Мария Стюарт —Вот имя всех утрат моих и бед!Но только ты покинешь этот мир,И я свободна, словно ветер горный!

Молчание.

Как злобно ты глядела! Как меняОгнем презренья в пепел обращала!Бессильная! Мое верней оружье!Оно разит, как рок, — и ты мертва!

(Быстро подходит к столу и схватывает перо.)

Так я ублюдок, говоришь? Пусть так,Покуда ты еще живешь и дышишь.Сомнения в правах моих исчезнутВ тот самый миг, когда исчезнешь ты!Когда у бриттов выбора не станет,Законной буду я в любых глазах.

(Быстрым, твердым росчерком подписывает бумагу, потом роняет перо и с выражением ужаса на лице отступает. После небольшой паузы звонит.)

Явление одиннадцатое

Елизавета. Дэвисон.

Елизавета

А где другие лорды?

Дэвисон

УдалилисьУнять разбушевавшуюся чернь.И вправду, шум смятения затих,Как только вышел к ним на площадь Толбот.«Вот он! Глядите! — загудел народ. —Спаситель королевы! Дайте словоДостойнейшему мужу!» Тут он сталС народом говорить, заметил мягко,Что не к лицу толпе самоуправство, —Властям видней! И столько убежденьяВложил в слова свои, что смолкли всеИ площадь опустела.

Елизавета

О тростник,Колеблемый ветрами! Горе тем,Кто обопрется на народ!.. Спасибо,Сэр Дэвисон, вы можете идти.

Дэвисон направляется к двери.

А этот лист… его возьмите, сэр!Я вам его вручаю.

Дэвисон

(взглянув на бумагу, содрогается)

Королева!Так ты решилась?

Елизавета

Я должна былаБумагу подписать и подписала.Ведь лист — не казнь, а подпись — не секира.

Дэвисон

Нет, под такой бумагой эта подписьРешает все, крушит, пронзает, бьет,Как молния крылатая!.. ВелитБумага эта лордам и шерифуБез промедленья в Фотрингей собраться,Чтоб возвестить шотландской королевеО предстоящей казни и, едваЗаймется утро, Стюарт обезглавить.Тут отлагательств нет! Как только листЯ передам, она — добыча смерти.

Елизавета