Танго смертельной любви - Александра Миронова

Виктор быстро заглянул на все полки – скукота. Документы, книги. Рецепты на лекарства она на полках не хранила, что хорошо. Хоть на это ума хватает.

Литографии на стенах поверх новых обоев с тем же нелепым геометрическим узором. Наверняка взяла самые дешевые. Немного косо поклеены, значит, лепила сама. Фотографии. Его, Виктора, и Давида. У мальчика такое же лицо, которое не помнит даже отражение в зеркале. Ни одной собственной фотографии Диана на стену не повесила.

Виктор подошел к окну и отодвинул накрахмаленную занавеску. Знакомый унылый пейзаж – городское кладбище. Его мать когда-то работала там смотрительницей, а он провел все детство среди могил и никогда не боялся мертвых, что сейчас в его работе очень помогало.

– Давид, поди сюда, – негромко позвал Виктор.

Мальчик бесшумно появился на пороге – значит, Виктор заметил правильно, дверь в комнату была немного приоткрыта, и сквозь тонкую щелочку мальчик слышал все, о чем говорят взрослые. Любопытство – источник знания. Ну что ж, неплохо. Может, из мальца и выйдет толк.

– Подойди, – потребовал Виктор. Давид на мгновение заколебался. Невысокий, тщедушный, невыразительный. Ничего примечательного.

– Что? Ты боишься мертвецов? – усмехнулся отец, стоявший возле окна, с которого открывался вид прямо на центральную аллею кладбища и нелепого ангела, торчавшего там, сколько Виктор себя помнил.

– Я… я не люблю, – выдавил из себя Давид. Общаться с отцом не хотелось.

– Подойди, – снова потребовал отец, и сын побоялся ослушаться. Виктор мысленно поставил ему «минус». Если бы пацан запротестовал или отказался выполнять его приказ, для него же было бы лучше.

Давид подошел к отцу, тот взял его за плечи и прижал лицом к окну.

– Смотри, – приказал Виктор. – Что ты там видишь?

– Памятники. – Мальчик напрягся. Он ненавидел кладбище, ангела и отца. Зато любил мать и миндальные меренги.

– Вот именно, памятники, они тебе ничего не сделают, как и те, кто под ними, – назидательно сказал Виктор.

– Давид, я же тебе сказала… – Диана вошла быстрым шагом в комнату, держа в руках салфетку с отсыпанным доброй соседкой кофе.

– Это я его позвал. – Виктор ослабил хватку, мальчик вывернулся из рук и с облегчением покинул комнату.

– Я кофе принесла, – неловко пояснила Диана.

Виктор кивнул и сел в кресло. Диана тут же кинулась к старому телевизору, прикрытому такой же вязаной салфеточкой, что и стол, призванной уберечь его от пыли и продлить и без того долгий век. Включила. Первый канал отозвался монотонным шипением, она повернула рычаг на второй, на третий. На четвертом шли новости.

– Оставь, – кивнул Виктор.

– Я сейчас кофе тебе сварю и блины пожарю, – засуетилась Диана.

Виктор снова кивнул и махнул рукой, как бы призывая Диану выйти и не мешать ему. Суета его раздражала. Одна из причин, по которой он отослал жену с сыном подальше.

Диана, естественно повиновавшись, загремела посудой на кухне, поставила турку на огонь и снова включила конфорку под чугунной сковородкой. Взгляд ее упал на маленькую табуретку. Она тут же схватила ее и потащила в гостиную, чтобы поставить мужу под ноги. Она не возражала против пресмыкательства. Наоборот, считала его своей силой. Что толку с гордых и независимых женщин? Вон та же Эльза или Иванна – они одни. Кира замужем, но муж изменяет ей с Кариной, весь город в курсе. А она и замужем, и муж ее перед людьми не позорит. А то, что приезжает, только когда работа есть, так такой человек и не может приезжать чаще.

Диана принялась жарить блины, на все лады убеждая себя, что мужчинам нужно удобство, а не африканские страсти. Когда они проходят – остается пустота. А служение мужу создает наполненность.

Конец ознакомительного фрагмента.