Записки облакам - Тина Телегина

– Теперь у меня будет сразу два малыша, – нежно прижав к себе, констатировал он, а затем, не спрашивая, почему-то принялся разогревать мне молоко.

– Вы не были беременны?

– Да, этого ребенка я, к сожалению, придумала. Когда оказалось, что мои домыслы не имеют никакого основания, Илья расстроился. Он был подавлен и разочарован. Но это длилось недолго. Чтобы хоть как-то его утешить, я в шутку предложила нам подумать о работе над ошибками. Но он, неловко улыбнувшись, сказал:

– Родная, может, это и к лучшему. Сейчас я тружусь над сложным проектом. Если выгорит – мы окажемся буквально у финишной прямой. Я смогу создать свой бизнес. Я не против того, чтобы мы завели ребенка. Я уже в состоянии обеспечить его самым необходимым, но пока все еще не имею возможности уделять ему должного внимания. А нашего малыша мы обязаны воспитывать вдвоем.

– Вы согласились?

– Внутри я протестовала, но ровно настолько, насколько хотела ощутить себя матерью. И все же, я не желала выносить Илье мозг, ограничивать свободу его действий. Он был мужчиной, главой нашего семейства, и я не должна была указывать ему, как именно лучше обеспечивать нас. Если он хотел учредить собственную фирму, он должен был это сделать. Это был его путь. Тогда я не понимала одного. Именно в тот момент, когда мы пожертвовали общими интересами ради собственного самолюбия и тщеславного стремления к самореализации, мы еще чуть дальше продвинулись к финишной черте наших отношений. Семья не прощает подобного эгоизма. Такие моменты коварны тем, что именно здесь и сейчас нужно спасать друг друга от себя самих, иначе пропадешь. Но человек не может сделать этого без посторонней помощи, без вмешательства со стороны того, кому он доверяет все самое дорогое – свою жизнь, свое будущее. Зачастую, чему стал подтверждением и наш опыт, мы слишком заняты обдумыванием собственных забот. Как раз это нас и погубило.

– А кто был инициатором рождения ваших с Виталием детей?

– Конечно же, я. Я чуть было снова не наступила на те же самые грабли, что и в прошлый раз. Но Виталий, как я говорила, был мудрым мужчиной. Он вовремя умел меня останавливать, предотвращая совершение ошибок. К тому моменту как я озаботилась вопросом потомства, мы прожили с ним чуть больше года. С ним было понятно, просто и не страшно. Но в какой-то момент во мне все же поселилась боязнь того, что так может быть не всегда. И я, по старой привычке, наивно попыталась вновь стать сильной женщиной, решив вырваться из-под крыла и опеки супруга, принимая на себя ответственность мыслить и самостоятельно выбирать свое будущее. Я твердо решила стать матерью, пока еще было не поздно. Виталий всегда предохранялся. Он прекрасно знал, что я принимаю противозачаточные препараты, но все же любил держать ситуацию под контролем. Возможно, перестраховывался. Я подумала, что исправить это не составит особого труда. Что же касается себя, я выбросила начатую упаковку таблеток и принялась предвкушать скорое приближение материнства. В один из вечеров, когда мы оба находились в приподнятом настроении, не обремененные гнетущими проблемами предшествующего дня, я вырвала из его пальцев золотистый чуть шуршащий пакетик.

– Ты же знаешь, я принимаю таблетки. Сегодня я хочу ощутить тебя, как есть.

Виталий сосредоточенно посмотрел на меня, а затем, как обычно в былые времена перед выступлениями, взял меня за плечи:

– Если ты решила завести детей, так и скажи мне. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но никогда не пытайся мне соврать. Я не люблю ложь. Я видел, как ты избавилась от своих таблеток.

Я виновато опустила глаза. Мне нечего было сказать. Признавать свою нелепую ошибку вслух не хватало духа.

«Мы обязательно что-нибудь придумаем», – прокручивалось у меня в голове.

«Когда-нибудь», – мысленно съязвила я и поняла, что сама обрекла себя на неудачу.

Теперь он будет правдой и неправдой следить за мной и не даст возможности себя обмануть. Да и наступит ли это «когда-нибудь» вообще…

– Ты мне скажешь или нет? – Виталий прервал мои раздумья, растрясывая за плечи и заставляя посмотреть ему в глаза.

Я собралась с духом, задержала дыхание, подняла свой взгляд и… решила идти до конца.

– Я хочу ребенка.

– Ты хочешь нашего ребенка, или хочешь ребенка в принципе?

Не знаю, зачем он задавал вопросы, на которые я не хотела, или была не готова отвечать до конца правдиво.

– Если бы я не хотела ребенка от тебя, я бы не стала выбрасывать таблетки. Но если честно, сейчас я большего всего хочу ребенка в принципе…

Выразив свои мысли, я, наконец, без страха посмотрела Виталию в глаза и принялась выжидать.

