Мой путь из Йоханнесбурга в Кейптаун, длиною в жизнь. Записки путешественника - Марина Е. ди Червини

как бы прося силы, но в голове проносятся слова Матери Терезы, и ты опускаешь взгляд вдоль горизонта и ничего не просишь, просто идешь вперед, поглощенная новой идеей о мире и… Веришь.

“Я попросила у Господа забрать мою гордыню, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что гордыню не забирают, от нее отрекаются.

Я попросила у Бога даровать мне терпение, а Бог сказал мне: “Нет”. Он сказал, что терпение – результат испытаний, его не дают, а заслуживают.

Я попросила Бога даровать мне счастье, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что дает благословение, а буду ли я счастлива, зависит от меня.

Я попросила Бога уберечь меня от боли, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что страдания отделяют человека от мирских забот и приближают к Нему.

Я попросила у Бога духовного роста, а Бог сказал мне: “Нет”. Он сказал, что дух должен вырасти сам.

Я попросила у Бога помочь мне любить других, так же, как Он любит меня,

а Бог сказал: “Наконец-то ты поняла, о чем надо просить…”

Я попросила сил, а Бог послал испытания, чтобы закалить меня. Я попросила мудрости, а Бог послал проблемы,

над которыми надо ломать голову.

Я попросила мужества, а Бог послал опасность.

Я попросила любви, а Бог послал нуждающихся в моей помощи. Я попросила благ, а Бог мне дал возможности.

Я не получила ничего из того, что просила. Я получила все, что мне было нужно…”

Глава 16

“Умничаешь, барашек?” – сказал он мне, когда я пыталась посоветовать или высказать свое мнение. К слову сказать, мнение у меня есть по каждому поводу, просто он был прав, иногда можно было бы его не высказывать. Помню, была суббота и формальное совещание. Я хотела было ехать, но накануне заболела: поднялась высокая температура. Я была утомленная и чуть живая. Он уложил меня в постель. Привез любимые ягоды среди мороза. Сделал горячее молоко с медом. Напичкал таблетками.

А потом приготовил любимое свое блюдо: вареная картошка, зеленый салат, томаты, красный лук, огурцы, икра и кусок теплого черного хлеба. Все это он принес в постель, и пока я не съела, не уехал.

Он уехал, и я впервые осталась одна в нашем доме. Я проспала весь день, так спокойно и защищенно я давно себя не чувствовала. Вечером мы отправились в русский ресторан.

Я надела свои кроличьи унты (я купила их за пять минут, почти допрыгивая до самолета, когда повредила ногу в горах Швейцарии), рваные джинсы (мне нравилось чувствовать себя настолько свободной в выходные, насколько сдержанной я была в будние дни). После этого похода меня, мягко говоря, штормило, но мне хотелось наконец почувствовать себя даже такой, потому что в таких крепких руках я не была еще никогда.

Однажды я прошептала ему, что с ним готова уехать куда угодно и никогда не пожалею об этом. При этом я помню его глаза. Будто охотник, поймавший свою добычу. Но мне

хотелось, чтобы он чувствовал так. Для него я была добычей, которая постоянно ускользала от него, и каждый раз ему доставляло удовольствие искать новые подходы. Мы не осознавали всего этого. Мы просто были созданы друг для друга. И два горячих знака, сойдясь друг с другом, не принимали только одного – скуку. Это чувство очень часто до него, как я ни боялась в этом признаться, гнало меня идти дальше и не задерживаться, не теряя драгоценные секунды моей собственной жизни. Мы были хищниками. Только он – взрослый и мудрый, а я, как тот львенок из мультика, что шевелил ушами… Мой муж называет меня пантерой. Когда мы увиделись первый раз, мои глаза горели зеленым огнем. Он даже испугался ко мне подойти, когда я разносила перегородки в офисе после проигранного арбитражного дела из-за недостоверных данных, что предоставила нашей команде адвокатов подопечная компания.

В нашей с ним истории также уже полно легенд, но пантерой он называет меня даже сегодня. Кто знает, может характер даже для любящей с головой женщины позволяет ей спокойно жить и не дает поводов для мужчины смотреть по сторонам… Я не психолог, хотя думаю, и им не всегда легко найти то, что позволяет семье быть единым целым долгие годы.

Когда сомнения – тяжелый рок, закрались в глубину души корыстьем,

когда предчувствие спесивых снов плодят дурные новости и вести, –

борись с собой и покорись любви, пусть даже ты не веришь и лукавишь,

пусть даже солнце станет вновь луной, – терпи, живи, люби и

доверяй без правил.

Глава 17

Я очень хочу издать книгу, и, видимо, это время пришло. Книгу о нем, о любимом, с моими воспоминаниями, только моими. Прошло много времени, но в нем была моя сказка. Тогда зажегся хрусталик, как факел на моем пути, и он вел меня в будущее, счастливое и сказочное, охватив тем самым Вселенную! То было мгновение – но навсегда! Секунда… осталась на века! Я стараюсь быть такой же, как ты. Ты хотел ведать… обладать глубоким познанием… ты искал… Ты искренне помогал, двигаясь к своей цели. Выстраивая ходы, ты поручал то, что казалось непосильным, но своим мягким и заботливым тоном ты дарил крылья и абсолютно понятную и легко выполнимую задачу. Ты всегда оставался в тени, не требуя публичности, не требуя благодарности. Ты будто оберегал каждого и дипломатично выводил свой… тебе нужный путь… мне нужен был учитель, и ты пришел. И твоих уроков оказалось достаточно, чтобы мне выстроить свой путь… он не оказался прямым, но тем интересней становился он. И я была готова.

Быть в домиках… ты часто использовал мальчишеский сленг. При этом никогда не позволяя мне чувствовать себя отречено и безличностно. У тебя в крови было благородство. Женщина, уважение к ней, даже в словах, забота… Я никогда не думала, что встречу такого мужчину, о котором только слышала от друзей отца. Они были такими. Лучший друг папы после его смерти был для меня вторым отцом. Именно он привил мне любовь к книгам, к правильному русскому языку, к важности общения на английском и французском языках, к музыке Джо Дасена и миру джаза. Он познакомил меня с графом, родившимся во Франции, и многими другими, настаивая на моем широком видении мира. Он очень переживал, когда я перевелась с легкого в то время