Когда сбываются мечты - Эстель Альенде

– Я думаю, что ответ на поверхности, – не выдержал американец. – Творения Гауди безупречны, порой мне кажется, словно они пришли к нам из иного, совершенного мира. Многие считают эти здания фантастическими, да, я согласен, это мир его воображения, его грез, но Антонио сумел рассказать нам об этом, сделать фантазию осязаемой.

«А Спилберг в «Аватаре» разве не превратил сказку в реальных существ, перемещающихся на летающих драконах? Кто знает, чего он покурил, чтобы выдумать такое?» – подумал Пуло.

– Я пытался отследить, откуда он черпал силы, где та энергия, которая питала этого невзрачного человека в черном костюме, – сказал Тимон. – Но этот неряха и грубиян не пускает меня в свою личную жизнь, из чего я делаю вывод, что или он жил только работой, и ежедневно превращал реальность в сказку, или он что-то тщательно скрывает?

Пуло хотел было вставить свое сакраментальное «Шерше ля фам», но, поймав взгляд хозяина, просивший не делать этого, осекся и только перевернулся на другой бок. Молодой экстрасенс помолчал и посмотрел на собаку. «Интересно, поверит ли Кэдден, если я скажу, что это милое животное умеет не только мыслить логически, но и говорить не хуже, чем он сам?» – он улыбнулся, потому что эта идея показалась ему забавной.

– Я склонен думать, что его фантастический стиль компенсировал отсутствие удовлетворения амбиций и желания лучше доли в реальности, – вслух размышлял Тимон. – Вероятно, Гауди создавал эти невообразимые здания для себя самого, для своей души, чтобы найти убежище для своего измученного сердца.

Он достал газетную вырезку, которую они с Пуло тщательно изучали. Положив бумагу на стол, он накрыл ее ладонью и задумался. Потом он несколько раз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Кэдден, не отрываясь, наблюдал за ним. Вдруг лицо ясновидящего исказилось, будто его самого терзал какой-то недуг.

– От всей этой истории веет страданиями. Похоже, жизнь Гауди не была легкой и сладкой. Я чувствую болезнь, – проговорил он. – У него поражены суставы, любое движение причиняет ему боль.

– Это точно, – согласился Кэдден. – Известно, что еще в детстве он заболел ревматизмом.

– Ну да, сейчас осень, подобно рода недуги обостряются, – сказал ясновидящий и взял газету в руки. – Вот снова пошла картинка. Маленький мальчик сидит и смотрит на окружающие его деревья, растения, он наблюдает жизнь природы. Он не может бегать и резвиться со сверстниками, болезнь мешает ему. Вместо того чтобы играть с другими ребятами, он много времени проводит один, он становится созерцателем и начинает рисовать.

– А вот это странно, – заметил Дэн. – Я читал, что еще в школе он провалил экзамен по рисованию. Ты ничего не путаешь?

– Не знаю. Я говорю только то, что мне передают духи, – Тимон поморщился. Любое сомнение в его пророчестве разбивало его ауру, проделывало огромную энергетическую дыру, куда улетучивалась информация, и он становился бессилен.

– В школе он держался отчужденно, ненавидел математику а, начав обучение в университете Барселоны, твердо решил посвятить себя архитектуре. Сейчас, подожди…

Пуло заметил, как Кэдден подался вперед, стараясь не упустить ни одно слова, которое скажет ясновидящий.

– Меня охватывает сильная женская энергетика. Море, шторм маленькая черноволосая девочка…

Внезапно Тимон замолчал. Он сидел с закрытыми глазами и продолжал лишь покачиваться, будто он находится не в своей комнате на диване, а в лодке, качающейся на волнах. Кэдден и Пуло переглянулись в надежде на объяснения, но ни один из них не понимал, что происходит.

– Я уже видел эту картинку, – наконец проговорил экстрасенс. – Она всегда рядом с ним. Он часто думает о ней, он ее любит.

Он открыл глаза и сказал:

– Чтобы двигаться дальше, надо узнать, кто эта девочка? Ее имя начинается на Ла…

Глава 6. Любовь

Любовь. Временное умопомешательство, излечиваемое бракосочетанием или удалением больного за пределы вредного влияния, породившего недуг. Эта болезнь, подобно кариесу и многим другим заболеваниям, распространена исключительно среди цивилизованных народов, живущих в неестественных условиях; дикие племена, которые дышат чистым воздухом и едят простую пищу, обладают иммунитетом к ее губительному воздействию.

Его сильно знобило, несмотря на достаточно теплый день. Он осознавал, что это расплата за вчерашний день, когда он провел несколько часов, сидя на пляже неподалеку от Барселоны. Сейчас его тело отдавало жар, сполна полученный днем раньше. Он посмотрел на свои руки и ноги, которые были неестественно пунцовыми и слегка саднили. От природы белокожий, Антонио старался избегать долгого пребывания на солнце, но вчера он ездил осматривать площадку для строительства новой усадьбы своего друга Эусебио Гуэля и весь день провел под нещадно палящим солнцем.

Земля для постройки дома, которую купил граф Гуэль, находилась всего в нескольких километрах от Барселоны, вблизи от моря, и это заставило Гауди по-новому взглянуть на привычный пейзаж. Ему здесь по-настоящему нравилось. Он всегда тяготел к созерцанию природы, это всегда настраивало его на созидательный и романтический лад. Оказавшись в живописной приморской деревушке, архитектор окончательно уверился, что лучшего места для новой постройки, по замыслу состоявшей из нескольких домов и паркового комплекса, не сыскать. Гауди был воодушевлен проектом, начал продумывать план будущего строительства. Он хотел немедленно вернуться в город и поделиться с другом и покровителем возникшими идеями, но вспомнил, что Эусебио путешествовал по делам своей торговой фирмы и должен был вернуться из Туниса только через два дня.

Оказавшись у моря и решив, что торопиться ему некуда, Антонио захотел немного отдохнуть, поваляться на пляже и помечтать. Проходя по набережной, он увидел на скамейке оставленную кем-то книгу. Он поднял ее, желая почитать, чтобы скоротать время и отвлечься от собственных мыслей. Он едва раскрыл книгу, это был современный французский роман, прочел несколько страниц, и тотчас же отложил. Перевод был отвратительный, и перфекционизм и постоянное стремление к совершенству, которые было у Гауди в крови, чуть было не заставили его написать разгневанное письмо редактору этого издания. В этом послании он хотел спросить, какая муха укусила этого человека, и почему он решил опубликовать подобную чепуху. Может быть, он просто выпил много вина? Или же переводчик был его родственником? Или… Нет, продолжать размышлять о редакторе Антонио не собирался. Слишком много вещей надо было обдумать. Он не мог транжирить драгоценные минуты своей жизни на недостойные внимания вещи.