Мятеж на «Эльсиноре» - Джек Лондон

Что всего более поразило меня, это умственное и физическое превосходство этих двух офицеров. Несмотря на их возраст – первому помощнику было шестьдесят девять лет, а второму помощнику по меньшей мере пятьдесят – их ум и тело действовали с быстротой и точностью стальных пружин. Они были – сила. Они были железные. Они были теми, кто видит, хочет и делает. Казалось, они совсем из другой, высшей породы существ по сравнению с подчиненными им матросами. В то время как последние, непосредственные свидетели происшествия, беспомощно кричали и суетились и, раскидывая ленивым умом, что же делать дальше, возились у перил, второй помощник мигом спустился по крутой лестнице с юта, пробежал двести футов по палубе, вскочил на борт, мигом оценил создавшееся положение и бросил в воду веревку.

Такими же умелыми и полезными были и действия мистера Пайка. Он и мистер Меллер были господами этой презренной толпы благодаря замечательной разнице в силе воли и умении действовать. Право, они больше отличались от подчиненной им команды, чем последняя отличалась от готтентотов или даже от обезьян.

В это время я тоже стоял на канатных битсах[5], стоял в таком положении, что хорошо видел человека в воде, который, казалось, сознательно уплывал от судна. Это был темнокожий обитатель побережья Средиземного моря, и, насколько говорил перехваченный мной его взгляд, находился он во власти безумия: его черные глаза были глазами маньяка.

Второй помощник бросил веревку так метко, что она обхватила плечи человека и спутала руки, лишая его возможности плыть вперед. Когда ему удалось чуть высвободиться, он все еще продолжал выкрикивать какие-то безумные слова, и в ту минуту, когда для большей выразительности он поднял в воздух руки, я заметил в его сжатой кисти лезвие ножа.

В тот миг как пароход двинулся на спасение утопающего, на палубе ударили в колокола. Я бросил взгляд на капитана Уэста. Он подошел к левой стороне юта и, заложив руки в карманы, смотрел то вперед, на барахтающегося человека, то назад, на катер. Он не отдавал никаких приказаний, не выражал ни малейшего волнения, и я бы сказал, что он производил впечатление чисто случайного зрителя.

Человек в воде, казалось, был занят только тем, что срывал с себя одежду. Я видел, как показалась сперва одна, а затем другая обнаженная рука. Барахтаясь, он иногда опускался под воду, но неизменно выплывал на поверхность, размахивая ножом и продолжая свою бессмысленную речь. Он пытался бежать от парохода, ныряя и плывя под водой.

Я прошел вперед и подоспел как раз вовремя, чтобы видеть, как его подняли на борт «Эльсиноры». Он был совсем нагой, весь окровавленный, в бешенстве. Он ранил себя в десятках мест. Из раны на кисти руки кровь брызгала с каждым биением пульса. Это было отвратительное, совсем нечеловеческое существо. Я видел как-то в зоологическом саду затравленного орангутанга и клянусь всем на свете, что своим животным выражением лица, гримасами и криками этот человек мне его напомнил. Матросы окружили его, касались его руками, тормошили, стараясь успокоить, и в то же время смеялись и приветствовали его. Справа и слева оба помощника отталкивали толпу и поволокли сумасшедшего по палубе к каюте средней рубки. Я не мог не заметить усилий, какие прилагали мистер Меллер и мистер Пайк. Мне приходилось слышать о сверхъестественной силе безумцев, но этот был как пучок соломы в их руках. Уложив его на деревянный топчан, мистер Пайк удерживал барахтающегося идиота одной рукой, пока второй помощник ходил за марлей, чтобы перевязать парню раны.

– Сумасшедший дом, – проворчал, обращаясь ко мне, мистер Пайк. – На своем веку я перевидал немало проклятых команд, но дальше этой уж некуда идти.

– Что вы намерены с ним делать? – спросил я. – Ведь этот человек истечет кровью.

– И это будет наилучшим исходом, – быстро ответил он. – Нам придется еще достаточно повозиться с ним, прежде чем мы от него избавимся. Когда ему полегчает, я зашью ему раны, а облегчение придет после того, как я дам ему хорошенько по морде.

Я глянул на огромную лапу мистера Пайка и сразу оценил ее малоэстетические достоинства. Снова выйдя на палубу, я увидел капитана Уэста на корме, державшего по-прежнему руки в карманах, равнодушно смотревшего на голубой просвет в небе на северо-востоке. Больше, чем помощники капитана и сумасшедший, больше, чем пьяная грубость матросов, эта спокойная фигура, с руками в карманах, убедила меня в том, что я нахожусь в мире, совершенно отличном от всего того, что я до сих пор знавал.

Вада прервал мои мысли, заявив: мисс Уэст его послала доложить, что разливает в каюте чай.

Глава IV

Контраст между тем, что происходило на палубе, и тем, что я увидел, войдя в каюту, был потрясающий. Все контрасты на борту «Эльсиноры» обещали быть потрясающими. Вместо холодной твердой палубы мои ноги погрузились в мягкий ковер. Вместо узкой, низкой каюты с голым железным полом, где я оставил маньяка, я попал в просторное, великолепное помещение. В моих ушах все еще звучали крики матросов, перед глазами все еще оставалась яркая картина – их опухшие от пьянства лица, но я уже стоял перед красиво одетой, с нежным личиком женщиной, сидевшей за лакированным восточным столиком, на котором красовался очаровательный чайный сервиз из кантонского фарфора. Все вокруг было тихо и безмятежно. Буфетчик, двигавшийся совершенно бесшумно и бесстрастно, казался едва заметной тенью, которая появлялась в комнате для какой-нибудь услуги и тотчас же уносилась назад.

Я не сразу опомнился, и мисс Уэст, подавая мне чай, улыбнулась и сказала:

– Вы выглядите так, точно насмотрелись Бог знает каких вещей. Буфетчик сказал мне, что человек упал за борт. Надеюсь, что холодная вода протрезвила его.

Я почувствовал полное равнодушие в ее тоне.

– Этот человек – сумасшедший, – сказал я. – Судно – не место для него. Его необходимо отправить на берег, в какую-нибудь больницу.

– Боюсь, что, начав с этого, нам придется отправить на берег две трети нашего комплекта. Вам один кусок?

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Но этот человек страшно изранил себя. Он может истечь кровью.

Она на мгновение взглянула на меня с серьезным и испытующим выражением серых глаз, а затем смех брызнул из этих глаз, и она с укоризной покачала головой.

– Мистер Патгёрст, очень прошу вас: не начинайте путешествия с возмущения. Подобные вещи на судах – самые обыкновенные явления. Вы привыкнете к ним. Вы, вероятно, вспомнили о некоторых странных субъектах, бросившихся в море. Этот же человек опасен. Доверьте мистеру Пайку уход за его ранами. Я никогда еще не плавала с мистером Пайком, но я достаточно слышала о нем.