Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему официальная медицина не занимается такими сложными проблемами, как сглаз или порча? А ведь о них знали десятки веков назад! Такие заболевания лечат другие «специалисты» – колдуны, ясновидящие, гадалки, и… шарлатаны. Встречаются врачи совестливые. Не зная, как лечить болезнь, они отправляют пациента к «бабкам» или к священнику. А так хочется быть здоровым! Чтобы не было больно, чтобы не травили наркозом, «химией», не ограничивали запретами. Хочется, чтобы в жизни все было закономерно, выверено, как в таблице Менделеева. Чтобы не было случайностей, чтобы всегда можно было найти причину и устранить «поломку» в организме, а по возможности – предупредить.
Врач клиники, в которой Анатолий Петрович проходил обследование, при расставании процитировал ему слова академика Николая Амосова, известного в Израиле специалиста: «Не надейтесь на медицину. Она неплохо лечит многие болезни, но не может сделать человека здоровым».
Еще перед поездкой в Израиль они с женой решили обязательно побывать в Иерусалиме, посмотреть святыни, прикоснуться к которым стремятся люди со всего мира. Быть рядом и не посетить Святые места может только безнадежно равнодушный человек. И вера тут ни при чем. Невозможно миновать город, впитавший в себя десятки культур различных народов: римлян, арабов, англичан, русских, сирийцев, греков, католиков, православных, мусульман, иудеев, мудрых, глупых, добрых, злых, великих, ничтожных, праведных, грешных. Все они оставили здесь свой след. Иногда этот след бывал кровавым. Нет в мире другого такого центра: ни по древности, ни по значению для судеб человеческих. Вспомнил Анатолий Петрович, как еще маленьким он слышал рассказ своей бабушки о ее паломничестве во святой Иерусалим. Долгим был этот путь, тяжелым, полным опасностей и лишений. В его детской памяти осталась эта история. Он и сейчас слышит тихий, напевный бабушкин голос:
– Давным-давно, еще до основания Иерусалима, на это место по повелению Божьему пришел Авраам со своим сыном Исааком, для принесения жертвы. А потом, несколько веков спустя, царь Давид основал здесь свою столицу. Сын Давида – Соломон, построил в Иерусалиме храм, где проповедовали старые мудрые люди, их называли пророками. Они возвещали о скором пришествии в мир Спасителя – Сына Божия… В Иерусалимский храм принесли Младенца Иисуса, и был Он встречен праведным Симеоном, символизирующим прошлые, жестокие уходящие дохристианские времена. Еще отроком Господь много раз посещал Иерусалим, удивляя книжников и пророков своей необыкновенной мудростью. Начав свое служение, Спаситель несколько раз посещал Святой город, проповедуя Царствие Небесное.
Сейчас, через много лет после кончины бабушки, Анатолий Петрович приехал в этот город. Не пришел, как она, а прилетел на самолете, доехал на машине и был потрясен его ослепительной красотой. Город был построен из белого камня. За тысячелетия белизна несколько смягчилась, стала кремовой, но от этого его сияние и красота не померкли. Стены домов, столбчатые заборы, арки и узенькие тротуары, отражавшие солнечные лучи, казались покрытыми позолотой. Не бывая здесь ни разу, Анатолий Петрович сразу полюбил этот древний город и принял сердцем как родной.
В белом солнце Палестины золотистые стены древнего Иерусалима не воспринимаются древними и чужими. Русскому человеку они знакомы от рода, по фрескам и иконам, по стихам и романам, даже по точной копии «Нового Иерусалима», монастыря, задуманного Патриархом Никоном и созданного для русского православного народа в память Спасительных страстей и Воскресения Христа. Сион, Вифания, Фавор, Елеон, Гефсиманский сад, Кедронский поток и река Иордан – все это есть и в Подмосковье.
Но в настоящем Иерусалиме чувствуешь себя по-особенному, легко и свободно, несмотря на узкие улочки, которыми славится незамысловатая городская архитектура. Дома́ Иерусалима не «давят» своими размерами или изысканностью архитектурного декора. Ничего лишнего.
Прекрасен город с высоты. Особенно удобна для обозрения Масличная гора. С ее северной вершины, с террасы перед университетом, видно все отчетливо, как на ладони. Вот он – Иерусалим. Внизу лежит Гефсиманский сад, где Иисус был схвачен римскими воинами.
Город весь на виду, ему не спрятаться от палящего солнца. Как говорил Иисус: «Не может укрыться город, стоящий на вершине гор». Значит, и Он смотрел на город именно с этой точки? Дух захватывает от этой мысли.
Иерусалим впечатляет: своей напряженной духовной жизнью, столкновением трех мировых религий, которые не просто сосуществуют, а сталкиваются, ожесточенно спорят, воюют в буквальном смысле этого слова.
Иерусалим очаровывает, поглощает: купол мечети в центре старого города невольно притягивает взгляд своим пышущим жаром зимой и летом золотом. А где же наш храм? Вот он! По сравнению с арабской мечетью он значительно скромнее. Кем бы ты ни был, верующим или атеистом, Храм Гроба Господня – святыня для русского человека, к которой он тянется душой, молитвой, сердцем, взором. Маленький дворик, дверь в храм, слева колонна с трещинкой – память о схождении Благодатного Огня. После притвора, в центре, Камень Помазания – цельная массивная плита розового мрамора. Здесь Иисус лежал бездыханный, а женщины умащивали его благовониями. Сладкое их благоухание слышно по сей день, оно источается явственно, обильно, кажется, символизирует неизбывность Самого́ Источника жизни, подтверждает вечность искупительного подвига Христа и реальную возможности спасения. Все паломники прикладываются к Камню Помазания, освящают на нем крестики, иконки, вещи.
Анатолий Петрович и верил, и не верил, что он в главном Храме христиан. Всё на первый взгляд обычно и просто, нет пышного объемного великолепия католических храмов с их изощренной деревянной резьбой, тяжелого золота православных иконостасов. Он тихо шепнул Маше:
– Мы не перепутали, это тот самый Храм?
– Успокойся, – ответила жена, – конечно, он. Самый главный христианский Храм. А вот и Лестница на Голгофу.
– На Голгофу?
– Храм построен над горой, где распяли Иисуса Христа, и тут же Кувуклия, Камень, где Он воскрес. Всё рядом.
– Маша, но ведь это все условность, литература.
– Кто знает? – как-то неопределенно ответила жена. – Вспомни разговор Воланда и Берлиоза о шести доказательствах бытия Божия, и чем этот спор закончился…
Анатолий Петрович не знал, что ответить своей начитанной спутнице. Не станешь же в подобном месте затевать богословские беседы и тем более споры о русской литературе.
Первый день пребывания в Иерусалиме стал для Анатолия Петровича самым интересным и насыщенным, казалось, ожили многочисленные сказания и легенды, которые здесь, на Святой земле, становились явью,
