Танго смертельной любви - Александра Миронова

Карл сделал шаг вперед и провел рукой по волосам Моники.

– Ты ведь позаботишься о ней? – все, что он сумел выдавить из себя перед тем, как привлечь к себе жену и поцеловать. Впервые за последние двадцать пять лет.

Эльза и Коротышка

Эльза вышла из дома, натянула капюшон на голову и переступила границу ночи. Дождь ее совсем не беспокоил, он уже стал неотъемлемой частью жизни. В темноте благодаря кошачьему зрению она ориентировалась прекрасно. Единственной ее тревогой оставался Коротышка. За недолгий срок в тюрьме в нем что-то надломилось. Он всегда был слабее ее, она это знала. Но все же мужское начало в нем присутствовало, отчего девушки всегда слетались к нему, как пчелы на сладкую патоку, что лишь умиляло Эльзу.

Но когда дело дошло до серьезных испытаний, любимый, словно роскошная яхта, предназначенная исключительно для прогулок вдоль солнечного побережья, дал пробоину. Привыкшая плавно скользить по глади бирюзовых волн люксовых курортов, вызывая восхищенные взгляды, она разлетается, едва попав в шторм настоящей жизни. Да, Коротышка был именно такой яхтой. Сама же Эльза больше смахивала на атомный ледокол – ей было все равно где плавать.

Возможно, действительно стоило дать ему время передохнуть после побега, но тогда бы это поставило под угрозу весь ее план. Она понятия не имела, как действуют люди с одинаковыми лицами, предпочитающие кофе без сахара, но была уверена, что светской беседой со всеми вовлеченными в побег они не обойдутся. В любой момент весь план может полететь к чертям. Суровость была сейчас остро необходима, уговаривала она себя. Для того чтобы потом образовалось много времени для отдыха.

Эльза дошла до условленного места за три минуты и принялась ждать, поглядывая на часы.

Коротышка не оплошал. Сделал так, как она велела. Появился на месте ровно через восемь минут. До ужаса несчастный и потерянный.

– Мы так будем всю ночь? – с тревогой поинтересовался он.

– Скорее всего, – кивнула девушка.

Эльза не хотела ни давать ложную надежду, ни обескураживать любимого. Если вдруг распогодится, то это будет приятным сюрпризом, но с высокой долей вероятности погода могла лишь испортиться.

Они выдвинулись в сторону леса. Около получаса шли молча. Эльза впереди, Коротышка сзади. Она шла ровным, четким шагом, ловко лавируя между узловатыми корнями, сцепившимися в смертельной схватке кустарниками и острыми камнями, которые то и время встречались под не успевшей перегнить листвой. Иногда нога соскальзывала и попадала в зловонную лужу – Эльза радовалась, что надела специальную обувь, не пропускающую жидкость. Ей удавалось ловко огибать лесные ловушки, чего нельзя было сказать о Коротышке. Он постоянно поскальзывался, куда-то проваливался и пару раз даже упал.

– Неужели мы не могли подождать? – В его голосе явно засквозило неудовольствие.

– Нет.

– Мне тяжело так идти. – Он принялся жаловаться, обращаясь к ней, словно маленький мальчик к любящей матери.

– Это не тяжело.

– Тяжело, – заупрямился Коротышка. Впрочем, что он знал о лишениях? Тюрьма стала первой по-настоящему неприятной страницей его истории.

– Заткнись, здесь могут быть люди, – прошипела Эльза. Ей хотелось хорошенечко наподдать нытику. В детстве она частенько раздавала ему затрещины. Весьма заслуженные.

– Какой идиот будет гулять в такую погоду, – немедленно огрызнулся Коротышка и заорал: – Черт! Черт! Эльза-а-а!

Та в два прыжка оказалась рядом с провалившимся в очередную яму любовником, схватила его за мокрую голову (идиот, даже капюшон не надел!) и закрыла ему рот рукой.

– Не ори, – не скрывая бешенства прошептала она. Коротышка попытался ее укусить, она не выдержала и отвесила ему затрещину.

– М-м-м, – прошептал тот и вдруг обмяк, потеряв сознание.

Вначале Эльзе показалось, что это трюк. Он просто хочет заставить ее убрать руку со рта. Но она тут же откинула эту мысль – он бы не додумался. Эльза медленно убрала руку от его рта и потрясла Коротышку.

– Эй.

Тот не реагировал. Эльза потрясла его еще сильнее.

– Эй!

Никакой реакции. Эльза выругалась. Невыносимо! Второй день подряд ее планам что-то мешает!

