Танго смертельной любви - Александра Миронова

Когда завыла сирена, Эльза перекладывала сэндвичи на витрине, размышляя о художнике. На долю секунды ей показалось, что барабанные перепонки сейчас лопнут. Пронзительная, оглушающая, предвещающая бедствие такого масштаба, которое затмило бы и атомный взрыв. Из кухни выскочила ошалевшая Иванна, единственный глаз в упор смотрел на Эльзу.

– Что это? – тщетно пытаясь перекричать сирену, завопила Эльза. Вместо ответа старуха сильно толкнула ее в направлении выхода. Впрочем, она и сама знала ответ. Из тюрьмы кто-то сбежал, объявлена тревога.

Под жуткий, душераздирающий вой женщины выбежали из булочной, даже ее не закрыв. В этом городе раньше никогда ничего не происходило, включая преступления.

Тучи, наконец собравшиеся в одном месте, кто-то неведомый выкрутил и обрушил ливнем на их головы. Эльза побежала. Споткнувшись и чуть не упав, она мысленно прокляла себя за неудачный выбор обуви. Женщины свернули с главной улицы направо, и здесь их пути разошлись: Иванна нырнула в крошечный старый переулок, а Эльза сняла туфли и бросилась бежать босиком по обтесанной миллиардами шагов мостовой. Через семь минут она была дома. Задыхаясь от страха, ужаса и пережитого стресса, она буквально взлетела по лестнице. Автоматически поцеловав в нос Патрика, как всегда лежавшего на своем месте около двери, и потрепав его за ухом, к чему он снова остался равнодушен, она прямо в прихожей сбросила с себя насквозь промокшую одежду. В этот момент сирена перестала выть. Одновременно прекратился и дождь. Наступившая тишина была оглушающей.

Эльза заметалась по крошечной квартире. Она ужасно не любила, когда хаос врывался в жизнь и сотрясал ее мироздание. Она была просто не в состоянии находиться в квартире. Единственное, что девушка могла сделать в этой ситуации и что делала всегда, – это пробежка, которая помогала взять эмоции под контроль.

Через две минуты, переодевшись, она выбежала из дома, находящегося в тупике и граничащего с лесом. Нормализуя дыхание, Эльза сделала два глубоких вдоха, потянула правую, а затем левую ногу и не спеша начала размеренный бег по дороге, которую знала до мелочей и пробежать по которой могла даже с закрытыми глазами. На этом маршруте она никогда никого не встречала. Местные, которых можно было сосчитать по пальцам, обходили лес стороной. Смешно было ожидать здесь встречи с Иванной или начальником тюрьмы, совершающими вечерний моцион. От мысли о начальнике Эльза фыркнула, отчего дыхание снова сбилось, и она, рассердившись на саму себя, отвлеклась от дороги, тут же споткнулась и чуть не врезалась в человека, вынырнувшего ей навстречу из-за поворота. Эльза увидела перед собой высокого, коротко стриженного мужчину с красивым волевым лицом, и на какую-то долю секунды сердце ее остановилось. Кто он? Что здесь делает? Она шагнула в сторону, чтобы обойти мужчину, он сделал то же самое, в результате чего они столкнулись, и на какое-то мгновение их руки соприкоснулись. Эльза подняла глаза. Пожалуй, она слишком долго была одна. Мужчина смотрел с интересом.

– Вы кто? – без особых церемоний поинтересовался он.

Эльза пожала плечами.

– А кого вы ожидали увидеть? – ответила она вопросом на вопрос. Ей как воздух нужно было узнать, кто этот человек с такими бездонными глазами.

– Никого. Я тут живу и никогда никого не вижу, – мягко ответил мужчина. Стоявшая перед ним девушка заинтересовала его.

– А, вы художник, – немного нервно рассмеялась Эльза, словно внутри лопнул тонкий узелок.

– Можно и так сказать, – улыбнулся мужчина. – А вы, кто же вы все-таки такая?

– Никто, – грустно улыбнулась Эльза. – Извините, мне пора.

Она сделала шаг, обходя художника.

– А имя у вас есть?

– Есть. – Она остановилась.

– Но мне вы его не скажете? – насмешливо предположил художник. – Ладно, можете не говорить, но сейчас не лучшее время для прогулок, из тюрьмы кто-то сбежал, вы наверняка слышали сирену, – предупредил ее Альберт.

– Вы думаете, что преступник сразу отправится на пробежку в направлении города? – рассмеялась Эльза. – Знаете, я не боюсь. В этом городе слишком долго ничего не происходило, так пускай будет сбежавший каторжник. Все лучше тишины.

