Повелитель света - Морис Ренар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я понял, я все понял! Оно, это судно, «заполнено вакуумом», если можно так выразиться. Вот почему оно держится в воздухе так же хорошо, как в воде – судно, заполненное воздухом! Для спуска или подъема оно снабжено «аэробалластами» вместо балластов водяных!.. Вакуум! Легче его нет ничего на свете; его вес – абсолютный ноль, тогда как воздух весит – 1,3 грамма, а водород – 0,07!.. Вакуум, который все аэронавты использовали бы вместо водорода, если бы обшивки их дирижаблей были достаточно прочными и в то же время достаточно невесомыми для того, чтобы противостоять потокам окружающего воздуха, не упраздняя за счет своего веса все подъемные преимущества вакуума!
Но это же так очевидно! Вода и воздух! Два сходных элемента, которые подчиняются одним и тем же основным принципам! Гидростатика и сестра-близнец пневматики!
Водное море и море атмосферное! Сколько раз их сравнивали!.. Кстати, ни одно, ни другое не заканчивается резко какой-то определенной поверхностью…
Вода моря продолжается в воздухе солеными испарениями, которые мы не видим; таким же образом атмосферное море продолжается в вакууме, продуваемом разреженными испарениями, которые я тоже не воспринимал… И то и другое обладает собственным лунным притяжением, а газовый океан – еще и солнечным приливом… Существуют у них и свои завихрения воздуха!.. Здесь, однако, место тех рыб, что обитают в верхних слоях океана, занимают птицы, а мы, люди, существа глубин, куда нас опускает наша тяжеловесность, мы здесь всего лишь бедные ракообразные, вынужденные убого ползать по дну!..
Атмосфера, давящая на Землю весом, которым давил бы десятиметровый слой воды, окружавшей ее со всех сторон!.. Атмосферное море, где горы являются не чем иным, как отмелями!.. Отмелями более досягаемыми для сарванов по той причине, что они находятся ближе к поверхности; и чтобы достичь их, сарваны пропускают меньше воздуха в свои аэробалласты – чем и объясняется тот факт, что им так нравится рыбачить в горах!
Именно рыбачить! Ведь они нас вылавливают, выуживают, а затем помещают в эти приемники, в эти кубы (которые должны быть прозрачными даже для сарванов), выставляя для публики в этом дворце, в этом монументальном музее, разместившемся, по всей видимости, посреди некоего крупного города, стоящего на краю моря!
А мы никогда ни о чем таком даже и не догадывались!
Введенные в заблуждение невидимостью этой вселенной, которая ничем не мешала телескопическому зрению, – вселенной, которую падающие на Землю астероиды пересекают с такой же легкостью, с какой пуля Лебеля[64] пробивает пробковую кору; вселенной, которую оставляют за собой падающие звезды, – мы и не догадывались, что где-то над нами есть мир более обширный, чем наш, мир с радиусом более чем в 50 километров и вращающийся на той же оси, что и сама Земля. Нам никогда бы и в голову не пришло, что там трудится активное и, по всей вероятности, неисчислимое население, которое думает, изобретает, производит, которое пускает в атмосферное море все более и более усовершенствованные корабли, которое (мои догадки) занимается морской разведкой, которое, наконец, достигло того, что можно лишь превозносить и приветствовать, – сооружения подвоздушного судна.
Вполне вероятно, что первый блин, как говорится, вышел у сарванов комом. Плохо управляемый новичками в этом деле, далеко унесенный ветром – словно подводным водоворотом, – полагаю, именно этот аэроскаф стал причиной знаменитого мартовского столкновения. Сперва, должно быть, он задел французский пароход, затем, чуть позднее, немецкий эсминец – или же vice versa[65]. В тот день невидимые матросы, снесенные так далеко, легко отделались, но вот аэроскаф, должно быть, получил серьезные повреждения.
По всей видимости, именно его ремонтом объясняется то, что между этим происшествием и начавшимися в Сейселе грабежами прошло немало времени.
Вместе с этой неудачей к сарванам пришли опыт и осмотрительность…
Быть может, они веками уже наблюдают за нами сквозь небо; быть может, они с жадностью и нетерпением ждали той стадии своего прогресса, когда смогли бы наконец спуститься к людям и изучить их; быть может, их подвоздушный корабль – всего лишь копия наших дирижаблей, высмотренных сарванами в их подзорные трубы… Но я так не думаю. Ошибки классификации говорят скорее о том, что они еще не обследовали землю, на которой мы живем. Я бы даже допустил, что толща воздуха является для них, как для нас – море, непрозрачной субстанцией, что их почва, которую мы не в силах увидеть, так же непроницаема для взора и что они не могут различить под ней ни воздушного океана, который ее поддерживает, ни земного дна этого океана. Я бы даже допустил, что у них вообще нет глаз. Что бы им дали глаза в этом невидимом мире? Да, глаза у них отсутствуют; и тогда все сказанное мною выше распространяется на обоняние, которое у них заменяет зрение. Да, глаза у них отсутствуют, и день и ночь влияют на их восприятие внешнего мира не сильнее, чем на наше восприятие смены суток влияет наличие или отсутствие запаха. С одной стороны, у них нет искусственного света для ночного освещения (будь у них нечто подобное, человечество давно бы их заметило, а я не видел этой ночью ни малейшего огонька), но, с другой стороны, они прекрасно ориентируются на дне своего моря, в наших самых мрачных сумерках, а это доказывает в том числе и то, что наша тьма – отнюдь не тьма для них, что для них ничто таковой не является.
А учитывая тот факт, что их злодеяния совершаются гораздо чаще ночью, можно даже утверждать, что именно ночью их органы чувств функционируют лучше, что именно ночью они в полной мере дееспособны и что тьма столь же благоприятна для их чувства направления, сколь свет благоприятен для нашего зрения. Какие же мы глупцы, бедные существа, затопленные океаном газа, мы, которые полагаем себя хозяевами Земли! Мы даже не подозреваем, что над нами существует другое, более значительное, чем наше, человечество; человечество, почти ничего о нас не знающее, и для них мы существа не более разумные, чем для нас крабы! Другое человечество, которое, судя по всему, полагает себя единственным властелином
