Избранное - Нора Георгиевна Адамян

понимал, что все ее мысли и слова сейчас с тем, кому она несет желанное известие. Протянутая ему рука дрожала от нетерпения. Простившись, Галя метнулась к переходу через улицу, и он быстро потерял ее в толпе.

Такое ощущение потери он испытал давно, в детстве, когда выпустил из рук в небо живую птичку. Тогда тоже была горечь потери и радость: как ей, наверное, хорошо сейчас! И то же ощущение в ладони, где только что билось теплое испуганное сердце — и вот уже ничего нет…

И столика в ресторане заказывать не надо.

9

Галя ехала на строительство к Анатолию. Она представляла себе, как скажет: «Ну, поздравляю, разрешили!» Или скажет: «Я тебе привезла к празднику подарок».

Очень удачно, что через два дня Новый год. Конечно, они теперь же договорятся и будут встречать его вместе. Может быть, у кого-нибудь из ее подруг, хотя она последнее время с Тимкой всех их растеряла, или у его знакомых, это все равно. А родители пусть веселятся сами и нянчат Тимку.

И хватит уже наконец грубить Анатолию. Это хоть кого выведет из терпения. Надо быть сдержанней. Мало ли что не нравится в человеке. Совершенных людей не бывает, а она, чуть что не по ней, начинает кричать. Анатолий просто боится ее характера. А какой милый Александр Семенович, и не поленился прийти.

Сегодня она поняла, что нравится Александру Семеновичу. Может, даже больше, чем просто «нравится». Он так смотрел на нее! А ведь его любовью можно гордиться. Это не мальчишка. Его ни с кем и сравнить нельзя…

Она тут же одернула себя. Вечно ей мерещится любовь, вечно она ей нужна…

Хотя кому не нужна любовь? Может быть, и Анатолий ищет любви, а ведь Галя никогда не говорила, что любит его. Она и себе этого не сказала. Но ведь есть Тимка. И пусть Анатолий не та, единственная половинка, которая ищет ее в мире. А когда они встречаются, эти половинки? И все-таки жизнь должна быть полная, неущербная, и за это надо бороться.

Галя знала, что Анатолий работает на строительстве в переулке, за станцией метро. Стройка была видна издалека. Огромные, десятиэтажные корпуса с еще пустыми, слепыми окнами.

Галя окликнула девушек-строителей в стеганых, заляпанных раствором куртках:

— Девушки, инженер Салтанов здесь работает?

— Какой это Салтанов? — переспросила одна.

Другая кивнула.

— Здесь он, в первом корпусе. — И обернулась к подруге: — «Какой, какой». Не знаешь? А Толечка?

Они прошли мимо, и одна визгливо, с озорством запела:

Эх, миленок Толечка,

Потанцуем полечку…

Галя засмеялась. Она не знала, где первый корпус, но когда, обходя кучи строительного мусора, вышла наконец к фасаду, то увидела, что одна половина дома уже закончена и заселяется.

Во всех окнах нового корпуса горел свет. На третьем этаже, распахнув окна, женщина в брюках мыла стекла. Нигде еще не было повешено ни занавесей, ни портьер, и Галя, стоя в отдалении, на пригорке, видела, как в одной комнате подвешивали люстру, в другую — вносили шкаф, в третьей что-то прибивали к стене.

У подъезда стояли две грузовые машины с надписью: «Мебель. Доставка на дом».

Из машин выносили зеленые и красные кресла, низкие диваны с плоскими квадратными подушками. Переноской вещей распоряжалась молодая женщина в короткой белой шубке.

Наверное, Анатолий был в доме. Он строил его. Ну если не сам, то все равно много его труда вложено в эти стены. И как ему сейчас приятно видеть эту счастливую суматоху заселения!

Галя вошла в парадное. Еще сильно пахло краской, свежеобструганным деревом, еще на неотмытых ступенях лестницы валялись щепки, белела известка, но дом уже весь гудел человеческими голосами, обживался, одевался. Хохоча, толкаясь, взад и вперед по лестницам сновали ребятишки: то со связкой книг, то прижимая к груди глобус.

Настежь открытые готовые квартиры во всех этажах, что бывает в жизни каждого дома один только раз, звали новоселов: «Входите, заселяйтесь!»

Почему не войти в одну из квартир на третьем этаже? Галя подробно осмотрела ее всю. Это была двухкомнатная квартирка с небольшой ванной и квадратной кухней, облицованной светло-голубой плиткой.

Надо было обставить эту квартиру мебелью. Сюда тахту, сюда туалетный столик, к этой стене Тимкину кроватку. Когда он подрастет, его можно будет перевести во вторую комнату, а пока там будет столовая, полка с книгами и телевизор.

Из этой заманчивой игры Галю вывел женский голос.

— Простите, — сказала женщина в светлом кожаном пальто, — это ваша квартира? Можно ее посмотреть?

— Пожалуйста, пожалуйста, — пригласила Галя.

— Точно такая, как наша! — обрадованно воскликнула женщина. — Вы уже получили ордер?

Галя на всякий случай сказала: «Да».

— Видишь, Вика, а тебе почему-то не дали. Как же ты говоришь, что на нашу секцию еще не давали ордеров? Сходи к Павлову, спроси.

— Нет, Зая, мне неудобно. Сказали — завтра, как же я пойду.

— Ну вот, — огорчилась женщина, — всегда мы позже всех. Вот все въедут, а мы одни не въедем.

Гале стало стыдно:

— Мы тоже только завтра въедем.

Зая немного успокоилась:

— Все-таки тесновато, правда? Комнаты небольшие.

— Тесновато, — согласилась Галя, — ну ничего, как-нибудь разместимся.

— Что вы! Я очень довольна. А почему вы себе не сделали гардеробную?

— Простите, — вдруг сказал молчаливый Вика, — это же Барановых квартира. Они ведь напротив нас.

Галя не растерялась:

— Барановых в трехкомнатную перевели. А эту нам дали.

— Барановы не хотели трехкомнатную. Их же всего двое.

— Да у него жена скоро родит, — сказала Галя.

— Матильда Андреевна? — Вика испуганно посмотрел на Галю.

Она поняла, что перегнула палку, махнула перчаткой: «Тороплюсь, до свидания» — и побежала на шестой этаж.

Никто ее не спрашивал, кто она такая и зачем ходит по дому. И она, никого не спрашивая, заглядывала во все уголки. В одной пустой квартире немолодая женщина ходила из комнаты в комнату и сказала Гале:

— Я понимаю, что это счастье. Только еще не понимаю, что оно мое.

В другой квартире ссорились и не перестали ссориться, когда вошла Галя. Женщина говорила:

— Все не так. Понимаешь, все не так.

Он раздраженно отвечал:

— Что я теперь могу сделать?

— Другие все сделали.

— Ну а я не смог.

У женщины дергались губы. Она взяла Галю за руку и повела ее на кухню.

— Вы видите? — сказала она. — У других плитка импортная, желтая. А у членов правления даже сиреневая. А пластик? У Моргуновых пластик зеленый.

Она снова вернулась в комнату.

— У Моргуновых паркет югославский! — крикнула она мужу.

«А Толик еще моим характером недоволен», — подумала Галя.