Можно помереть со смеху - Эрл Гарднер

Когда мы вышли из ресторана и служитель подогнал к подъезду мой автомобиль, Люсиль проворно уселась за руль. Она подтянула юбку так, что оголились колени, и демонстрировала мне свои прелестные ножки. На центральных улицах мы стремительно, как форель в бурной горной речке, лавировали в потоке машин, потом переехали через мост, проехали метров двести по грунтовой дороге, свернули направо, в затененную деревьями парковую аллею, и оказались на берегу водоема. Может быть, это была широкая река, может быть, лагуна, а может быть, водохранилище. Я так никогда и не узнал, что это было на самом деле, только видел в неясном свете луны мерцающую воду.

Люсиль выключила мотор и откинулась на спинку сиденья. Воцарилась тишина, нарушаемая только легким шумом остывающего двигателя. Потом послышалось кваканье лягушки. Вслед за первым смельчаком заквакали остальные. Затем ночь ожила тысячью звуков.

И в этот момент Люсиль выскользнула из-за руля и придвинулась ко мне вплотную так, что ее подбородок касался моего плеча. Голова ее запрокинулась, глаза были полузакрыты, в лунном свете были видны обнаженные колени.

Я обнял Люсиль. Она приподняла подбородок, и я поцеловал ее долгим поцелуем, который вызвал во мне естественное возбуждение.

Я притянул ее к себе еще ближе, мои губы прижались к ее лбу, кончики пальцев ласкали нежную кожу на шее. Ее тело расслабилось и затихло в моих объятиях.

Мы сидели так приблизительно минут десять-пятнадцать, любуясь лунной дорожкой на воде, нежась в бархатном тепле ночи, прислушиваясь к шорохам темного берега.

Потом я почувствовал, как Люсиль легко шевельнулась в моих объятиях, чуть сильнее прижалась ко мне, и мы слились в долгом поцелуе.

Неожиданно она резко оттолкнула меня и поспешно заняла свое место за рулем. Я потянулся к ней, но она правой рукой остановила меня, в то время как ее левая рука повернула ключ зажигания, и наша машина с зажженными фарами начала разворачиваться.

– Люсиль, – сказал я с мягким упреком.

– Все, Дональд, – отозвалась она. И тут же смягчила ответ: – Я попробую объяснить вам.

– Что объяснить?

– Вы вели себя как подобает и не перешли границ. Этого я и ожидала от вас. Я хочу сказать вам, что мы зашли достаточно далеко.

– Для вас?

– Для нас обоих, Дональд. Вы славный парень. Не надо все портить.

Через ветровое стекло в машину проникал лунный свет и освещал ее взволнованное, возбужденное лицо. Она гнала машину по грунтовой дороге, как бы стараясь поскорее покинуть это место. На предельной скорости мы выехали на асфальт, проскочили через мост, и, только после того, как влились в поток уличного движения, наша машина сбавила скорость. Казалось, напряжение оставило Люсиль. Несколько раз она искоса взглянула на меня. Мы молча проехали несколько улиц и подъехали к дому, где она жила. Машина остановилась с выключенным мотором и потушенными фарами.

– Мне вылезать? – спросил я.

– Не надо!

Я молча откинулся на спинку сиденья.

Она сказала:

– Вы выдержали экзамен. Думаю, вы получили «пять с плюсом». Что вы хотели узнать у меня?

– Все, что вам известно.

– Дональд, – сказала она, – не знаю, смогу ли я помочь или нет, но вот что я могу сказать по этому поводу. В нашей семье никогда не было много денег. Однако дядя Аарон в свое время уехал в Техас и за бесценок приобрел там кусок бросовой земли. Он упорно держался за эту землю, построил там лачугу, завел несколько коров и жил так до тех пор, пока… Ну, вы, конечно, догадались, что произошло дальше. Там нашли нефть. Он разбогател. Вскоре умерла его жена. Дядя Аарон остался один. Однажды он приехал ко мне в Калифорнию. Я была единственной родственницей, которая переписывалась с ним. Я показала ему наш город, как могла, развлекала его. Вернувшись в Техас, он прислал мне оттуда несколько писем. В одном из них он сообщил мне, что написал завещание, по которому оставлял мне все свое имущество. Это необычайно удивило меня.

Он был моим родственником, я сочувствовала его одиночеству, кроме того, я не была уверена, что сумею правильно распорядиться его имуществом, поэтому в благодарственном письме я обратила его внимание на то, что ему следовало бы заняться поисками других членов нашей семьи.

– Он последовал вашему совету? – спросил я.

– Последовал. Он сообщил, что нашел родственницу по имени Беатрис Клаймер, у которой есть дочь Ивонна, что они живут в Бербенке, но он оставляет мне большую часть его собственности, хотя им тоже останется достаточно, чтобы обеспечить безбедное существование. Других родственников он не обнаружил.

