Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1 - Семен Маркович Дубнов

церквей, бросали камнями и причиняли увечья: однажды камень, попавший в слепого на один глаз еврея, вышиб ему дру­гой глаз, и несчастный совсем ослеп (1789). Расправы с обитателя­ми гетто совершались особенно энергично там, где дело касалось новообращенного. Дом катехуменов, или приют для крещеных ев­реев (casa), был ловушкою, куда большею частью попадали авантю­ристы или люди, заманенные туда обманом, а то и насильственно похищенные. Обитателям гетто строжайше запрещалось даже под­ходить близко к этому дому, а тем более встречаться с попавшими туда родными и близкими. Пытка и казнь грозили еврею, приютив­шему у себя беглого неофита. Как вербовали неофитов, показывает следующий случай. В 1787 г. один еврейский авантюрист в Риме зая­вил священникам о своей готовности принять крещение. Когда его поместили в доме для катехуменов, он с целью добиться еще боль­ших выгод от своих покровителей донес, что в гетто остались еще двое мальчиков-сирот, его родственники, готовые принять креще­ние. Действительные родственники, у которых эти дети воспитыва­лись, узнали, что их ищет папская полиция, и мальчиков поспешили спрятать. Тогда полиция арестовала шестьдесят еврейских мальчи­ков и приказала подвергнуть пытке старшин еврейской общины. Пришлось выдать несчастных сирот. Их потащили к купели, несмотря на отчаянные протесты старшего мальчика. Община же за попытку спасти их поплатилась большой контрибуцией. Об этом случае рим­ские евреи сообщили своим соплеменникам в Берлине и других мес­тах.

Измученная римская община обратилась однажды к Папе Пию VI с мольбою — облегчить ее положение (1786). В записке, представленной Папе общинным советом (Congrega), были пере­числены все податные тяготы, которые несет гетто (в длинном пе­речне податей фигурируют, между прочим, позорный «карнаваль­ный налог» и сбор в пользу дома катехуменов), все ограничения в промыслах и публичные унижения, которые еврей переносит на каждом шагу. Отчаяние просителей прорвалось в следующем наи­вном обращении к Папе, автору эдикта 1775 года: «Поднимитесь, владыко, и бросьте с высоты своего престола взгляд на лежащее внизу гетто, на этот несчастный остаток Израиля, который ведь есть и ваш народ и который в слезах простирает к вам руки с мольбою!» Пий VI внял мольбе евреев и назначил особую ко­миссию из семи членов для рассмотрения их жалоб. Комиссия не спешила исполнить возложенное на нее поручение, и еще в 1789 г. рассматривала представленную евреями записку. Конечно, из это­го совещания патеров ничего не вышло. На стон измученного гетто отозвалась через несколько лет другая власть: шедшая из ре­волюционной Франции победоносная армия, ворвавшаяся в Рим, из­гнавшая оттуда Папу и поднявшая знамя республики в центре деспо­тического церковно-полицейского государства.

Не такую мрачную, как в Риме, но все же безотрадную картину представляло положение еврейских общин в других частях Италии. Гетто Венеции, Падуи и других городов Венецианской республики сохранились в прежнем виде. Легче жилось евреям под властью гер­цогов Тосканы в большой общине Ливорно, во Флоренции и других городах, где не соблюдался режим гетто. В Ливорно и Флоренции евреи получили даже право посылать своих представителей в город­ской совет (1780). В австрийских областях Италии нашли некоторый отклик культурные реформы Иосифа II. В Триесте еврейская общи­на готовилась открыть нормальную школу и сносилась по этому по­воду с Мендельсоном и Вессели, который тогда печатал свои горя­чие призывы к школьной реформе (1782—1784).

§ 8. Страны сефардско-ашкеназской культуры (Голландия, Англия, Турция)

Мы выделяем в особую группу те страны, где основу еврейско­го населения составляли сефарды, а надстройку ашкеназы. То были Голландия и Англия, где еврейские колонии образовались вследствие эмиграции марранов из Пиренейского полуострова в XVII веке, и Турция, где сложился центр из испанских изгнанников еще в начале XVI века[10].

Оставаясь в Голландии гражданами третьего разряда, после реформатов и католиков, евреи сначала занимали одно из первых мест в хозяйственной жизни страны, как деятельные участники ко­лониальной торговли и международного кредита. Но со второй по­ловины XVIII века, вследствие общего упадка голландской торгов­ли в соперничестве с английской, пришел конец и еврейскому благо­получию. Многие сефарды, акционеры Ост-Индской компании, ра­зорились; сократилась дистанция между этим высшим классом и сред­ним классом ашкеназов. Еще в 70-х годах в сочинениях сефардского писателя Исаака де Пинто и другого члена того же аристократичес­кого рода отмечается хозяйственный кризис среди голландских ев­реев. Либеральные авторы считают одною из причин кризиса стро­гое соблюдение субботнего и праздничного покоя, заставляющее ев­реев терять много трудовых дней; один из писателей предлагает пе­ренести празднование субботы на воскресенье, чтобы не приходи­лось отдыхать два дня в неделю. Такие радикальные предложения не могли осуществиться, но вообще влияние нового просвещения чув­ствовалось в некоторых кругах еврейского общества. Сефарды под­давались влиянию французского вольнодумства, а среди ашкеназов распространялись идеи Мендельсона и берлинских просветителей. Впрочем, большинство голландских евреев оставалось еще консер­вативным и в религиозных, и в политических вопросах. Во время борь­бы демократических «патриотов» с штатгальтером Вильгельмом V Оранским (1786—1787) евреи сохранили традиционную верность Оранскому дому. Бежавший из Гааги штатгальтер нашел в Амстер­даме приют в доме Вениамина Когена; после реставрации Вильгель­ма при помощи прусских войск евреи участвовали в торжествах в честь возвратившегося правителя. Они, по-видимому, имели основа­ние предпочесть правительственную партию тем «патриотам» из бур­жуазии, которые в магистратах и купеческих гильдиях всячески ог­раничивали их права и не принимали их в свое общество.

По сравнению с еврейской колонией в Голландии, где числи­лось около 35 000 человек[11], ее историческая ветвь в Англии (15 000) была незначительна. Но политическое брожение было здесь силь­нее, особенно после неудачного билля о натурализации 1753 года. Политическая реакция, плодом которой был этот акт, да­вала себя чувствовать к концу XVIII века. Все ярче выступал кон­траст между видной экономической ролью евреев и их граж­данским бесправием. Роковая формула гражданской присяги: «клянусь по истинной вере христианина» («upon the true faith of a Christian») преграждала евреям доступ в гражданское общество. Между евреем и англичанином стояла господствующая церковь, не воинствующая и агрессивная, на подобие римско-католической, а пассивно-упорная, не признававшая гражданином неангликанца и тем более нехристианина. Ярлык господствующей церкви мог спа­сать от всяких неприятностей. Когда в 1780 г. в Лондоне возникли уличные беспорядки на почве религиозных столкновений, евреи вы­вешивали в окнах своих домов надпись: «Дом принадлежит истин­ному протестанту». Но в эту эпоху стала практиковаться более серь­езная «перемена ярлыка». Среди еврейской аристократии нашлись некоторые главы семейств, которые решились ввести своих детей в лоно господствующей церкви, чтобы обеспечить им хорошую карье­ру и положение в обществе. Большим соблазном послужил здесь при­мер известного лондонского финансиста Самсона Гидеона, который после отмены билля о натурализации пришел в такое отчаяние, что решил окрестить своих детей.