Высокое напряжение - Андрей Кивинов

В Питере он по своим землякам товар раскидал. «Бабки» не говорит где. Да и черт с ними, это не так важно. На Вишневке хату случайно нашел. На вокзале парень какой-то предложил. Надо будет, кстати, у дачника уточнить, что там еще за пацан.

Никто про эту хату не знал. Но Марат страховался на всякий случай. Знаете, спиченки в косяки дверные вставлял, вещи запоминал, как лежат. Ну, чтобы засечь, если кто-то без его ведома зайдет.

Так вот, однажды, после очередного возвращения на свою конспиративную квартиру, он обнаружил, что в его гнездышке кто-то побывал. Очко у товарища усиленно заиграло. Газет начитался и книжек про мафию. Решил, что его выпасли. Не, может, и на самом деле выпасли, черт его знает.

Что делать? Срочненько валить. Бегом. Тут как раз дачник за жратвой приехал, он с ним и рассчитался. Через своего приятеля в «Северной» место нашел. Это со своим знакомым он тогда ругался по телефону. В цене не сошлись. Потом хозяину телефончик оставил, чтоб тот перезвонил, если спрашивать будут. Ну, и все. До сегодняшнего дня жил в «Северной».

– Что-то он легко про кидалово свое рассказал. Прямо дева Мария на исповеди.

– Это он от радости. Я ж говорю, когда вы влетели, он решил, что это бандиты, которых та фирма наняла. Вовчик, ты в следующий раз хоть объясняй гражданам.

– Я ж предупредил, что проверка паспортов. Там коридорная была, подтвердить может, если что…

– Да ладно. Так что, на радостях он мне все выложил. Ну, конечно, не только по этому. Я там подавил его маленько.

– А шприц?

– Шприц не его. Мамой клянется. Я, конечно, клятвам его не верю, но, с другой стороны, он не похож на наркошу.

– А что за фирма? – вступил в заседание большого совета Паша.

– Контора солидная. Поэтому он так и тихарился.

– Может, он в розыске, те вполне могли в ментуру московскую заявить.

– Те в ментуру не пойдут. Сами в воровстве по уши увязли. Не в обычном, разумеется, – налоги всякие, неучтенка. А из «крыши» своей могут «быков» нанять для розыска и наказания обманщика Марата. «Крыша» там тоже вроде солидная.

– Слушайте, значит они его и вправду выпасли! Ну, и с Юрой перепутали. Всякое бывает.

– Ну да, восемнадцатилетнего студента с южным мошенником спутали.

– Да мало ли! Может, пытали, а потом того, зарезали. На бандитские разборки очень похоже.

– Сомневаюсь. Совсем без башки, что ли? Гасить-то его зачем было? Лишний раз рисковать только. Могли бы припугнуть, ему бы хватило, молчал бы до конца жизни.

– Стойте-ка, – вдруг осенило Пашу. – А ключи? Вы врубаетесь? От хаты было только два комплекта – один у черного, второй у дачника. Но ведь у Марата кто-то был. Хозяин отпадает, он бы рассказал. Стало быть…

– Был еще один комплект.

– Точно. И главное. Помните, что мать сказала? Юра любил музыку. Врубаетесь?

– Не совсем. Музыка-то тут при чем?

Паша постучал кулаком по столу, затем по лбу:

– Мы ведь совсем забыли про это. Нет, не забыли. Мы даже не думали об этом. Вы помните обстановку в квартире? Замки на дверях целы, стало быть, дверь открыли ключом. Кровь только в комнате.

– Ерунда, Юра мог сам открыть дверь.

– Не мог. Он не слышал звонка. Он слушал плейер. И плейер похищен не был потому, что разбился. Разбился, когда Юру ударили. Или завалили на диван. Тот, кто проник в квартиру, не рассчитывал, что застанет Юру. Он позвонил и, убедившись, что дома никого нет, отпер дверь.

– По-моему, ты усложняешь.

– А стали бы нормальные бандиты забирать кроссовки и часы? То-то и оно. А эти подмели все, что хоть какую-то ценность имело.

– Да перестань ты. Вон, «мокруху» на Тихом бульваре помнишь? Явная «заказуха», а под грабеж обставленная. Тоже часики, кроссовки, даже водку забрали.

– Короче, – прервал спорящих Таничев. – Пишите рапорты, что Марат сопротивление оказал и отправлен на пятнадцать суток за неповиновение, а за две недели, глядишь, еще что появится. Сейчас отпускать его нельзя. Я его клятвам не очень-то доверяю.

– Боюсь, в суде не проскочит, – заикнулся Гончаров. – Он вроде не сопротивлялся.

– Ты что, первый день в ментуре? Не стройте из себя чистоплюя, граф. Он вас же мудаком обозвал. Половина гостиницы слышала, – не выдержал Вовчик.

– Леночка точно слышала, – подтвердил Костик, – и даю гарантию, что она, как возмущенная гражданка, даже подпишется под этим. Правда, мне придется еще разок в отель слетать.

