Жизнь русского обывателя. Часть 3. От дворца до острога - Леонид Васильевич Беловинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но главное не это. Главное – нам действительно не нужно историческое знание. Нам нужна мыслимая история, вымышленная, придуманная, удобная для нас, комфортная.
Человек – такое уж существо, что нуждается в идеале. Это желание может быть и неосознанным, но оно есть. Потому что самому хочется быть хорошим и в своих глазах, и в глазах других людей. И хочется, чтобы жизнь была хорошей. А для этого нужен некий идеал, эталон, к которому примеривают и себя, и жизнь. И идеал этот лежит в прошлом: реальная жизнь, настоящее, дает мало отрадных впечатлений, а будущее темно. Человечество всегда тосковало по прошлому, отдаленному или близкому, личному: детство, юность всегда кажутся легкими, безоблачными; кажется, даже погода в детстве всегда была хорошей. Так уж устроен человек, что он забывает все плохое. Иначе бы жизнь была невозможной. Например, если бы женщины не забывали тех мук, какие они испытывают при родах, жизнь давно уже прекратилась бы.
Нужен идеал личный. Нужен идеал общественный. Такой, который позволял бы переживать кризисы реальной действительности. И чем кризиснее настоящее, тем более стремление найти идеал в прошлом. Такой, который позволит пережить эти кризисы. Мы живем в нищете и бесправии, погрязли в мелких обыденных делах, в заботах о куске хлеба, в пьянстве, лени, невежестве, невоспитанности – нам нужно представление о себе – богатых, полноправных, благородных, образованных, воспитанных, трудолюбивых, о динамично развивавшейся и шедшей в блестящее будущее России, о пекущихся о народе царях и министрах, о благородном дворянстве, честном купечестве, блестящем офицерстве, и нам желаемое выдают за действительное. Мы сами желаемое выдаем за действительное.
Вот книжка о русском дворянстве. Не буду называть ее: она типична. Сначала автор цитирует историка права и общественного деятеля К. Д. Кавелина, который «считал, что поколение людей александровской эпохи «всегда будет служить ярким образцом того, какие люди могут (курсив наш. – Л. Б.) вырабатываться в России при благоприятных условиях». А далее автор пишет: «Можно сказать, что в дворянской среде развивались и совершенствовались (курсив наш. – Л. Б.) те качества… и т. д.». Кавелин (а где гарантии, что он абсолютно прав? Он не застал александровской эпохи) только считал, что люди такого типа могут вырабатываться, а автор уже утвердительно пишет, что эти качества развивались. И это не единственный случай подобных передержек. Вполне добросовестных передержек: автору хочется, чтобы так было.
Во всех сословиях был некий идеал человека, нормы воспитания и поведения. И была житейская, часто неприглядная, приземленная мудрость. И обычный средний человек оказывался где-то посередине между этими идеальными нормами и отнюдь не идеальной жизнью. Идеальные нормы находили воплощение в правилах хорошего тона и в художественной литературе: в виде положительных и отрицательных образов. Например, в качестве, так сказать, квинтэссенции можно привести «Недоросль» Фонвизина: с одной стороны – Стародум, Правдин, Милон, а с другой – Простаковы и Скотинин. Но мы-то ведь должны понимать, что это крайние выражения идеала и его противоположности. А обычный человек не был ни героем, ни злодеем. В нем было немножко героизма, немножко злодейства, немножко подлости и чуть-чуть благородства, и, в зависимости от жизненных обстоятельств, в обычном человеке перевешивало то одно, то другое. Человек знал, что в нем все должно быть прекрасно: и душа, и тело. Но, как говорится, рад бы в рай, да грехи не пускают: не одни, так другие. А в общем, это был обычный человек. Тот, из каких и состоит нация.
Обывательское представление о повседневной жизни, о людях прошлого, которое так тешит людей нашего времени, и составилось исподволь из романов XIX в. да по кинофильмам ХХ в. Но ведь Тургенев, Толстой, Писемский, Лесков создавали образы, в которые вкладывали свои определенные идеи. Современники Л. Н. Толстого упрекали его, что Наташа Ростова – вовсе не женщина из первой четверти XIX в.: это женщина, какой бы Толстой хотел видеть свою современницу. А мы читаем «Войну и мир», даже изучаем специально в школе «образ Наташи Ростовой» и пишем о ней сочинение, а потом думаем, что знаем людей прошлого. А кино… Да ведь у кинорежиссеров знание такое же обывательское, как у всех. Не думайте, что они специально десятилетиями занимаются историей как профессией («роются в архивах»): они обычные люди с улицы. И они воссоздают историю или такой, как ее представляют по изученному в школе «образу Наташи Ростовой», или такой, какой бы им хотелось, чтобы она была. Например, такой, какой ее изобразил Никита Михалков в «Сибирском цирюльнике». Эти творческие люди в ответ на упреки в неточности говорят: «А я так вижу! А мне так нужно!» – и баста. И они правы. Они действительно создают художественный образ, то есть вымышленный. А потом обыватель, просмотрев десяток кинофильмов, утверждает, что уже все знает.
Задача исторической науки и состоит в том, чтобы показать этого обычного, среднего человека в обстоятельствах его повседневного бытия – со всеми его мелкими подлостями и мелким благородством. А идеальных людей старой России пусть другие показывают: романисты, журналисты, кинематографисты. Им это по штату положено – воплощать идеалы в образах.
А что касается того, что аристократия, офицерство, купечество изображены здесь не такими, какими их хочет видеть читатель, так что же делать: не такими их видели современники и даже сами аристократы, офицеры и купцы, отнюдь не певшие осанну своим «братьям по классу», подобно нынешним сладкопевцам. Ну, не нашлось у мемуаристов для них светлых красок, что же делать!
Глава 10
Мещанство и цеховые
Основную массу «городских обывателей» составляло мещанство, бывшие посадские – специально городское сословие, само название которого происходит от слова «место» – город. Например, в Рыбинске в 1837 г., где, мужское население было весьма нестабильно и более показательно население женское, из 3594 жительниц мещанок и посадских было 2611–2/3. Это было такое же податное сословие, как и крестьянство, платившее подушную подать и исполнявшее все прочие казенные и городские повинности; как и крестьяне, мещане подлежали телесным наказаниям, отправляли рекрутскую повинность и т. д. По Жалованной грамоте городам 1785 г. городское население, в т. ч.
