Избранное - Нора Георгиевна Адамян

class="p1">А потом торжественный бой часов кремлевской башни, вырвавшаяся из бутылки струя шампанского, звон бокалов, от которого ненадолго проснулся Тимка.

Галя выпила три бокала. Тело стало воздушно легким. Только на сердце было по-прежнему тяжело. Она танцевала с отцом вальс и близко-близко разглядывала его худое, в тонких морщинках лицо. А ведь когда-то «как играли страсти его послушною душой!».

И вот сидит мама, пополневшая, поседевшая, грозит пальцем своему Петру Васильевичу, который тянется налить себе очередную рюмку.

И все-таки Гале кажется, что у них было все проще, все легче и ясней. Не так, как у нее. Но какие они молодцы! Никто из них никогда ничего у нее не спросил. Ее материнство они приняли как радостное событие.

Она крепко поцеловала отца, поцеловала маму и Юлю, протянула руку Петру Васильевичу. Он опустился на одно колено, лукаво прищурив выпуклый глаз.

В нем, конечно, тоже есть обаяние.

Зазвонил телефон. Никто не подойдет. Марья Трофимовна давно спит, спит изревевшаяся Люська. У Александра Семеновича темно. Тоже встречает Новый год где-нибудь.

Холодными пальцами Галя взяла трубку.

— Галина Владимировна, с Новым годом вас, с новым счастьем…

— Спасибо, Антон Львович, дорогой, вас также.

— Вот тут рядом моя знакомая Наташа, она тоже вас приветствует.

Девушка с загнутыми кверху ресницами.

— Всего вам хорошего обоим…

Едва Галя положила трубку, телефон зазвонил снова.

— Вам Александра Семеновича? Его, кажется, нет…

Он распахнул дверь. Не выдержал. Не смог заснуть и проспать эту праздничную ночь, отказаться от ненужных поздравлений, от всей этой чепухи…

И почему-то ему казалось, что Галя ушла. Ее голос прозвучал так неожиданно.

Галя тоже удивилась:

— Вы дома?

Он вдруг вспомнил, что небрит, что костюм на нем, наверное, помялся, и, не глядя на нее, взял трубку.

Мальчик тихо сказал:

— Папа…

— Слушаю, — ответил Александр Семенович.

— Мы желаем тебе здоровья, успехов…

Он замолчал. Трудно ему по телефону желать счастья, успехов.

— Ну, спасибо, вам также.

Володя заторопился:

— Папа, ты понимаешь, мы с Ирочкой решили не встречать в этом году, а потом пришли наши друзья и вытащили нас.

«Конечно, от Ирочки твоей ни песен, ни басен», — подумал Александр Семенович.

— Ну и хорошо! Надо веселиться. Вы ведь не старики.

— Ты понимаешь, в ее состоянии… — сказал Володя.

Вечно у нее какое-то состояние. Вечно она чем-то недовольна. Он дал волю своему раздражению:

— Опять у нее что-то не так?

— Нет, все нормально, — торопливо сказал Володя, — врачи сказали — в апреле.

— Что в апреле? — спросил Александр Семенович.

— Ребенок.

Он вернулся в комнату, еще плохо понимая, что произошло. Прежде всего возникла потребность немедленно что-то сделать. Потом появилось чувство виновности перед Ириной и досада на свою недогадливость. Потом он представил себе ребенка, маленького живого ребенка, и его охватила радость. Значит, можно начать все сначала: первые игрушки, первые книжки, счастливое познание мира.

Он зажег свет, включил настольную лампу. Как всегда, жена улыбалась ему с карточки.

Он подумал: «А если девочка? Ведь возможно какое-то повторение, в глазах, в улыбке? Вдруг случится чудо?»

В комнате сильно пахло мандаринами и яблоками. Александр Семенович открыл форточку. Донеслись песня, музыка, женский смех.

В коридоре приглушенно разговаривали, топали ногами, надевая калоши.

Галя провожала своих гостей.

Все-таки они были уже немолодые. Им хотелось домой, в теплые кровати. Мама сказала:

— Я пришлю с утра Ниночку, она заберет Тимку к нам на целый день, а ты погуляй.

Потом они ушли, и стало тихо. Так тихо, что было слышно, как веселятся соседи. И снова позвонил телефон. Анатолий спросил:

— Ну как, весело тебе в твоей компании?

— Ничего, весело…

— Ты, кажется, окончательно разгневалась?

— Что тебе надо?

— Ну вот, Галка, хватай такси и приезжай, улица Обуха, сорок семь. Я тебя буду встречать у ворот ровно через двадцать минут. Договорились?

— Нет, я не приеду.

— Брось свои штучки. Сейчас на них нет времени. У нас здесь мужчин больше, чем девочек. Ну, жду.

— Не жди. Я не приеду.

Короткий разговор. Бывало, они беседовали дольше.

Александр Семенович слышал все, что она говорила. Она сказала «нет» так, как действительно говорят «нет».

Он раскрыл дверь, забыв о своем помятом костюме и небритом лице. Галя еще стояла у телефона.

— Я вас не поздравила с Новым годом, Александр Семенович, — сказала она. — Я ведь боюсь в глаза вам смотреть, а вы ничего об этом не знаете.

— Не знаю, — согласился он, — я ведь тоже не поздравил вас и ничего вам не пожелал…

— А мне ничего не надо желать, — она заглянула в его комнату. — И вина у вас нет. Хотите, я принесу?

— Есть у меня вино, сейчас откроем.

— Не надо, не открывайте.

Она вошла и легко села на тахту, подобрав под себя длинные ноги.

— Я и так немного пьяная. Александр Семенович, а знаете, для чего Анатолий менялся? Он эту плохонькую комнату сдать хочет. Его квартирой премировали. Двухкомнатной. С мусоропроводом. А я ничего не знала. Вы мне верите?

«Ах, умница Аннушка, как в воду глядела», — первым делом подумал Александр Семенович. Галя не ждала его ответа:

— Обманул нас Толечка. Всех обманул. Ну, перед вами я одна виновата. Ведь виновата? Правда? Вы за него хлопотали, комиссию ему устраивали. А я перед вами виновата.

Он не умел и не любил утешать женщин. И сейчас не умиление и не жалость вызвали в нем Галины слова.

— Больше всего вы сами перед собой виноваты, — сказал он жестко.

— Почему? — спросила она. — Почему?

— Потому что не меня вы обманывали, а себя, и давно. Разве вы не видели, что он такое? Вы, красивая, умная, теряли свое достоинство, свою гордость, унижались перед ним. Вы родили ему ребенка, он вам ноги за это должен был целовать. А вместо этого вы, как девчонка, просили его о каждой встрече. Вы и сейчас побежите за ним…

— Александр Семенович! — слабо крикнула она.

— Я не буду просить прощения за эти слова. Я так думаю.

— А может быть, я его любила?

— Неправда. Вы просто взяли то, что под рукой. То, что легче.

— Все так делают.

— Нет. Только слабые.

Галя засмеялась:

— Чепуха! Все, что вы говорите, чепуха. Все девушки ждут героев и принцев, а влюбляются в первых попавшихся. Одной повезет больше, другой меньше. Может быть, только одной на мильон, и то не самой лучшей, достается принц и алые паруса. Только это не с моим счастьем…

Галя не дала ему ничего сказать:

— Значит, вы так плохо думаете обо мне, Александр Семенович? Спасибо, хоть красивой считаете. Или вы это просто так сказали?

Ему показалось — она смеется,