Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1 - Семен Маркович Дубнов

когда еврейская община в Стокгольме насчитывала уже 69 «привилегированных» семейств. Регламент 1782 года оставил свои следы и в законодательстве шведской провинции Финлян­дии, которая допускала только горсточку «терпимых» евреев даже после присоединения края к России.

§ 10. Внеевропейские страны: Старый и Новый Свет

Полумиллионное еврейское население мусульманского Восто­ка {число, основанное только на догадках) состояло в подавляющем большинстве из сефардов и древних туземцев. Сефардский элемент преобладал в землях Азиатской Турции: Палестине, Сирии и Месо­потамии, а также в турецком Египте. В Святой Земле с ним еще со­перничал постепенно усиливавшийся приток ашкеназов из Евро­пы, но в прочих странах общины были почти сплошь сефардски­ми. В североафриканском Магребе: в Триполитании, Алжире, Ту­нисе и Марокко сефарды принадлежали в общинах к зажиточно­му классу, а туземные арабские евреи (мустарабы) к пролетариа­ту. В Персии, наоборот, преобладают туземные среднеазиатские евреи, рассеянные еще в Туркестане, Бухаре и на Кавказе. Мы знаем судьбу всех этих жалких остатков былого восточного центра ев­рейства. Люди живут здесь под двойным гнетом мусульманского фанатизма и восточной деспотии. Каждая провинция имеет свою систему беззакония и произвола. Каждый сатрап то «мирно» вы­сасывает из населения соки, отбирая лишнее у богатых и насущ­ное у бедных, то опустошает еврейский квартал чрезвычайным набегом. Забитые, запуганные общины в каждой сатрапии прила­живаются к местным порядкам вне гетто и хранят свою скорбную тайну внутри его.

В Палестине, превращенной турецким владычеством в страну развалин, тысячи еврейских семейств сосредоточены вокруг некро­полей, охраняя эти города мертвых, святые гробницы. Эти бедняки питались подаяниями благочестивцев из Европы. Иерусалим, Хев­рон, Сафед, Тивериада составляли тетрархию благочестивого нищен­ства. Раньше тут властвовали в закоулках гетто раввинизм и аскети­ческая каббала; к концу XVIII века из Польши и России проникает более активная мистика новых хасидов из школы Бешта, образую­щих значительные центры в Тивериаде и Хевроне. Таков элемент «реформы» в сонном, темном царстве...

А дальше, на необозримых пространствах Сирии, Египта и Бер­берии, тянется цепь еврейских колоний — безмолвных памятников давно угасшей цивилизации, великих исторических переворотов. Волна варварства, тирании и фанатизма затопила всю эту средизем­ную полосу, колыбель еврейской и мировой культуры. Дремлет Вос­ток на пороге бурного XIX века. Только к концу этого века туда до­несется гул европейских движений и над старыми гробницами раз­дастся благовест жизни.

В то время как седая мать Европы, Азия, была еще погружена в глубокую летаргию, юная дочь Европы, ставшая независимой Се­верная Америка, вступала в новую политическую жизнь. Освобо­дившись от английской опеки, она поспешила отречься от старых европейских предрассудков и провозгласила начала свободы и ра­венства. Через 22 года после того как в Лондоне отказали евреям в натурализации, американская Декларация независимости 1776 года провозгласила принцип равенства всех граждан в будущей респуб­лике Соединенных Штатов. То был первый в мире политический акт, гарантировавший равноправие евреев. В тот момент действие этого акта распространялось только на несколько тысяч евреев За­атлантической республики (в Соединенных Штатах жило тогда око­ло 5000 евреев и приблизительно столько же в остальных американс­ких колониях), но моральное действие его было велико: через три­надцать лет на этот акт сошлются борцы за эмансипацию в револю­ционном Национальном собрании в Париже.

II. ГЛАВНЫЕ ПРОЦЕССЫ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ

§ 11. Эмансипация и реакция

Два ряда процессов параллельно проходят перед нами в новейшей истории еврейского народа, взятой в гранях 1789—1914 годов, от первой французской революции до последней мировой войны. В политической истории народа чередуются гражданская эмансипация (или борьба за нее) и реакция (общая или специально-антиеврейская). В культурной истории этому соответствует чередование или соперничество ассимиляции и национального движения. Эти два ряда процессов переплетаются между собою в цепи событий XIX и начала XX века, и причинная связь их придает динамике всего периода характер стройной исторической эволюции.

Термин «эмансипация», для обозначения законодательного уравнения евреев в правах с прочими гражданами страны, есть продукт новейшего времени. При старом порядке, когда евреи в каждой стране занимали положение не группы граждан, а чужой внегражданской касты, которой государство отпускало ограниченное количество концессий, или «привилегий», могла идти речь об отдельных правах, но не о праве, не о гражданском равенстве. «Эмансипация» могла стать политическим фактом только с момента возникновения современного правового государства, пришедшего на смену старому, сословному или полицейскому. В Европе такой момент наступил для Франции с 1789 года, для других стран Запада с 1848 года, а для России только в XX веке[12] . По мере утверждения нового конституционного строя в разных странах, процесс эмансипации проходил обыкновенно через ряд ступеней. При самом установлении правового государства равноправие только подразумевалось, как прямой вывод из общего принципа гражданского равенства, начертанного в основных законах или «конституции». Так было после провозглашения Декларации прав во Франции и первых статей либеральных конституций в других странах. Но общие формулы гражданского равенства оказывались недостаточными для юридического установления равноправия евреев. Громко раздавались голоса, что на евреев не следует рас­пространять основной закон о равенстве всех перед законом; так было и при самом рождении гражданской свободы, после обнаро­дования Декларации прав. Тогда начиналось специальное парла­ментское обсуждение еврейского вопроса (во французском Наци­ональном собрании 1789—1791 гг., в германских и австрийских парламентах 1848-го и следующих годов), и после некоторых ко­лебаний равноправие евреев формально узаконивалось в силу необходимости, ибо невозможно было совместить бесправие одной части население с обновленным государственным стро­ем. Но и это официально признанное еврейское равноправие наталкивалось на препятствия двоякого рода: либо после ре­волюции, вырвавшей у правительства конституционную хар­тию, наступала реакция с отменой основных законов, либо хри­стианское общество не мирилось с фактическим осуществлени­ем еврейского равноправия. В первом случае равноправие юри­дически отменялось, в последнем проведение его в жизнь фак­тически тормозилось. Правительственные реакции имеют характер временный, и отмененные конституции в полном или урезанном виде, после некоторого перерыва, вновь вступают в силу. Гораздо более длительны общественные реакции, т. е. противодействие христианского общества осуществлению юри­дически уже признанной эмансипации. Такая реакция часто проявляется в форме организованной борьбы (антисемитизм на Западе). Местами она является враждебным откликом не на признанную уже эмансипацию, а на предварительную борьбу евреев за свою свободу против упорно держащегося старого ре­жима (Германия до 1848 года, а позже Россия).

Экономический фактор играл большую роль и в либераль­ных и в реакционных движениях. Век политических переворотов был также веком глубоких изменений в экономическом строе Европы. Век пара и электричества, новых путей сообщения и величайших технических изобретений до бесконечности расширил производство товаров и рынки их сбыта, создал мировой капитализм и обострил классовую борьбу.