В водовороте века. Мемуары. Том 3 - Ким Сен

В то время этот 70-летний старик работал сторожем в Чонсынском отделении милиции. Жил в скромной однокомнатной квартире. Музыканты нового поколения, родившиеся в 50-60-х годах, переселялись в трех- и четырехкомнатные квартиры. А в то время довольствовался однокомнатной квартирой тот самый партизанский гармонист, испытавший все невзгоды в вихрях антияпонской войны. Несомненно, Хон Бом свыше этого не желал ни привилегий, ни особого почета.

Таким был каждый из участников антияпонской войны.

Хон Бом всю жизнь хранил губную гармошку, которую я купил ему в Нинане. Однажды навестили его дом наши работники, специализирующиеся на истории революционной деятельности. И тогда он исполнил для них на той самой губной гармошке серию революционных песен, которые пел во время похода в Северную Маньчжурию. Все слушатели были единодушны в том, что у него исполнительское мастерство было просто удивительным.

Партия позаботилась, чтобы он жил в новой квартире на проспекте Кванбок. Там ветеран и скончался.

Ветераны антияпонской борьб ы, прошедшие школу суровых испытаний в дни Североманьчжурского похода и «Трудного похода», вынесли вместе с нами неисчислимые трудности и после возвращения на освобожденную Родину. Каким глубокомыслием, каким вечно живым импульсом звучит золотое изречение наших предков об истине жизни: «Лишения в раннем возрасте не купишь и на золото»! Да, трудности и испытания — мать истинного счастья!

5. Пурга на перевале Тяньцяолин

Это было в третьей декаде января 1935 года. Наш экспедиционный отряд выполнил намеченные военно-политические задачи и начал собираться в обратный путь.

Когда мы покинули Дуйтоулацзы уезда Ванцинс тем, чтобы начать поход наш отряд насчитывал 170 бойцов. Однако, когда начался путь возвращения, осталось всего 50–60 человек.

В начале нашего похода Яньцзиская рота вернулась в Восточную Маньчжурию. После этого нам пришлось вывести и Хуньчуньскую роту из Нинаня. Это объясняется тем, что создалась напряженная обстановка, требующая защитить очаг революции от вражеских осадно-наступательных операций. Мы понесли немалые потери в непрерывных боях, продолжавшихся в течение трех месяцев. Разумеется, появились и раненые: их отправили в безопасные места, итак личный состав нашего отряда уменьшился до одной трети бывшего числа бойцов.

Мы не могли пополнить свои поредевшие боевые ряды. Правда, в селах, где останавливался наш отряд, было много молодых парней, просившихся к нам добровольцами, но мы направили их в отряд Чжоу Баочжуна. Он стал искренне беспокоиться о нашей безопасности на обратном пути.

— Есть агентурные сведения, что сейчас враги лихорадочно ищут следы отряда Ким Ир Сена. Этой зимой вы сильно потрепали их своими чувствительными ударами. Наверное, они решили рассчитаться с вами за это. По-честному говоря, я очень беспокоюсь за вашу безопасность, — сказал он, бросив на меня тревожный взгляд.

— Спасибо за внимание, но не беспокойтесь, пожалуйста. Я уверен, что мы как-нибудь доберемся благополучно. Думаю, что страшные метели в горах Лаоелина укроют нас и на этот раз, — ответил я просто, испытывая к нему чувство благодарности за его товарищеское беспокойство о нашей безопасности.

— Ну и спокойствие же у вас! Ведь вы же знаете, что скоро придется столкнуться с большими опасностями. Вы, командующий Ким, всегда пребываете в оптимистическом настроении…

Чжоу Баочжун помог нам избрать, как ему казалось тогда, наиболее безопасный и надежный маршрут, даже прикрепив к нам более чем 100 бойцов из антияпонского отряда. Мы прибыли в Северную Маньчжурию по известному маршруту Дуйтоулацзы — перевал Лаоелин — Бадаохэцзы. Избранный же нами обратный путь, а именно перевал Тяньцяолин — перевал Лаоелин — Бажэньгоу, был совсем другим, обходным, предусматривающим поход по горным грядам, находящимся вдали от мест расположения вражеских заслонов. По словам Чжоу Баочжуна, противник не имел даже представления о существовании этого пути.

Пин Наньян знал этот маршрут лучше, чем Чжоу. Притронувшись к моему локтю, он сказал:

— По-моему, поход в сторону перевала Тяньцяолин самый надежный и безопасный. Там есть лесоразработки, где хранится большое количество продовольствия. К тому же я ручаюсь головой, что каратели не посмеют совать туда свой нос.

Название Тяньцяолин в буквальном смысле означает «мост под самым небом». Гора была очень крутой, словно высокий мост.

Мы, вняв совету товарищей из Северной Маньчжурии, решили вернуться в Цзяньдао предложенным ими путем. Дветри другие горные трассы, идущие через перевал Лаоелнн, уже были перекрыты противником. Мы покинули горный шалаш Чжоу Баочжуна, боевые друзья из Северной Маньчжурии тепло проводили нас.

Сердца сжимались от печальных мыслей, что мы возвращаемся к себе в Цзяньдао без многих павших в бою соратников. Сейчас они, как и Ли Сон Рим, лежат в мерзлой земле без ухоженных могильных холмов и надгробных памятников.

Я скомандовал всему отряду снять головные уборы и трехминутным молчанием почтить память боевых товарищей, навеки оставшихся на немилых просторах Северной Маньчжурии. Мы мысленно обещали павшим бойцам: «Прощайте, боевые соратники! Сегодня мы оставляем вас в далеком чужом краю, в мерзлой земле. Но настанет день освобождения, день независимости страны и мы, вернувшись к вам снова, перенесем ваш прах насво их плечах в родные места. Там мы похороним вас со всем и почестям и, украсим ваши могилы цветами иустановим на них стелы и жертвенники, будем поминать каждый год. До новой встречи, боевые друзья!»

И как бы стараясь укрыть белым саваном тела лежащих без гробов боевых друзей в безымянных горах и ущельях Нинаня, в тот день в Северной Маньчжурии повалил хлопьями густой снег. Снегопад одновременно заметал наши следы, так что для скрытного продвижения день был самым подходящим.

Но и такая щедрая поддержка неба не смогла полностью скрыть нас от цепкого наблюдения противника. Свора карателей появилась далеко как раз в тот момент, когда мы, подкрепившись приготовленным североманьчжурскими товарищами обедом, расположились на короткий отдых в районе горного склона высотой 700 метров над уровнем моря.

Внезапное появление противника в этом девственном лесу, за безопасность которого Пин Наньян ручался своей честью, явилось для нас полной неожиданностью. При виде направленных на нас карателями дул винтовок у бойцов нашего экспедиционного отряда глаза полезли на лоб. Как же так? Может быть, мы сбились с маршрута? Бойцы раздраженно переговаривались: мы считали, мол, обратный путь станет для нас передышкой, но, не говоря о передышке, преследователи не дадут нам ни минуты покоя.