Диалоги Эвгемера - Вольтер

В другом месте он говорит: "Я полагаю… что органические молекулы, отправляющиеся из всех частей тела в тестикулы и семенные мешочки самца, а также в тестикулы и любую другую часть тела самки, образуют там семенную жидкость, представляющую собой и у того, и у другого пола, как мы видим, некий род экстракта из всех частей тела…; когда в образующейся при соитии смеси оказывается больше органических молекул самца, чем самки, рождается самец; наоборот, если там оказывается больше органических частиц самки, чем самца, образуется маленький зародыш самки".

Калликрат. Но если дело обстоит так, как он говорит, может ведь родиться ребенок, состоящий из двух третей мужчины и одной трети женщины, и гермафродиты станут вполне обычным явлением, когда Женщины начнут выделять столько же семенной жидкости, сколько мужчины. Однако ведь вам известно, что, к несчастью, существует много Женщин, совсем не выделяющих эту жидкость, питающих отвращение к ласкам своих супругов и тем не менее имеющих много детей.

Впрочем, эта система, показавшаяся мне столь соблазнительной — ведь я усматриваю в ней большую проницательность и силу воображения, — понемногу начинает меня смущать. Я не могу составить себе точного представления об этих внутренних молекулах. Если ребенок зарождается в таких матрицах, какая может быть нужда в оплодотворяющей жидкости? А если он зарождается из этой жидкости, что за нужда в таких матрицах? Более того, мне кажется весьма необычным, что органические матрицы, никак не питавшие наше тело, оказываются затем человеческим телом, обладающим способностью передвигаться и мыслить, так что органическая молекула может стать либо Александром, либо каплей мочи. Скажите мне, как была принята эта система?

Эвгемер. Те, кто углубляется в философские новшества, выступили против нее и ее охаяли; те же, кто в этих новшествах не копается, отбросили ее на основе простой кажимости; однако все осыпали похвалами "Естественную историю", написанную тем же автором, где говорится о человеке с детства и вплоть до его кончины. Небольшой этот труд — физическое руководство, учащее нас жить и умирать; то история всего человеческого рода, основанная на известных фактах, тогда как органические матрицы — всего лишь гипотеза. Итак, полагаю я, нам надо отказаться от познания того, как мы произошли: мы напоминаем египтян, извлекающих столько пользы из своего Нила, но до сих пор не знающих, где находятся его истоки; быть может, когда-нибудь они их откроют.

Диалог десятый

БЫЛА ЛИ ЗЕМЛЯ ОБРАЗОВАНА КОМЕТОЙ?

Калликрат. Коль скоро я уже отчаиваюсь точно узнать, каким образом был рожден, как я живу, мыслю и как могу умереть, я не должен льстить себя надеждой познать планету, на которой я обитаю, лучше, чем себя самого. Однако вы мне сказали: быть может, египтяне когда-нибудь отыщут истоки своего Нила; это воскрешает во мне слабую надежду узнать в один прекрасный день строение нашей Земли. Я отрекся от отклоняющихся атомов Эпикура; но разве ваши мудрые варвары, изобретшие такое множество прекрасных вещей, ничего не узнали о способе сотворения Земли? Исследуя птичье гнездо, можно понять его строение, не зная при этом, что именно дает этим птицам жизнь, инстинкт и их перья. Так неужели же нет никого, кто исследовал бы хорошенько гнездо, в котором мы пребываем, — этот маленький уголок Вселенной, где заперла нас природа?

Эвгемер. Кардет, о котором я вам говорил, высказал догадку, что наше гнездо первоначально было покрывавшимся корой Солнцем.

Калликрат. Солнце, покрывшееся корой! Да вы шутите!

Эвгемер. Нет, это Кардет, несомненно, шутил, когда утверждал, будто наш шар был некогда Солнцем, образованным тонкой материей, состоящей из шариков; однако наши материи уплотнились, и мы утратили свой блеск и силу; после того мы выпали из вихря, центр которого составляли, и попали в вихрь нашего нынешнего Солнца. Наша Земля целиком покрыта рифленой и разветвленной материей. В конце концов из звезд, которыми мы были, мы стали луной, обладающей в качестве льготы вращающейся вокруг нас другой маленькой луной, что должно нас утешить в нашей опале.

Калликрат. Вы спутываете все мои представления. Я ведь уже был готов стать учеником вашего галла. Но я нахожу, что Эпикур, Аристотель и Платон были значительно более рассудительны, чем ваш Кардет. Это ведь не философская система, а бред человека, находящегося в горячечном состоянии.

