Последний тайник - Фернандо Гамбоа

— Благодарю, — пробормотал я, стараясь удержать в своей памяти все, что я услышал мгновение назад, и добавил: — Слава богу, что хотя бы спусковой крючок находится там, где он и должен быть.

Ничего не сказав мне в ответ, охранник снова схватил четыре сумки и направился к выходу, где он сразу же передал две из них своему товарищу, который, пока мы возились в оружейном складе, стоял у дверного проема, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг.

Выстрелы раздавались с обеих сторон площади, а мы, находясь где-то посередине, теперь должны были пересечь под перекрестным огнем открытое пространство, неся на себе двадцать или тридцать килограммов груза и стараясь не угодить под пулю. Пятьдесят метров, отделявшие оружейный склад от основания холма, на котором стояла пирамида, показались мне пятьюдесятью километрами. Пристраивая у себя на плечах тяжеленные сумки, чтобы они меньше мешали при беге, я старался не думать о том, как мало у меня шансов выбраться живым и невредимым из «коридора смерти», по которому нам предстояло пробежать под символическим прикрытием нескольких отдельно стоящих деревьев. Даже если 6ы я и преодолел этот «коридор», мне затем нужно было еще подняться на вершину пирамиды, причем сделать это быстро я вряд ли бы смог, потому что лестница была уж очень крутой, а на плечи давил большой груз.

Когда мы вышли из оружейного склада, тот охранник, который был со мной внутри «арсенала», отцепил от своего жилета гранату, крикнул нам, чтобы мы как можно быстрее бежали к пирамиде, вырвал из гранаты кольцо и, к моему величайшему удивлению, бросил ее внутрь «арсенала». Я мгновенно представил себе, что за этим последует, а потому тут же бросился вслед за устремившимся к пирамиде вторым охранником, изо всех сил работая ногами и, конечно, позабыв о том, что нужно бежать зигзагами и пригибаться. Когда брошенная охранником граната взорвется, весь «арсенал» тут же взлетит на воздух, и тогда даже какие-нибудь дополнительные полметра, отделяющие меня от оружейного склада, могут оказаться спасительными.

Раздавшийся через несколько секунд взрыв был еще более оглушительный, а ударившая в спину взрывная волна повалила меня на землю. Прижимаясь лицом к влажному грунту, я услышал целый ряд взрывов, грохот которых перемешивался с резким свистом разлетавшихся во все стороны осколков от боеприпасов, а еще я почувствовал, как меня обдало сверху жаром.

Оглушенный взрывом, я больше не слышал свиста вонзающихся в землю рядом со мной пуль, и мне, весьма некстати, вспомнилась военная поговорка о том, что пуля, свиста которой ты не услышишь, — та самая, которая тебя убьет.

— Остается только радоваться, что эта поговорка оказалась неверной, а иначе я был бы уже на том свете, — пробормотал я себе под нос, еще сильнее прижимаясь к земле.

Через несколько секунд, приподняв голову и осмотревшись, я с ужасом заметил, что оба охранника уже вскочили на ноги и бегут что есть мочи к пирамиде. Получалось, что я теперь остался лежать посередине открытой площади один — словно последняя непораженная мишень в тире.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ними, надеясь на то, что у моего ангела-хранителя сегодня не выходной день. Я резко поднялся на ноги и, пошатываясь под тяжестью сумок, попытался передвигаться с такой же скоростью, как и охранники, уже почти достигшие основания холма. Ничего не слыша, я мчался в какой-то неестественной тишине, и единственными звуками, которые я еще хоть как-то воспринимал, были удары моего собственного сердца.

Я подбежал, задыхаясь от натуги, к основанию холма и стал подниматься вверх по лестнице, стараясь не обращать внимания на взметавшиеся впереди меня фонтанчики пыли и искры — это чиркали по каменным ступенькам прилетавшие откуда-то справа пули.

Совершая буквально сверхчеловеческие усилия, я сумел догнать охранников где-то в средней части лестницы. И тут один из них — тот, что пониже ростом, — сделал странный скачок в сторону, взвыл от боли и рухнул на ступеньки, схватившись обеими руками за левую ногу. Судя по всему, в него угодила пуля.

Другой охранник тут же подбежал к упавшему товарищу и, бросив на ступеньки сумки, начал стрелять из автомата в том направлении, откуда до нас долетали пули. Я же сделал единственное, что мне в этой напряженной обстановке пришло в голову, — тоже снял с плеч сумки и, отцепив от своего автомата ремень, стал обвязывать его вокруг бедра раненого охранника, который, стиснув зубы, ошалело смотрел на струйку крови, вытекающую из раны на его ноге. Он понимал, что пуля могла задеть артерию и что если немедленно не остановить кровотечение, то он вскоре потеряет сознание и умрет от потери крови.

Затянув ремень вокруг его бедра настолько сильно, что кровотечение резко уменьшилось, я попросил другого охранника помочь мне, и мы, обхватив раненого с двух сторон и взяв, кроме своих, еще и его сумки, снова стали подниматься по лестнице, чувствуя, как охватившее нас отчаяние придало нам новые силы.

Теперь я снова слышал свист пролетающих рядом смертоносных пуль, то и дело чиркавших по ступенькам пирамиды. Было удивительно, что ни одна из них до сих пор в меня не попала, но едва я об этом подумал, как тут же почувствовал в правом плече острую боль, от которой невольно выронил автомат и едва не упал на ступеньки.

Сам не понимая, как мне это удалось, я все же устоял на ногах. Придя через пару секунд в себя, я осмотрел свое плечо и увидел, что в нем зияет маленькая окровавленная рана, однако рука вроде бы осталась работоспособной. Пуля, к счастью, всего лишь задела мякоть плеча и полетела дальше. Поэтому я, сжав зубы, снова потянул раненого охранника вверх по ступенькам, стараясь побыстрее преодолеть пару десятков метров, отделявших нас от расположенного на вершине пирамиды святилища, в котором мы могли укрыться от обстрела.

Наконец, все-таки сумев удрать от мчавшейся за нами по пятам смерти, мы достигли вершины пирамиды. Там я увидел полдесятка техников и столько же охранников из компании «Тэктикал Солушнз», которые, находясь у входа в святилище, стреляли из автоматов и пистолетов по противнику, прятавшемуся в густых зарослях и окружавших нас развалинах. Мы заскочили в святилище и остановились в его глубине, тяжело дыша, обливаясь потом и не понимая, как нам удалось остаться в живых. У нас сразу же забрали сумки с оружием, и кто-то стал вызывать по громкоговорителю доктора Дайера, чтобы тот осмотрел раненого охранника.

Я в изнеможении опустился на влажный пол, уставившись в пустоту и жадно ловя ртом воздух. Немного придя в себя, я осмотрел свою рану и убедился, что, хотя боль в плече была довольно сильной, кости и артерия остались невредимыми. Мысленно поблагодарив Бога, я ограничился тем, что достал из кармана большой носовой платок и обвязал его вокруг плеча, чтобы сдержать кровотечение.