Виктор и Диана

Он не предупредил о своем приезде. Если бы Диана знала, она бы ночь не спала – варила, жарила, пекла, убирала, создавала идеальный дом. Ведь это именно то, что нужно каждому мужчине, в этом она была убеждена. Хорошо еще, накануне волосы покрасила и челку подстригла. Правда, сама. Лишние деньги на ветер Диана предпочитала не выбрасывать. Это тоже было частью «идеального дома»: жена, отдающая все свои заработки хозяину дома – мужу Виктору. А тот уже выделит часть ей на карманные расходы. Из них она выкроит немного на ежедневную миндальную меренгу для Давида. Хоть и не следовало мальчика баловать, а все-таки материнское сердце болело, что она лишает ребенка чего-то важного, живя в этой глуши. Но их с сыном переезд сюда был идеей Виктора, а идеальная жена никогда не спорит со своим мужем. Что такое дети? Они вырастают и уходят, а мужья остаются до глубокой старости. Если, конечно, жены ведут себя должным образом.

Виктор стоял в прихожей и смотрел на себя в зеркало. Оно по-прежнему ничего не отражало. Просто человек, лицо которого не в состоянии запомнить даже он сам. Очень удобно при его работе.

Диана бегала, суетилась, надела белый кокетливый передник, отправила Давида в комнату «не мешать папе отдыхать» и пыталась быстро соорудить обед.

Виктор неспешно снял пиджак, цепким хозяйским взглядом окинул помещение с низким потолком – бедненько, но чистенько. Почти все осталось так, как было при его покойной матушке.

Диана никогда ничего не требовала, а раз так, то и сам Виктор не считал нужным обновлять мебель или делать ремонт в старой квартире. Хотя, кажется, обои она все-таки недавно поменяла. В его прошлый приезд сюда они были с цветочками, а сейчас по стенам расползлись геометрические фигуры. Удивительная женщина. Интересно, есть ли у нее предел терпимости, и если есть, то где? Виктора даже забавлял этот эксперимент. Когда же она наконец не выдержит и сорвется?

Вместе они прожили недолго. Как раз время, отмеренное до рождения ребенка, получившегося по какому-то совершенно фантастическому стечению обстоятельств. Сам Виктор к мальчишке никаких чувств не испытывал, но решил, что наследник не помешает. Тем более что Диана была весьма удобной. Она никогда ничего не просила, не устраивала скандалы, не спорила и видела свою жизнь в служении мужу. Она даже умудрялась отдавать ему все свои скудные заработки, не догадываясь о том, сколько муж на самом деле зарабатывает. Задавать вопросы было не в духе Дианы. Удобная. Да, пожалуй, именно это прилагательное характеризовало ее как нельзя лучше.

Виктор прошел в кухню, не снимая обуви, и сел за стол. Диана бегала от плиты к холодильнику, на лице читалась напряженная работа мысли – чем накормить неожиданно нагрянувшего мужа? Да так, чтобы он не разочаровался? Виктор наблюдал за женой, давным-давно отправленной в ссылку, и думал, что, пожалуй, на пенсии он все-таки вернет ее к себе. Нужно же будет кому-то за ним ухаживать.

– Какой чай ты будешь? – хлопотала Диана, одной рукой помешивая жидкое тесто на блины, другой открывая крышку старого заварочного чайника, цветы на котором за давностью времени превратились в акварельные пятна.

– Я буду кофе.

– Кофе? Но у меня нет… Подожди секундочку, я к соседке сбегаю.

Виктор молча кивнул и прислонился к стене. Диана выключила огонь под старой чугунной сковородкой и бросилась к двери, на ходу замечая, что мужу не очень удобно сидеть на стуле.

– Пройди в гостиную, там есть мягкое кресло, можно телевизор посмотреть, а я сейчас вернусь.

– А где Давид?

– В своей комнате, я сказала, чтобы тебе не мешал. Не беспокойся, он послушный.

– Иди. – Виктор повел рукой в направлении выхода, жена кивнула и испарилась. Виктор поднялся и зашел в комнату, гордо именуемую гостиной.

Крошечное помещение с дощатым деревянным полом, посреди небольшой круглый лакированный столик на хромых ножках. Сверху покрыт желтой салфеткой, связанной крючком. Виктор мог поспорить, что та скрывает под собой царапину или трещину. В два шага он подошел к столику, поднял салфетку и самодовольно улыбнулся – трещина.

Старый мамин сервант, за стеклянными окнами которого гордо выставлена посуда – щербатая хрустальная конфетница и пять бокалов. Диана что-то там говорила, что они ей достались от бабушки. Неважно.

Виктор быстро заглянул на все полки – скукота. Документы, книги. Рецепты на лекарства она на полках не хранила, что хорошо. Хоть на это ума хватает.

Литографии на стенах поверх новых обоев с тем же нелепым геометрическим узором. Наверняка взяла самые дешевые. Немного косо поклеены, значит, лепила сама. Фотографии. Его, Виктора, и Давида. У мальчика такое же лицо, которое не помнит даже отражение в зеркале. Ни одной собственной фотографии Диана на стену не повесила.