Эвгемер. Некоторое время тому назад это именовали корпускулярной философией, единственно истинной. Химеры эти имели даже своих комментаторов; считалось, что геометр, давший для своего времени нечто довольно дельное в области оптики, вообще не может ошибаться.

Калликрат. А что открыли после него относительно образования нашего шара?

Эвгемер. Было сделано открытие одним германским философом,[25] о котором я немного уже вам говорил: это автор предустановленной гармонии, согласно которой душа держит речь, в то время как тело, ничего в этой речи не смыслящее, жестикулирует; иначе говоря, тело это отбивает время, указываемое душой на циферблате, причем она не слышит боя часов. В соответствии с теми же принципами он обнаружил, что началом существования нашей планеты был пожар. Моря были приглашены, дабы погасить огонь, а все составлявшее землю остекленело и осталось массой стекла.

Трудно поверить, что подобную систему выдумал математик, однако это так.

Калликрат. Согласитесь: моего Эпикура нельзя упрекнуть в подобных проделках. Я жду от вас истины, а не причуд.

Эвгемер. Прекрасно, я еще расскажу вам о философе, отлично написавшем "Естественную историю" человека.[26] Ему принадлежит также "Естественная история" Земли, но он выдает ее лишь за гипотетический вымысел.

Он предполагает, что в один прекрасный день комета, проходящая вблизи Солнца…

Калликрат. Как! Комета, которую Аристотель и мой Эпикур объявили испарением Земли?

Эвгемер. Аристотель и ваш Эпикур очень плохо разбирались в кометах. У них не было никакого прибора, который помог бы их глазам увидеть кометы и измерить их путь. Галлы, касситеридцы и германцы, а также соседние с греками народы создали для себя инструменты, содействующие открытию истины; с помощью этих инструментов они узнали, что кометы представляют собой планеты, циркулирующие вокруг Солнца по огромным кривым, приближающимся к параболе; они высказали догадку, что среди этих светил существуют такие, которые выполняют свой путь не менее чем за сто пятьдесят лет. Были предсказаны сроки их возвращения, как предсказывают затмения; однако предсказания эти нельзя было сделать с той же точностью: для этого многого недостает.

Калликрат. Я прошу их извинить мое невежество. Вы как будто сказали, что одна из комет упала на Солнце: что же из этого воспоследовало? Разве она не сгорела?

Эвгемер. Галльский философ предположил, что она только слегка задела поверхность этой могучей звезды и унесла с нее кусок материи, из которого образовалась Земля. Этого куска было вполне достаточно и для образования других планет. Можно представить себе, что куски грубой материи, украденные таким образом у Солнца, были достаточно горячи. Утверждают, что одна из комет, проделывая свой путь вблизи этого светила, становится в две тысячи раз более горячей, чем раскаленное докрасна железо, и может остыть лишь за период в пятьдесят тысяч лет.

Из этого можно заключить, что наша Земля, не слишком-то горячая у обоих своих полюсов, потратила более пятидесяти тысяч лет на свое охлаждение: ведь полюсы ее холодны, как лед. Она прибыла с Солнца на то место, где сейчас находится, совершенно остекленевшей, как это назвал германский философ; именно с того времени начали изготовлять стекло из песка.

Калликрат. Мне чудится, будто я читаю греческих поэтов, рассказывающих, почему Аполлон ежевечерно укладывается спать в море и почему Юнона иногда усаживается на радугу. Скажите откровенно, не хотите ли вы меня заставить поверить, будто Земля сделана из стекла и будто она явилась с Солнца настолько горячей, что до сих пор не остыла в районе Эфиопии, в то время как на земле лапландцев все замерзают?

Эвгемер. Но ведь автор выдает вам эту историю всего только за гипотезу.

Калликрат. В самом деле, — плачу вам гипотезой за гипотезу — уж не любите ли вы греков так же сильно, как галлов? Что до меня, заверяю вас: Минерва, богиня мудрости, вышедшая из головы Юпитера; Венера, рожденная из божественного семени, упавшего на морское побережье, дабы навеки объединить воду, воздух и землю; Прометей, явившийся затем, чтобы принести небесный огонь Пандоре; Амур с его повязкой, стрелами и крылами; Церера, научившая людей земледелию; Вакх, утишающий их страдания дивным напитком, — эти очаровательные мифы, хитроумные эмблемы природы, вполне стоят предустановленной гармонии, бесед со Словом и кометы, образовавшей нашу Землю.