Вселенная русского балета - Илзе Лиепа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нее была долгая, трудная и сложная жизнь, вместившая так много испытаний. Сколько же стойкости и мужества было в этой женщине, сколько подлинного аристократизма духа! Но самое главное дело ее жизни – это создание Пермского хореографического училища, среди блистательных выпускников которого – Надежда Павлова, Ольга Ченчикова, Любовь Кунакова, Галина Шляпина, Наталья Балахничева, Светлана Смирнова, Станислав Исаев. И это неполный список звездных имен. Школа, созданная Гейденрейх, сегодня одна из лучших, и это воистину лучший памятник ее создателю.
Галина Уланова
(1910–1998)
В истории русского балета – а она переполнена блистательными именами – выделяются три особых имени: Анна Павлова, Галина Уланова и Майя Плисецкая, они стали символами русского балета еще при жизни.
Сердцами поколений владели также Мария Тальони – романтическая балерина XIX века, или, скажем, Рудольф Нуриев, русский танцовщик, ставший гражданином мира. Но на самом деле их не так много – немеркнувших, на века, звезд балетной сцены.
О Галине Сергеевне Улановой, одной из ярчайших исполнительниц в мировом искусстве, сохранилось множество отзывов современников. Даже те, кто видел ее всего один раз, всегда с восторгом вспоминали ее легкий и одухотворенный танец. Сергей Прокофьев сказал: Галина Уланова – «гений русского балета, его неуловимая душа, его вдохновенная поэзия», так и есть, к этим словам нечего добавить.
Борис Пастернак, человек совсем не сентиментальный, не побоялся признаться, что плакал в Большом театре на спектакле «Золушка», когда Уланова была на сцене, а Алексей Толстой назвал Уланову «обыкновенной богиней». Это определение стало крылатым, возможно, потому, что в нем выразилась суть ее искусства – высочайшая одухотворенность, удивительная изысканность, гармония во всем – и при этом непосредственность, которая дана лишь гениям. Святослав Рихтер и Дмитрий Дорлиак говорили: «Уланова открыла нам балет, она заставляла о себе думать и думать, вызывала благоговение и признательность. Когда Уланова перестала танцевать, мы перестали ходить в балет. А когда Галина Сергеевна узнала об этом, она произнесла: „Напрасно…“, и в этом „напрасно“ тоже личность Улановой». Напомню, что Святослав Теофилович Рихтер не очень жаловал балет: в его дневниках есть высказывание о том, что хореография в «Спящей красавице» мешала ему слушать гениальную музыку Чайковского. Поэтому то, что он воспринял балет через Уланову, – ее огромное личное достижение.
Галина Сергеевна не любила излишнего внимания к себе. Ей удалось пройти по жизни с невероятным достоинством. Она родилась в 1910 году, а ушла в 1998-м – совсем разные эпохи. На одном из ее торжественных юбилеев показывали фильм о ней, и в душу запало, что во время Великой Отечественной войны солдаты уходили в бой с фотографией Улановой в нагрудном кармане. Ее образ стал олицетворением чистоты и надежды на то, что богиня из заоблачного мира поможет преодолеть все тяготы военного времени.
Она была понятной и простой, непосредственной – и в то же время несла в тебе тайну. Великая балерина воистину была великой женщиной. Она не любила давать интервью, уничтожила свой дневник. А в прекрасной монографии Львова-Анохина и других книгах о ней, наверное, очень много осталось недосказанного. Уланова не любила вмешательства в личную жизнь, и для меня невероятно интересной стала биографическая книга Сании Давлекамовой с парадоксальным названием «Галина Уланова. Я не хотела танцевать». Книга дает возможность погрузиться во внутренний мир Улановой ровно настолько, насколько она сама решилась его приоткрыть.
Каждый раз, когда мы с Галиной Сергеевной встречались в длинных, бесконечных коридорах Большого театра, мне хотелось отойти в сторону и склонить голову. Мимо пролетала худенькая стройная женщина, а я ощущала священный трепет перед Мастером.
Мой отец работал с Галиной Улановой. Владимир Павлович Бурмейстер предложил ей роль Жанны Д’Арк, а партнером должен был стать Марис Лиепа. Этой работе не суждено было реализоваться, но воспоминания о ней остались. Незадолго до кончины Галины Улановой я готовила вечер памяти нашего с Андрисом отца и книгу о нем и попросила Галину Сергеевну поделиться своими воспоминаниями о моем отце.
Мы встретились в одной из гримерных Большого театра и проговорили несколько часов. В конце жизни обычно застенчивая и немногословная Уланова любила погружаться в свои воспоминания. Начав разговор о моем отце, она вдруг стала рассказывать о своей жизни, о своих ученицах. Она со скорбью призналась, что чувствует себя не нужной в пространстве театра, в пространстве жизни своих учениц. Ей бы хотелось найти какую-нибудь талантливую девочку и передать ей свой опыт, свои секреты, ключ к тайне балетного творчества, которым Уланова владела в совершенстве – в силу своей гениальной природы и удивительной трудоспособности. Александра Чижова, мой старший друг, человек поколения Улановой, пыталась в пору своей молодости найти свободный зал для занятий и везде наталкивалась на Уланову: «Открываю дверь одного зала – там Уланова, иду искать другой зал, открываю дверь – там тоже Уланова. Причем она одна, без концертмейстера, перед зеркалом – что-то проверяет, ищет, выстраивает…» Уланова существовала в своем мире – мире творчества, мире балетного театра, – и этот мир открылся ей во всей полноте.
О себе в конце жизни, остро переживая одиночество, Галина Уланова говорила: «Мне с самой собой трудно. Ну что значит “великая”? Это что-то огромное, какой-то памятник. Сделали мне шлейф – так с этим шлейфом и хожу. Друзей у меня нет… вечерами я совсем одна. Человек я замкнутый, необщительный. Может, я и хотела, чтобы у меня была семья, дети, дом, чтобы я умела хорошо готовить. И я попыталась это сделать после того, как закончила танцевать. Но ничего из этого не вышло…» В скупых фразах можно почувствовать стиль улановской речи, но в первую очередь – постоянно присутствовавший в ее жизни второй план, нечто сокровенное, что всегда пряталось в ее личности.
Галина Уланова родилась еще до революции, хотя кажется, что она – человек нашего поколения, балерина сегодняшнего дня. Ей посчастливилось проложить эстетический мостик от балета, который был до революции, в балет нашего времени, потому что эстетика существования Улановой