– Во, лишь бы повод найти. Бабник.

– Попрошу без оскорблений. Я, между прочим, ради святого дела. Человека наказать за сопротивление. Ишь, взяли манеру ментов не уважать.

– Однако уже два ночи. Мы по домам планируем? – спросил Белкин, взглянув на часы.

– На чем? Лично я остаюсь. Что я, пешком через весь город пойду? Вон, стулья составлю и перекантуюсь.

– Тогда бывайте. У меня и так с женой сплошные очаги напряженности из-за этой работы. До завтра, вернее, до сегодня.

Белкин накинул легкую куртку, висевшую на спинке его стула, и вышел из помещения вытрезвителя в теплую питерскую ночь.

– Я тоже остаюсь, – вздохнул Казанцев, – на диване лягу.

– Диван мой, – напомнил Таничев.

– Что ты жмешься?

– Я старый человек и тоже, между прочим, домой не собираюсь.

– Так раздвинем, не развалится. Как-нибудь уместимся.

– А Марат?

– Да пускай сидит в темной. Наручниками к трубе водопроводной прикуем. Не хуже «Северной». Не фиг было ликеры тырить. А ты что, его с собой положить хочешь?

– Ладно. – Петрович поднялся и начал раздвигать диван.

Данный предмет мебели он собрал, работая еще в отделении, из разных запчастей, найденных где только можно, вплоть до мусорных свалок.

Красотой и изысканностью форм диванчик не отличался, как не отличался и прочностью. Однако путь в кузове грузовика от отделения до вытрезвителя он выдержал с честью, не развалившись во время движения и погрузки. Таничев особенно гордился этим фактом.

Мало того, проводивший инвентаризацию завхоз РУВД приклеил на диван бирку с номером, а стало быть, сей антиквариат был поставлен на баланс в бухгалтерию. В ведомости он значился как «диван старинный, без обивки». Петрович только осваивал данное ремесло, и пока что полосатый матрас и сиденье просто прикрывали драповым пледом, изъятым с какого-то обыска.

Петрович бережно отодвинул свое произведение от стенки и начал снимать спинку. В этот момент боковины, державшиеся на гвоздях, раздвинулись, и сиденье рухнуло на пол, по пути придавив ноги Петровича.

– А, мать твою! Рухлядь старая! Ну, что за б…ство! Это называется – элитное подразделение по раскрытию убийств. Хуже помойки…

– Это вы, герцог, напрасно. На нас в министерстве сделаны большие ставки.

– При чем здесь ставки? При чем здесь министерство или Главк? Я про диван говорю. Дрыхнуть-то на чем будем, господа офицеры?

ГЛАВА 8

– Алло, я по поводу ребенка. Да, новорожденного. В канцелярии сказали, что вскрытие вы производили.

– Да, верно. Но пока результатов нет. Причина смерти – асфиксия, но характер ее я описать не могу. Либо механическая прижизненная, либо внутриутробная. Надо ждать гистологии.

– А сколько ждать?

– Где-то с месяц.

– Ото. А пораньше нельзя? Нам бы определиться надо.

– Я понимаю. Но вы тоже поймите, очень много смертей.

– Да, я знаю. Но, может, все-таки…

– Хорошо, позвоните через две недели.

– Спасибо.

Белкин положил трубку. Телефон тут же затрещал.

– Слушаю.

– Вытрезвитель?

– Вытрезвитель, – обреченно ответил Вовчик.

– Ребята, я вчера влетел. Случайно, честное слово. На презентации перегрузился. Чуть-чуть. Не хотелось бы, чтоб в фирме узнали. С кем бы поговорить? Ну, чтоб без бумажек всяких?

– Да никаких проблем. Берете пузырь коньяка, подходите к начальнику, говорите, что вы от Марата Киримовича, и протокол вам подарят на память. Повесите в своем офисе.

– Ясно. А кто такой Марат Киримович?

– Это я. Меня тут все знают, так что без проблем.

– Спасибо большое. Такое дело, выпил…

– Да ладно.

Белкин повесил трубку. Достали пьяницы. Но автоответчика нет, поэтому приходится отвлекаться на алкогольные темы.

Белкин сидел в кабинете один. Петрович решил до обеда покемарить дома, ввиду неудобной ночи, проведенной на диване с Казанцевым.

Сам Казанцев вместе с Гончаровым доказывали сейчас в суде необходимость изоляции Марата Киримовича от общества сроком на две недели и один день. Учитывая, что судила сегодня молодая судья женского пола и очаровательной внешности, можно было не сомневаться, что Казанцев доведет начатое дело до конца. В плане Марата, конечно.

Белкин открыл единственный сейф, ключ от которого был спрятан в условленном месте, достал старое ОПД и принялся ломать голову, какие еще бумаги можно было бы натолкать в него, потому что грядущая министерская проверка наверняка коснется и их «убойной» группы.