Заложница, или Нижне-Волчанский синдром - Анна Мезенцева

на приплюснутый железный сундук, выкрашенный зелеными пятнами и поставленный на шесть монструозных колес. Выбросив в воздух клуб вонючего дыма, сундук резво взобрался на холм и устремился к цепочке ангаров, видневшихся на линии горизонта. Хваленый бассейн нашелся в отдельно стоящем здании со стеклянным куполом. Бассейн как бассейн, у нас в школе был похожий, хотя и не такой шикарный, конечно. Возле бортика стоял шезлонг, где лежала Настя в черном раздельном купальнике, солнечных очках и соломенной шляпе. Кажется, ей забыли рассказать, что через стекло особо не позагораешь.

В столовой для персонала ко мне вернулся аппетит. Я пристроилась с подносом в конец очереди и без проблем получила свою порцию гуляша с подливой, которую и съела как можно скорей, стараясь не обращать внимание на косые взгляды жующих бойцов. Во всех остальных местах я чувствовала себя человеком-невидимкой. Никто меня не остановил, не задал ни единого вопроса, не окликнул: «Эй, а ты здесь откуда взялась? Где твои родители?». И в то же время я постоянно чувствовала направленное на себя внимание. Наверное, из-за камер видеонаблюдения, развешенных на каждом углу. К концу дня у меня сложилось окончательное мнение: шансы незаметно пересечь периметр базы имелись разве что у летающей феи Динь-Динь, если бы той пришло в голову бросить Питера Пена и перейти на сторону современного Капитана Крюка. Мне вспомнилось лицо Крюка, то бишь Глеба, когда он снял с меня капюшон. С точно таким же выражением, спокойным и немного задумчивым, он приставил пистолет ко лбу своего подчиненного. А что, если Стас передумает и обратится в полицию? Маловероятно, но кто его знает? Бросит ли Глеб Николаевич такой же последний взгляд на меня или доверит неприятное дело змеюке Дамиру?

Если подумать, история вырисовывалась вообще какая-то странная. В судебном процессе такого масштаба участвует много людей. Юристы, адвокаты, следователи, представители налоговой, свидетели, какие-нибудь консультанты по экономическим вопросам с обеих сторон. Так что теперь, похищать целый табор московских и Нижне-Волчанских родственников? Три месяца их кормить, поить, где-то размещать, следить, чтобы не разбежались? Что-то я не видела в соседнем номере разведенной дочки Бронислава Иннокентьевича, дородной бабищи с прокуренным голосом, и трех ее пацанят от разных отцов.

Занятая подобными размышлениями, я добралась до восточной границы базы. К самой стене подобраться не удалось, у ее подножия поверхность земли была затянута мелкой проволочной сеткой. В центре стоял непонятный черный треножник метра в полтора высотой.

— Это путанка.

Я вздрогнула и обернулась. За спиной стоял, сложив руки на груди, непонятно откуда взявшийся Андрей. Сегодня «Московский консультант» был одет как все обитатели базы, в песочно-зеленые штаны с накладными карманами, высокие берцы и легкую хлопковую рубашку цвета грязной сухой травы. После десятков чужих лиц наемник с фингалом вокруг глаз показался чуть ли не добрым знакомым.

— Так называется сетка. Если кто-то перелезет через стену и попробует двигаться ползком, путанка начнет цепляться за одежду. Враг либо застрянет, либо поднимется на ноги и обнаружит себя.

— А это что за штука? — я ткнула пальцем в сторону треноги.

— По всему периметру расставлены комплексные датчики. Радар-сенсоры реагируют на движение, инфракрасные датчики на разрыв луча, вибрационные — на колебания ограждения и почвы. Но они под землей, их не видно.

Я уважительно присвистнула.

— Неплохо вы тут окапались.

— Безопасность — наша работа, — тоном заправского диктора ответил Андрей. — На пляже уже была?

— Нет, со стороны дома обрыв слишком крутой, не смогла спуститься.

— Подождешь пару минут?

Я неуверенно кивнула.

Андрей отошел к стоявшему неподалеку грузовику с камуфляжным тентом, откуда вспотевшие на солнце рабочие таскали какие-то деревянные ящики.

— Последний ряд поставьте у стенки. И не вздумайте курить. Еременко, как закончите, опечатай все и внеси в базу.

— Понял, начальник. Только того… — Старший из рабочих, крепкий бочкообразный мужик с седыми усами, замялся на пороге. — Не работает опять база, я на бумажке пока.

— Не работает, так вызови админа, — Андрей раздраженно поморщился.

— Так нет его еще, не прислали, — крикнул Еременко, успевший скрыться в сумрачной глубине ангара. — Как уволили того паренька, так и не слышно ничего.

Андрей безадресно выругался и повернулся в мою сторону.

— Пойдем. Покажу тебе тайную тропу.

Двадцать минут спустя мы пробирались по заросшему кустарником откосу к воде. Близился вечер. Воздух обволакивал тело, словно тягучий и сладкий сироп, в Сибири такая благословенная погода бывает только в конце лета. Я наклонилась и отщипнула веточку полыни, разросшейся вдоль тропы. Растерла бархатистый листок между пальцев и с наслаждением вдохнула запах. Большая часть базы представляла собой асфальтовое поле, хорошо просматриваемое со всех сторон. Но здесь, у реки, деревья почему-то не стали вырубать. Крутой берег и нависшие над ним кроны создавали иллюзию уединенности, будто я и вправду выбралась за город отдохнуть. Мы вышли на узкую полоску песчаного пляжа. Солнце успело повиснуть над водой, окрасив небо в оранжевый цвет с золотыми кляксами облаков. Его отражение превратило речку в поток расплавленного металла. Деревья на противоположном берегу казались обугленными до черноты картонными декорациями. Я стянула кеды, закатала джинсы до колен и ступила в воду.

— Будь осторожна, смотри, куда ставишь ногу. На дне попадается всякий мусор, битое стекло. Зато течение не слишком сильное. Я сам здесь частенько плаваю. — Андрей тоже разулся и шел за мной на расстоянии в несколько шагов, держа берцы за шнурки. Темнело быстро, я с трудом могла различить выражение его лица. Кажется, он улыбался. — Как прошел первый день?

— Странно, — я пожала плечами.

— Ты ожидала, что будет по-другому? — Молодой наемник ускорил темп, поравнявшись со мной. — Подвал, наручники, батарея?

— Чтобы чего-то ожидать, надо обладать опытом. А это, знаешь ли, мой первый раз.

— Люблю быть первым. — Он и вправду улыбался. Верхняя губа высоко поднималась, обнажая зубы и край десен. Но это не портило улыбку, а странным образом делало ее привлекательней.

— Тогда уж не ты, а Глеб Николаевич, — нарочно поддела я, следя за реакцией. Улыбка не исчезла с его лица, но глаза стали злыми. — Зачем я вам? Не верю, что успех дела зависит от Нижне-Волчанского помощника судьи.

— Отчего же? Силы всех трех претендентов примерно равны, у всех есть связи и деньги. Лояльность Стасика, а значит и настроение судьи, может стать той недостающей крупицей, что склонит чашу весов в нашу сторону.

— Но Стас отказался от денег?

— Нет, — мой провожатый неприятно усмехнулся. — Он взял деньги, и немалую сумму. Как и ваш Бронислав Иннокентьевич, и многие другие участники процесса. Но мне твой брат не понравился. Он из тех людей, у которых глаза