– Спасибо за откровенность, – кивнул он, по-видимому, оставшись довольным моим ответом. – Так что, продолжим?

Искренность его соблазнительного взгляда обезоруживала.

– Так просто? После всего, что мы только что друг другу сказали? – удивленно уставилась я на него.

– Мы сказали друг другу правду. Так должно быть.

Я посмотрела на Виталия. Он не врал. После его слов больше не осталось отравляющего привкуса обмана и лжи. Наше откровение действительно не испортило близости. Через какое-то время я убедилась в том, что беременна.

– Но если все, что вы рассказываете, правда, – подытожила я свои размышления, – мне кажется, вы любили именно Илью. А по отношению к Виталию играли любовь?

– Играть любовь?! – ухмыльнулась Агния. – Разве такое возможно? С момента нашей с Ильей встречи, он навсегда стал частью моей жизни. Разве можно не любить свою жизнь? Она прекрасна. Разве можно вырезать кусок воспоминаний? Я уверена, что нет. А что касается Виталия. Я уже говорила: с ним мне было хорошо. Возможно, я и не любила его так же сильно, как Илью. Но это не значит, что я не испытывала к нему никаких чувств. Чувства вообще плохо поддаются измерению, а уж тем более сравнению.

Честно говоря, я до сих пор слабо верю в любовь, которая начинается с дружбы. Но у женщин достаточно часто это чувство рождается вследствие благодарности. И ошибочно считать подобную любовь жертвенностью.

Виталий сыграл важную роль в моей судьбе. Знаешь, что он сделал? Он вернул мне желание снова по вечерам торопиться домой. Для женщины это бывает гораздо важнее страсти.

Играть в любовь? Нет, если бы у нас ничего не вышло, я бы честно сказала ему об этом. Никто не достоин того, чтобы за его спиной прятались единственно из сожаления к себе. Мы не имеем права тратить чужое время понапрасну.

Рассказ Агнии на какое-то время лишил меня чувства реальности и заставил погрузиться в размышления. В чем-то она, безусловно, была права. Заслуга каждого мужчины в отдельно взятых отношениях порой может быть неочевидной на первый взгляд. В каждом случае ключ к сердцу женщины уникален.

Невольно отвлекаясь от нашей беседы, я вновь предалась воспоминаниям.

Часть вторая

Жизнь любой женщины – это дорога к морю. Даже если утром на работу, она всё равно идёт к своему морю. В конце концов она дойдет, дойдет до точки, когда плюнет на всё и действительно рванёт к морю.

Ей нравилось, что они ведут себя как люди, прожившие вместе достаточно долго для того, чтобы примириться друг с другом. Это дарило ей смутную надежду, что когда-нибудь, лет двадцать спустя, они будут так же сидеть в гостиной и дружелюбно молчать за стаканом вина. Это, возможно, не было счастьем, но очень его напоминало.

1

Бывают мгновения, проживая которые, отсутствуешь в них, стремясь мыслями вперед, либо прокручивая в памяти былое, а если повезет, просто растворяешься в вакууме «здесь и сейчас». Кажется, что происходящее и есть частью тебя, но стоит переступить невидимую черту, как ощущения канут в небытие. А в это время какой-то неведомый копировальный аппарат или томограф внутри тебя считывает все оттенки неосознанных эмоций, чтобы когда-нибудь в будущем возвратить в состояние пребывания в этом мгновении – живописном, наполненном многоуровневыми слоями ощущений и осознания себя во вполне реальном времени и пространстве. Как выяснится позже, в большинстве случаев – пространстве собственных иллюзий.

Но как бы там ни было, отдельные мгновения зачастую становятся для нас убежищем, необитаемым островом, неподвластным стихиям житейских невзгод, бегу времени, шуму мегаполиса. В какой-то момент жизнь окунает нас с головой, и мы снова оказываемся там – в царстве воспоминаний, в купели щемящей упоительности ностальгии.

…Вторая половина весны, не спешащей перенимать ветвь первенства у своей недружелюбной предшественницы. Побережье моря. Узкий участок валунов вдоль отвесных белых скал. Морской несезон. Ощущаешь себя затерявшимся… наедине с самим собой. Непозволительная роскошь в системе координат «работа – диван». Упоительное одиночество. Слияние с бесконечностью. В вязкости времени, кажущейся патологической, отсутствует чувство «ненужности» и «вечного сомнения», раковой опухолью разрастающееся в организме человечества, сосредоточенного, скомканного, стиснутого в пространстве больших городов. Нет, это стремление к «нужности» не паранойя. Не чувство собственной важности, скорее ускользающая нить клубка, в сердцевине которого скрыт ответ на вечные вопросы: «Кто ты есть? Зачем ты есть?».