Жизнь русского обывателя. Часть 3. От дворца до острога - Леонид Васильевич Беловинский

и мещанство, обладало правом самоуправления, избирая городскую думу с городским головой (до 1870 г. избиралась общая дума, которая собиралась только один раз для избрания постоянно действующей шестигласной думы, по представителю от каждой из шести групп городского населения), городское депутатское собрание, ведшее делопроизводство, и городовой магистрат – судебный орган. Но, кроме того, мещане, составляя мещанское общество, избирали собственную, мещанскую думу, с выборными старостой и старшинами; она обладала некоторыми дисциплинарными правами над своими членами, вплоть до ареста в «холодной» на несколько дней и телесных наказаний. Мещанство занималось скупкой, перепродажей или переработкой продуктов сельского хозяйства, служило в торговых или работало в промышленных заведениях. Но большей частью род занятий мещанства был неопределенным. Социолог и экономист конца XIX – начала ХХ в. В. В. Бреви-Флеровский писал: «Между мещанами вы встретите целые толпы работников, которые не имеют никакого определенного занятия и которые, по собственному их выражению, перебиваются кое-как. Сегодня он ловит рыбу, завтра он копает огород, через неделю он шьет сапоги, сегодня он грузил судно, завтра он отправляется на сенокос. Подобную жизнь ведут даже домовладельцы-мещане в значительных городах» (Цит. по: 26, с. 25). Н. И. Свешников, угличский мещанин, впоследствии книготорговец, немного печатавшийся и по роду занятий литературой связанный с Н. С. Лесковым, Г. И. Успенским и другими русскими литераторами, писал в своих воспоминаниях: «Отец занимался холщевничаньем по ярмаркам и базарам, то есть скупал у крестьян холст, пряжу, лен, пеньку, кожи и другие крестьянские произведения и все это перепродавал – или на месте, или дома – более крупным торговцам» (160, с. 14). Сам Свешников, отличавшийся непоседливостью и, как бы мы сейчас сказали, низким моральным уровнем (пьянствовал, для чего постоянно воровал, в том числе у товарищей), торговал в Петербурге и Угличе от хозяев или самостоятельно в различных торговых заведениях и в разнос, работал на фабриках или на строительстве; и вся его родня занималась тем же – мелочной торговлей или случайными работами. Среди занятий мещан заметное место занимает служба «мальчиками» в мастерских и лавках, затем – «сидельцами» и приказчиками в тех же лавках, торговых рядах и гостиных дворах. Не важно, что значительная их часть была выходцами из крестьянства, а разжившись, записывались в купеческие гильдии: «натурализовавшись» в городе, они становились все теми же мещанами, городскими обывателями. Разновидностью городских обывателей были цеховые – ремесленники, официально занимавшиеся тем или иным ремеслом и записанные в ремесленные цехи – особые профессионально-сословные организации (работали они по домам, в одиночку или с помощью подмастерьев и учеников). Как и мещане, цеховые были податными, и точно так же избирали свои ремесленные думы; существовали также подмастерские думы, избиравшиеся уже не мастерами, а подмастерьями. Нет нужды в деталях останавливаться на жизнеописании М. Горького, красочно изложившего в своем «Детстве» историю своего семейства, в том числе деда – цехового мастера нижегородского красильного цеха. По образу жизни и роду занятий цеховые были теми же мещанами.

В СССР мещанство обычно определялось как слой городских ремесленников, мелких торговцев, домовладельцев. Домовладелец в городе! Правда же, это фигура? Но вот что писал Берви-Флеровский: «Сознание опасности своего положения вполне присуще русскому мещанину. Он знает, что над его головою дамоклов меч, что он постоянно должен ожидать, что он больной и расслабленный будет выброшен на улицу без хлеба, без крова и с большим семейством. При первой возможности он стремится приобрести для себя дом, по крайней мере, тогда в случае беды его никто не выгонит на улицу. Для приобретения такого дома мещанское семейство способно налагать на себя нечеловеческие усилия и лишения. Заработная плата так низка, что простому, даже искусному наемному работнику невозможно скопить столько, чтобы купить себе дом». Мы ниже еще рассмотрим условия обитания мещан в этих домах. Здесь же приведем характеристику этого «домовладения», сделанную Берви-Флеровским. «Так как бедному мещанину весьма трудно строить дом, то дома строятся с большим расчетом на дешевизну, иногда из дурного и сырого леса, и поддерживаются они так долго, как только возможно. Мещанин чинит дом, как сапоги, и штопает, как платье. В отдельных частях города (Казани. – Л. Б.) можно видеть эти зачиненные и заштопанные дома, где заплаты успели точно так же одряхлеть, как и первоначальная постройка… Если семейству, привыкшему жить в обыкновенных наших городских постройках, придется поместиться в обыкновенной квартире, то с первых дней, даже при самой лучшей топке, члены семейства будут чувствовать головную боль, постоянное нездоровье и тягость, а в течение месяца непременно все до одного сделаются больными» (Цит. по: 26, с. 24).

Нужно еще отметить, что эти дома строились на случайных клочках земли, не по планам и вопреки планам, а потому им постоянно угрожал снос, что делало положение мещанина еще более неопределенным. «Начальство» великодушно разрешало доживать в них до полного обветшания, запрещая, однако, ремонт. Можно отослать читателя к «Печорским антикам» Н. С. Лескова, который детально описывает такую ситуацию и дает образ одного из «антиков», Берлинского, умевшего столь «художественно» латать эти хижины, что и свежая починка выглядела, как стародавняя.

Естественно, что основную массу городской застройки составляли жилища мещанства и ничем от него не отличавшегося мелкого купечества. Это были обычные бревенчатые постройки деревенского типа – изба-связь, пятистенок, шестистенок, стоявшие трех– или пятиоконным торцом на улицу, с такой же точно, как в деревне, обстановкой. И образ жизни, и облик большей части мещанства мало отличался от крестьянского, тяготея к образу жизни и внешности старозаветного купечества. Постепенно к середине ХIХ в. неподвижная мебель крестьянской избы в домах городских низов сменилась подвижной: шкафами для посуды (застекленными) и платья, комодами, горками для «парадной» посуды, деревянными кроватями, жесткими диванами и стульями, с которыми, однако, могли соседствовать скамьи со спинками и расписные или окованные железом сундуки. У людей позажиточнее сенями или капитальной стеной (в пяти– и шестистенке) жилище могло делиться на две половины: выходившую на улицу и разгороженную дощатыми переборками на две комнаты (зала и спальня), «чистую» часть и заднюю, в первой половине ХIХ в. иногда даже с курной печью, где была кухня, каморка прислуги или работника, производственное помещение, чуланы. «Дом у нас был, – вспоминал мещанин Свешников, – хотя и не очень большой, но и не маленький… Он был двухэтажный, в шесть окон на улицу, имея низ каменный, а верх деревянный. В каждом этаже на улицу было по две равные комнаты, которые у нас назывались по-тогдашнему горницами. В верхнем этаже, кроме того, была еще отдельная комната (называемая светелкою) и кухня с небольшою горенкою, носившие у нас общее название стряпущей. Все эти помещения разделялись одно от другого большими сенями, имевшими с двух сторон по крыльцу. В сенях были устроены два чулана (в которых