Последние слова донеслись до Альберта уже издали. Эльза решила продолжить пробежку. Необъяснимое внутреннее упрямство толкало ее вперед, хотя она прекрасно понимала, что разумнее всего было бы остаться дома и никуда не высовываться. Именно это ей подсказывала интуиция, а она ее всегда слушалась, что нужно было сделать и сейчас, тогда всего того, что произошло далее, можно было бы избежать.

Прохожий вырос из-под земли неожиданно. Точнее, вначале она увидела ламу. Затем вторую, третью и не успела сообразить, откуда в местном лесу, в котором давным-давно вымерло все живое, взялись ламы, как на дороге показался человек. В руках он держал мощную палку и выглядел так, словно не спал и не мылся очень давно. Мужчина пристально разглядывал Эльзу, а та, остановившись, уставилась на него. Ну какая же она дура! Зачем ее понесло на эту пробежку? Она сделала шаг назад. Незнакомец пристально смотрел на невысокую хрупкую девушку, стоявшую у него на пути.

– Послушайте, – хрипло начал он.

– Не приближайтесь, – предупредила его Эльза. – Или я закричу.

По идее, художник не должен был уйти далеко.

– Зачем кричать? Мои ламы не любят шума. – Мужчина ухмыльнулся. Во рту у него не хватало нескольких зубов. Она ощутила запах давно не мытого тела.

Эльза снова сделала два шага назад.

– Да не бойся, не обижу, – заверил ее мужик, неумолимо приближаясь. – Просто хочу дорогу уточнить.

Эльза отступила еще на шаг и громко закричала, не дожидаясь, пока он перейдет к активным действиям.

– Заткнись, дура, чего ты орешь? – попытался остановить ее мужик, но Эльза развернулась и побежала, изо всех сил отталкиваясь ногами от мокрой земли и молясь о том, чтобы не поскользнуться.

Альберт действительно был неподалеку, она пробежала не больше трехсот метров, когда снова с ним столкнулась. Задыхаясь, девушка прокричала:

– Там, он там, тот, сбежавший!

– Ты уверена? – Альберт, всегда державший дистанцию с незнакомыми людьми, с ней как-то удивительно быстро и легко перешел на «ты». Да и в создавшейся ситуации, со сбежавшим уголовником-рецидивистом под боком, было не до обмена любезностями.

– Да, – кивнула Эльза и разрыдалась. Все напряжение сегодняшнего дня вылилось наружу. – Он говорит, что путешествует с ламами, но это просто прикрытие, я уверена!

Альберт достал из-за пояса ключ.

– Беги в направлении водопада, знаешь, где это?

Эльза кивнула.

– Когда обогнешь его, увидишь мой дом. Заходи и жди меня там.

Альберт кинулся в том направлении, откуда прибежала Эльза.

– А ты? – беспомощно крикнула она ему вслед.

– Я скоро буду.

Альберт скрылся за деревьями. Эльза почему-то поверила ему. Он был высоким, мощным молодым человеком, проводившим все время на свежем воздухе, и легко смог бы справиться с невысоким противником гораздо старше его. Но она также знала, что вернутся они не скоро. Бродягу нужно будет доставить в полицию. У нее масса времени, в лесу больше бояться некого. Путь свободен.

Движимая любопытством, уже через двадцать минут она была в доме у Альберта. Прослонявшись по мастерской и в очередной раз насладившись серыми оттенками уходящего дневного света, она взяла одну из его кистей и, обмакнув в еще свежие краски на палитре, написала на холсте: «Спасибо!» Аккуратно закрыв дом и оставив ключ на лавочке возле него, она побежала назад, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Эльза знала, что лес пуст и можно закончить свою пробежку. Успокоившись, она наконец-то вновь обрела давно покинувшую ее уверенность в том, что все будет хорошо.

Тем временем над городом появились первые военные вертолеты. Послышался собачий лай – вызвали подкрепление, но служебные псы были бессильны. Грязные потоки смыли все следы.

Эльза вбежала в дом и поднялась по лестнице. Патрика не было возле двери. Она потянула ручку на себя, распахнула дверь в квартиру и задохнулась от счастья, наконец-то оказавшись в объятиях того, кто был для нее целым миром. Эльза в один момент разглядела все детали, словно старый бинокль, заменявший ей зрение все эти ужасные двести восемьдесят четыре дня его заключения, наконец-то сфокусировали – черная щетина, пробившаяся сквозь оливковую кожу, свежая рана на щеке – бордовая запекшаяся кровь, окруженная тончайшими алыми прожилками и нежно-розовой кожей на месте еще двух небольших порезов. Два седых волоса в черной смоли шевелюры и синие, словно крыши Санторини, глаза. Как она могла придумать такое глупое прозвище самому красивому мужчине в мире, которому сама едва доставала до плеча?

– Они все уснули? – мягко промурлыкала она, впитывая в себя запах пота и мускуса, всегда сводивший ее с ума.