– У вас сохранились эти письма? – спросил я.

Она кивнула.

– Продолжайте, – попросил я. – Что было дальше?

– Случилось то, что неизбежно должно было случиться, – ответила она. – В Техасе появилась куколка, и вдовец-миллионер быстро попался на ее крючок.

– Она женила его на себе?

– Женила, и он так и остался висеть на ее крючке. Естественно, что его жена глубоко возненавидела меня. Я хорошо понимала, что она постоянно капала ему на мозги, настраивая против меня. Тон его писем резко изменился, он написал мне сразу после свадьбы и сообщил, что по понятным причинам он внесет в свое завещание некоторые изменения, но при этом оставит мне третью часть наследства. Позже он известил меня, что все свое имущество в Техасе он полностью оставляет своей жене, но завещает мне свое имущество, расположенное в Калифорнии. Еще через пару месяцев я получила уведомление о том, что он по дешевке распродал все свое калифорнийское имущество и превратил в наличные. Вскоре он умер, и по его завещанию оказалось, что все, за исключением участка земли в районе Сан-Бернардино, досталось его жене. Этот участок, вместе с пятнадцатью тысячами долларов, перешел по наследству к его племяннице Ивонне Клаймер.

– Значит ли это, что мать Ивонны к тому времени умерла?

– Полагаю, что так. Она либо умерла, либо чем-нибудь не угодила жене дяди Аарона. Честно говоря, у меня не осталось горького осадка от этой истории. Я не погрешу против истины, если скажу, что деньги не главное в моей жизни. Я не стремлюсь к богатству, но хотела бы иметь достаточно денег, чтобы не беспокоиться о завтрашнем дне. Девушка, которая не разгибаясь сидит за пишущей машинкой, не может не беспокоиться о том, что с ней будет, если она заболеет: заработает артрит или будет вынуждена оставить работу по другим каким-то причинам. Я не знаю, сколько денег имел дядя Аарон, но это был большой денежный мешок. Если бы у меня на черный день было несколько тысяч долларов, это облегчило бы мое существование. Такая жизнь подходит мне больше, чем жизнь богатой суки, которая, будучи постоянно окруженной охотящимися за ее деньгами молодчиками, бездельничает в европейских отелях, проводит ночи в барах. И еще…

– Вы можете выйти замуж, – сказал я ей. – И это даст вам чувство уверенности.

– Замужество пугает меня, оно не прибавляет уверенности в будущем. Вы выходите замуж. Расстаетесь с независимостью. Рожаете детей. Становитесь домашней хозяйкой, теряете фигуру, душевную энергию и своих друзей. А после всего этого ваш муж оставляет вас ради миража юности… Вы рассказали мне о Друрри Велсе и его первой жене, которая живет в этом городе. Что вы скажете о ее судьбе?

– Ну, кое-что от этого остается, – промямлил я.

– Дети? – спросила она.

– Двое.

– А какова ее собственная жизнь?

– Ну, она работает, когда может… Ее здоровье оставляет желать лучшего.

– Вот об этом я и говорю, – сказала Люсиль. – Меня лично пугает потеря независимости. Я имела немало возможностей выйти замуж, но отказывалась от этого, потому что никого не любила, хотя несколько раз я все же всерьез обдумывала предложения руки и сердца. Конечно, я надеюсь, что придет день, когда я потеряю голову от любви, и тогда мне будет не до рассуждений о своем будущем. Я брошусь в брак очертя голову… Но человека, Дональд, не могут не напугать неизвестность и мысли о том, что может случиться.

– Вас могут пугать мысли о том, что может случиться, но невозможно предвидеть всего, что с вами может произойти.

– Полагаю, что вы правы.

– Вы должны идти вперед и прожить вашу жизнь так, как вам это удастся. Постарайтесь наилучшим образом разыграть ваши карты. И улыбайтесь! Нельзя уползти под кровать и спрятаться там от жизни. Вы должны каждую минуту жить, должны прожить всю вашу жизнь до самой смерти.

– Знаю, – сказала она, – и пусть у вас не складывается ложное впечатление, будто я боюсь жизни. Я ничего не боюсь. Теперь я скажу вам одну вещь: как я отношусь ко всей этой истории. Естественно, у меня осталось горькое чувство, но я никогда никому об этом не говорила.

– Вы что-нибудь знаете о женщине, которая вышла замуж за вашего дядю Аарона?

– О ней я знаю только то, что она значительно моложе его и свадьба была невеселой: без помолвки и всего такого. Они просто сошлись и поженились. Думаю, он встретил ее где-нибудь в гостинице. Она знала, чего хотела, и действовала уверенно.